Хорошо, план на первое время более-менее есть, все необходимое вытрясу. С остальным разберусь сразу после, тут без лаб. журнала не обойтись. И вести буду на русском с таким количеством терминов и сленга, что его только носитель разберет, и то не раньше 2015-го. Плюс мой почерк сам заменяет шифр – надо ж было додуматься писать так, что все буквы друг на друга похожи. Вот и пригодилось.
Итак, вдох-выдох, собрать с раковины вычесанные волосы, промыть расческу и поставить на место, тихонько спуститься вниз по лестнице, осмотреться, найти часы и календарь, задушено заржать – готово! Сегодня воскресенье, 2 июня 1990 года – добро пожаловать на более чем тридцать лет назад. Время 4:56 утра. Нужно взять стакан воды и возвращаться в комнату. Как раз за пару часов разберусь в том, действительно ли я та, кто мне показалась. Надеюсь, она вела дневник.
Ну что же, дневник она вела. А вот родителей не особенно любила. Красной нитью через детские каракули (печатными буквами в третьем классе писать – извращение, чему их в школе учат?!) шла мысль о собственной исключительности. Ну-ну, дорогуша, теперь понятно, почему у персонажа имени тебя не было близких людей. Но мне это хотя бы частично выгодно.
В школьной сумке с ужасным цветочком-аппликацией на боку оказались учебники, тетрадки с наклейками и пенал с ручками разных цветов. В тумбочке стола на видном месте – папка с табелями успеваемости и рецензиями школьного психолога. Ну да, классика – нелюдимость, исполнительность и бесталанность и страшное желание доказать всему миру то, что она лучше всех. Отвратительный ребенок.
За изучением «материала» прошла пара часов. В соседней спальне запищал будильник, послышался тихий разговор и щелкнул язычок двери. Подождав, пока проснувшийся родич выйдет из ванной, я подорвалась и выглянула из спальни:
- Доброе утро, мам!
- Ох, Гермиона, ты так и не смогла уснуть? – вздохнула заспанная женщина.
- Ага. Давай я помогу тебе с завтраком? Я хочу поговорить, мам. Это важно, - я сделала беспечное лицо, а то напугаю еще родительницу смурным взглядом и думами великими. Люди в семь утра по субботам просто так не встают, вдруг ей на работу?
- Хорошо, только умойся и почисти зубы. Не меньше трех минут!
- Да, мам. Я помню. Ты каждый раз повторяешь… - я поплелась в ванную, ляпнув наугад про воспитательные родительницы.
По окончании утреннего моциона я спустилась на первый этаж и прошла на кухню, встав в проходе.
- Чем помочь?
- Порежешь овощи на омлет? Справишься с ножом?
- Мам! Мне десять, а не три. Давай сюда, - наверное, моя насупленная мордаха выглядела комично. Миссис Грейнджер только усмехнулась и протянула мне разделочную доску, миску с мытыми овощами и микроскопический ножик. Англичане!
- Так что случилось ночью, дочь? Почему ты так рано встала и потом не пошла досыпать? – видимо, в этом семействе терпение к собеседнику — это грех. Я еще даже не начала работу! А как же драматические паузы?
- Мам, мне кажется, я поняла, кем хочу стать. Я хочу быть ученым и работать в ЦЕРНе*! – я оскалилась во все 28.
Миссис Грейнджер приподняла бровь и оперлась на тумбочку возле кофейника. Мы молчали около минуты.
- Звучит многообещающе. Но как же твоя мечта? Ты больше не хочешь становиться учителем?
- Не совсем, мам. Я хочу преподавать, но тем, кому это действительно интересно. Студентам магистратуры или аспирантам. Тем, кто действительно будет слушать и болеть темой. А не как у нас в школе…
- О, твое неудовольствие школой, как я могла забыть! Ну что же, великий ученый, режь овощи, обсудим все подробнее за завтраком. Я не имею права лишать твоего отца такой новости в твоем изложении!
- Не только великий ученый, но и будущий профессор, мэм! Попрошу! – хихикнула я и приступила к работе.
За завтраком отец был обрадован новостью и чуть не выплюнул кофе обратно в кружку под ехидным взглядом матери. В остальном принял спокойно и только уточнил, чего им теперь от меня ждать.
