Пока что Вэллд, чтобы опередить людей лорда Боуэла, отправился в город Стентон, находящийся на северо-западе Великих равнин, поспешая на всех парах, причём в прямом смысле этого слова. Ему повезло – пассажирский пароход, принадлежащий компании братьев Морр, на который только что установили в Подземном городе новую мощную паровую машину, как раз отправлялся на верфи города Стентона, чтобы там его переделали в грузовой. После того как на северо-западе Великих равнин изменился климат и живущие там фермеры стали разоряться, эти районы превратились, не без участия Вэллда, в весьма привлекательную для промышленного производства местность, так что объём грузовых перевозок там увеличился в разы, для чего и переоборудовали братья Морр пассажирские суда для перевозки грузов.

Путешествие Вэллду предстояло длинное, муторное и, с его точки зрения, абсолютно неинтересное. Он как сел на пароход на пристани судоходного канала, расположенного на юге Подземного города, так и должен был плыть на нем, не слезая, до самого Стентона по рекам Орэнж и Олл, входящим в общую систему судоходных рек и каналов транспортной системы Великих равнин. Вэллд любил путешествовать пешком, наслаждаясь одиночеством, самостоятельно выбирая маршрут, а тут придётся перемещаться между тесной каютой и испачканной копотью палубой, вдыхая запах гари от паровой машины. Кроме того, по этим рекам Вэллд уже проплывал и неоднократно, так что ничего нового, кроме однообразных сельскохозяйственных пейзажей, он увидеть не надеялся, но – ошибся. Если центральная часть Великих равнин особо не изменилась, то в верховьях Орэнжа и по берегам пограничной реки Олл прежней идиллической картинки с колосящимися полями, зеленеющими лугами и пасущимися коровками Вэллд на этот раз не наблюдал.

Северо-запад некогда исключительно аграрной страны встретил Вэллда лесом дымящих заводских труб и бесконечными рядами фабричных цехов по берегам рек. Речные русла тоже изменились, и если раньше по ним довольно часто сновали туда и обратно рыбачьи лодки, грузовые барки и изредка проходили пароходы, то теперь реки были загружены нескончаемым сплошным потоком судов и судёнышек всех возможных конструкций и назначений. Не осталось только рыбачьих лодок, что и не удивительно, поскольку вода, что в реке Олл, что в Орэнже, сделалась мутной, переливающейся всеми цветами радуги, покрытой слоем угольной гари, где, похоже, погибло всё живое.

«Промышленный бум имеет, однако, и свои недостатки, – подумал Вэллд, наблюдая мрачный индустриальный пейзаж с палубы парохода. – Впрочем, что можно было ожидать от жадных до наживы дельцов из Храма Золотого тельца, которых пустили на заработки в чужую страну, всё равно что козлов в огород?»

Бодро работая паровой машиной и глухо стуча лопастями ходовых колёс по речной воде, пароход, на котором путешествовал Вэллд, достиг города Стентона и, миновав его многочисленные пристани и причалы, лихо вошёл в док верфей компании братьев Морр – конечную точку плавания и Вэллда, и самого парохода.

Три человека осторожно пробирались через поле, неуверенно ступая по сырой от ночной росы траве. Один из них, по-видимому, сопровождающий, шёл впереди, держа в вытянутой руке допотопный жестяной фонарь. Сзади него, поминутно спотыкаясь о часто попадающиеся камни и норы каких-то мелких грызунов, двигались двое немолодых мужчин, одетых в одинаковые чёрные комбинезоны с капюшонами, почти невидимые в ночной темноте. Лампа в руке проводника, отбрасывая через мутное, закопчённое стекло тусклый свет, качалась из стороны в сторону и не только не помогала увидеть, что находится вокруг, но даже не позволяла путникам толком смотреть себе под ноги.

– Долго мы ещё будем здесь ходить? – с раздражением спросил один из комбинезонов у проводника.

Человек с лампой обернулся, но ничего не ответил, а только приложил палец к губам освещённого лампой лица, призывая к тишине.

– Уже недалеко, Мишель, потерпи и постарайся не шуметь, а то ещё, чего доброго, на пулю нарвёмся, – вполголоса сказал второй человек в комбинезоне, на секунду высунув лицо из недр своего капюшона.

