С деланным искромётным озорством тучный завхоз санатория, жал сухощавую руку, только вошедшего в кабинет, прораба Геры.

  - Здорово, здорово..., тут, социализм давно закончился, а тебя всё нет, - лицо завхоза, заметно угасало любезностью, он привычно заползал в имущую нишу смущённого гостя. - Рассказывай как дела? Как жизнь?

   - Сказать, хорошо! Не поверят Савва Кириллович, как может быть хорошо, когда везде плохо. А сказать плохо... -

  - Скажут: - сам дурень, раз не умеешь хорошо жить, - завхоз довершил убийственную истину жизни. - Я знал, что ты придёшь, ты не можешь не прийти потому, что ты просто порядочный человек! Пусть прошёл бы ещё год: всё равно бы явился.

   Гера задумчиво прикусил губу, утопая головой в искорёженные сомнения. Здоровяк всё не упускал руку, словно боялся, что он может пропасть ещё на один год.

  - Мне, Савва Кириллович, вроде бы и не за что скрываться, - Гера удивлённо разминал покрасневшие пальцы, он присел и, заелозил по потёртой обивке старого дивана, пытался уйти от ржавого стона выпирающих пружин, которые и в прошлый раз также по-хозяйски нагло скрипели.

   - Я с вами в расчёте, Вы же знаете: не люблю ходить в должниках.

   До излишества откормленное лицо завхоза коварно ухмылялось, хитрый взгляд объял Геру и утащил в открытую дверь, как бы возвращал в свидетели весь санаторий, и истину пролетевшего года.

   - После расчёта, от меня ещё пять самосвалов материала вывезли! - отчеканил завхоз голосом надоевших ржавых пружин, и поднялся со стула. Помогая тростью двигать массивное тело, он направился к выходу: давал понять, что дальнейший разговор будет слушать не тихо глазеющая помощница в зелёном халате, - а вся шикарно шумящая зелень санатория - " Зелёная горка". Медленно триножья по широкой аллее, ведущей к морю, Савва Кириллович приятельски трухнул Геру по плечу - подчёркивая, что его дружеское расположение, если и увядает, как на деревьях листья - стелющееся каждую осень шуршащим ковром под ногами, - вновь готово расцвести ежегодной жизненной переменой. Но как неизменна сила крепнущих стволов, так неизменна его хозяйская хватка.

   - Ты лично у меня не брал шлак, - Савва Кириллович рубал слова, отмеряя их силу шоркающими шагами своей правоты, - но пять самосвалов вывез парень, которого ты прислал, а за это ты обязан мне дать положенное. Как говорится: неважно, кто в мешок бахчу клал, важно, кто бахчу украл!

  Открывшийся игривый блеск бескрайнего моря, отразил в синих глазах задолжавшего приятеля, волнующуюся синеву, подмываемый сомнениями он озадаченно приостановился.

   - Да никого я не присылал!

   - Присылал! Раз приезжал от твоего имени, высокий такой хлопец, моего роста, только сухощавый, - как бы разочаровано уточнил завхоз. - Вот у нас с тобой животы, а он худой...

   Прораб удивлённо покосился на огромный, выпирающий живот завхоза, вместивший мешок арбузов, и украдкой стянул зрачки на свой плоский, уходящий под грудь живот. Он почему то представил себе: как бурая горка шлака, загромоздившая подход к котельной, после пяти вывезенных самосвалов, превращается в лепёшечный кратер и не заметил откуда к ним подошёл человек, - перепоясанный широким брезентовым ремнём, с монтёрскими когтями в руках.

   - Сава Киррилыч, я вас давно ищу... - сказал, он тяжело дыша.

   - Ты не можешь меня давно искать, - перебил его завхоз, - потому что я только что вышел из кабинета, вот человек свидетель.

   - Как же всё-таки будем третий корпус подключать? - суетился снаряжённый монтёр, явно раздосадованный неурядицей дня, он не обратил внимания - на свидетеля, в котором и не нуждалась размеренность его труда.

  Свидетель, подозрительно примерял длинного и худого как столб монтёра...

  - Друзья! - завхоз рассёк установившееся молчание, тростью пригласил всех садиться на облупленную скамейку главной аллей санатория.

  Друзья отчуждённо встали по краям, - дождались, пока тяжело развернувшийся хозяин не приковал скамейку к земле, и тоже уселись.

   - Значит так! - начал он сходу, обращаясь к длинному. - Наш главврач дурак! - поэтому уточняю: Возьмёшь и перекинешь кабель с котельной на столовую. От столовой до старой прачечной - есть подвод. Со щитка старой прачечной ведёшь до лабораторий, там спустишься, и кабелем по траншее подключаешь здание третьего корпуса. Старый ввод, идущий от "Сиреневой рощи" - отрубаешь. Вот и всё...

  Монтёр, видно ожидавший что-то более разумное, нервно бросил когти в ноги, как бы перечёркивая истину трости, царапаньем которой, завхоз пытался править сопротивляющиеся извилины его прямолинейных мозгов. Он сердито поднял голову, и разочарованно посмотрел в сторону третьего корпуса, откуда шумно выбежал поток ребятишек, - устремились напрямую в учебный корпус, вольно пересекая начертанную схему подключения.

   - Ну не проще ли с чердака учебного корпуса кинуть полсотни метров четырёхжилки на кронштейн третьего, и... все дела.

  Монтёр слегка водил рукой - показывал, как это легко сделать. Его доводы были мастерски простыми, казалось, выступивший пот негодования, готов вылиться в неплохой навар для двоих. Он давно знал завхоза.

   Но завхоз недовольно сморщился, беспомощно развёл руками.

   - С чего я начал?!

  Монтер вытер бесполезно наэлектризованный пот.

   - Я начал с того... - что наш главврач дурак! Я же только - первый заместитель главного врача по хозяйственной части.

  - Если бы тут был колхоз - я был бы председателем!

   - Была бы автобаза - я директором был бы; моя родная профессия.

   - Если бы это было стройуправление, я был бы начальником управления, а не прорабом как он... - Большим пальцем, завхоз указал на сидящего за плечом Геру..., досадно сожалел, что много теряет, когда не с тем дело имеет.