- Ну, мне нужно больше книг по теме. Можно старых, но лучше новые. Или пропуск в научную библиотеку, без вас мне его ни за что не выдадут. Учиться я буду так же, оценки нужны отличные. А еще я хочу плавать и ходить на танцы! И этикет изучать!
- А это тебе зачем? – удивился мистер Грейнджер.
- Папа, я хочу поступить в лучший университет по выбранной специальности в мире! А если у меня однокурсниками будут лорды? Они же живут в этом, мне будет не о чем с ними говорить. А так можно будет завязать знакомство и выпросить дорогие книжки или напроситься на знакомство с академиками!
- Понял-понял, у нас тут жизненное кредо нарисовалось, не смею препятствовать, - поднял руки в защитном жесте смеющийся мистер Грейнджер. - Но учти, успевать придется много, да и преподавателей мы тебе не сегодня найдем.
- Спасибо, мама, спасибо, папа! Вы лучшие, - обняла я обомлевших родителей и утащила посуду на кухню.
- Хорошо, что мы можем это себе позволить, Джон, - донесся до меня тихий голос матери. - Она заслуживает мечту.
Миленько. Видимо, холод по отношении родителей был невзаимным. Что же, тем легче.
- Гермиона, дочка, ты опять ничего не съела. Переволновалась? – зашла в кухню миссис Грейнджер.
В смысле “опять”? Опаньки, везуха намечается…
- Мам, кажется, да. Я бы фруктов поела с чаем. Можно?
- Да, конечно, - устало опустилась на стул мать. - Может, все-таки поговорим с врачом? Я рассказывала моему знакомому, он говорит, что лучше перестраховаться.
Господи, я украла удачу у местного Поттера? Если и так, обратно он ее не получит.
- Хорошо, мам. Обещаю не молчать, если станет хуже, - станет, не сомневайтесь. Прямо сегодня.
День прошел отлично. Отец выдал мне буклеты разных детских секций, которые раздавали в школе перед каникулами, и я быстренько обнаружила там детский центр с бассейном и аэробикой, кружок исторического танца и классы по воспитанию для девочек. Отец усмехнулся и уточнил, станет ли для меня неприятным сюрпризом, если меня случайно удачно возьмут замуж. Ответ на это у десятилетки был только один:
- Фу, пап, мальчишки же противные!
Развеселившийся окончательно отец отвез меня в Британскую библиотеку в Лондоне и под удивленным взглядом смотрителя уточнил, не передумала ли я с научной карьерой. На мое звонкое «Ни за что! Я хочу быть физиком!» смотрительница вздохнула и выписала билет на имя отца с указанием, что без присмотра я им воспользоваться не смогу. На обратном пути мы заехали в книжный магазин и вот тут я развернулась: научпопа по физике на английском языке и в девяностых было достаточно. На «Краткую историю времени» Хокинга и «Элегантную вселенную» Грина я смотрела как на божественное явление. Кассир уточнила у отца, действительно эти и многие другие книги из такого сложного даже для взрослых раздела – мне.
- У меня есть вся моя жизнь, чтобы понять, мэм, - благоговейно прошептала я и от меня, наконец, отстали.
В машине отец пытался выяснить, откуда в столь нежном возрасте у его дочери взялась любовь к фундаментальной науке и нарвался на лекцию о том, что в масштабах вселенной мы все просто незначительная случайность, а мне так хочется понять нечто большее, чем расчет скорости поезда, едущего из пункта А в пункт В. Мистер Грейнджер странно на меня покосился и больше ни о чем не спрашивал.
А вечером начался спектакль.
- Мам, мне как-то странно, - подошла я к увлеченной книгой миссис Грейнджер.
- Что случилось? Тошнит? Голова кружится? – сразу всполошилась та. Ну точно, явно не первый раз. Докрутим.
- Да, но не только. Тревожно как-то. Может, эта штука с отсутствием аппетита прогрессирует? Мне страшно, что я не смогу есть нормально, мам. Давай и правда поедем к тому врачу.
Миссис Грейнджер охнула, подскочила с кресла, принесла мне с кухни стакан воды и, не слушая возражений, уложила на диван.
- Ну что ты, дорогая, в этом мире так мало вещей, которые нельзя исправить. Я позвоню Стивену, мы обязательно сходим к врачу! Попробуй подумать о чем-то другом, хочешь я принесу тебе книгу? Да, сейчас, только не расстраивайся! – и мать убежала в кабинет к отцу.