Ночные путешественники прошли ещё около сотни шагов, когда проводник снова обернулся и громким шёпотом сообщил:

– Осторожно, где-то здесь должен быть ход сообщения.

Сдавленный крик и приглушённые ругательства в ответ на предостережение сопровождающего подтвердили, что ход сообщения действительно где-то здесь.

– Что с вами?! – почти в голос воскликнул насмерть перепуганный сопровождающий, метнувшись в сторону, откуда раздался крик.

В неверном свете лампы проводник и его второй – непострадавший – спутник, встав на колени у края узкой траншеи, тщетно пытались рассмотреть, что случилось с их провалившимся товарищем. Тот быстро поднялся на ноги, всё ещё чертыхаясь, высунул голову из хода сообщения и со злостью прошипел, глядя на проводника:

– Ты что ж, зараза, не мог раньше предупредить?!

– Простите меня… Простите… – лепетал незадачливый проводник.

– С тобой всё в порядке, Мишель?! – с несколько преувеличенной тревогой спросил его попутчик.

– Кажется, плечо вывихнул. Хотя нет… Вроде все нормально, – ответил пострадавший. – Скажи, Этьен, ты нарочно такой путь выбрал? Чтобы обязательно с приключениями?!

– Да нет. Это единственный тайный проход через границу. Ты ведь сам захотел, чтобы никто тебя не узнал.

Дальше Стержень нации и носитель Народной воли государства Нулонд, ведомые проводником, двинулись по ходу сообщения, стараясь не высовывать головы наружу. Сопровождающий погасил лампу, и путники шли в полной темноте, держась руками за укреплённые досками стенки траншеи. Этьен попытался было зажечь карманный фонарик, но проводник с таким ужасом замахал на него руками, что он тут же его погасил. Несколько раз над их головами сверкали лучи прожекторов, обшаривающих траву; в нескольких местах над ходом сообщения попались заграждения из колючей проволоки, и путники вынуждены были наклонять головы пониже, чтобы не зацепиться за колючки.

Это была самая охраняемая территория Нулонда – приграничная полоса. Многочисленные ряды кордонов, застав, колючей проволоки, траншей и окопов, как слоёный пирог, перекрывали все подходы к реке Солва. За рекой была уже ничейная территория пустыни, простирающаяся до самых границ Перикона. Собственно, граница у Нулонда была хоть и довольно протяжённая, но всего одна-единственная, проходящая вдоль южной оконечности страны по реке Солва. На севере территория Нулонда доходила до самого полюса; причём севернее населённых умеренных широт лежали непроходимые болота, а за ними – районы вечной мерзлоты. На западе земли Нулонда упирались в океанские воды, а на востоке – в непреодолимые горные цепи. Так что охранять границы имело смысл только на юге – в единственном месте, где Нулонд мог хотя бы теоретически контактировать с другими странами континента. Вот граница на реке Солва и охранялась самым тщательным образом. Как убеждали жителей Нулонда власть предержащие, надёжная охрана границы организована исключительно для того, чтобы не допустить проникновения людей из ужасного внешнего мира, прозябающего в нищете, невежестве, болезнях и беззаконии, на территорию Нулонда, где все жители поголовно и напропалую купаются в безграничном счастье и благополучии. На самом деле устрашающие заградительные сооружения на реке Солва, обустроенные под руководством Этьена, отвечающего за защиту страны от угроз как внешних, так и внутренних, служили главным образом для того, чтобы помешать счастливым гражданам Нулонда убежать из страны, тем более что людей, не желающих жить счастливой жизнью, становилось всё больше и больше. Что ж касается перебежчиков, стремящихся попасть в Нулонд из других стран, то таковых со времён Великого пути не нашлось ни одного.

Путь в темноте по сырому и затхлому ходу сообщения показался Мишелю бесконечным. Наконец, пахнуло свежим запахом прохладной речной воды; ход сообщения закончился, упёршись в речной берег. Здесь, прямо напротив выхода из траншеи к прибрежным кустам была привязана маленькая пузатая лодка с двумя вёслами.