Во время первомайских праздников отдельный кабинет в ресторане «Интерконтиненталя» было очень сложно забронировать, но для Цзянь Фанпина, разумеется, не представляло проблем. Мать Шэнь вошла в кабинет и не садясь, а с суеверным страхом огляделась по сторонам. Цзянь Фанпин сказал:

–Обстановка простенькая, вы уж не обижайтесь.

Женщина ничего не ответила, подняла бокал, посмотрела на свет, потом взяла увесистую ложку, обнюхала, нахмурилась. Тут не выдержала Шэнь Ина:

– Мам, с большим трудом удалось забронировать отдельный кабинет, садись уже!

Мать засмеялась:

– Не так уж простенько, но хоть чистенько? Я не привыкла в отдельных кабинетах есть, пойдемте в общий зал.

Официант в изумлении посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Цзянь Фанпина. Тот виновато улыбнулся и кивнул:

– Тут слишком тесно, в общем зале попросторнее, вот только народу очень много и шумновато. Я пойду закажу столик.

Цвет лица у Цзянь Фанпина стал, как кожура у заплесневелого фрукта, отчего у директора ресторана зашлось сердце. Места быстренько нашли, мать Шэнь двинулась прямо к столику и села. Шэнь Ина тоже села, она заметно волновалась. Цзянь Фанпин как ни в чем не бывало заказал еду и выбрал вино, хорошую еду и хорошее вино, «Латур» из французского Бордо. Цвет у вина был темно-красный, содержание танина высокое, аромат с еле заметной шоколадной ноткой. Шэнь Ина знала, что это вино – король всех вин Бордо, каждая бутылка не дешевле десяти тысяч юаней, расчувствовалась и улыбнулась ему. Цзянь Фанпин невозмутимо налил ее матери чаю. Как только принесли вино, к ним подошел поздороваться его друг. Цзянь Фанпин представил: это Шэнь Ина, это ее мать. Друг сразу понял, что к чему, и вежливо поднял бокал. Мать Шэнь сидела как истукан, потом приподняла бокал и спросила, в какой организации работает друг.

– В таком-то бюро такого-то департамента.

Лицо женщины расплылось в улыбке:

– Ваш начальник департамента Поу как раз у нас. Если захотите навестить его, я могу поспособствовать.

У друга вытянулась физиономия, он сконфуженно засмеялся и отошел. Мать Шэнь холодно улыбнулась и сообщила, что господина Поу приговорили к пятнадцати годам лишения свободы в прошлом году.

– Мам! – Шэнь Ина все-таки не сдержалась.

Женщина тщательно вытерла палочки и сказала тоном таким же твердым, как палочки:

– Я с ним буду разговаривать, хочешь послушать – сиди, не хочешь – иди. Тебе слова никто не дает.

–Ина, сходи в машину за сигаретами, а я пока с тетушкой поболтаю.

Цзянь Фанпин почувствовал, будто кто-то в одну руку взял молоток, в другую гвоздь и ищет на его затылке подходящее место. Его продуманный план провалился, и он хотел только, чтобы ужин поскорее закончился. Шэнь Ина закусила губу, взяла ключи и ушла.

Ее мать отложила палочки и заявила:

– Господин Цзянь, я привыкла говорить прямо, вы уж не обижайтесь, но я против вашего брака с Наной.

Цзянь Фанпин подумал немного, потом с горькой усмешкой сказал:

– Почему?

В этот момент она напомнила ему актрису Цай Мин, звезду короткометражек.

–Если не хотите, чтобы мы жили с родителями, я куплю рядом еще одну квартиру, чтобы можно было заботиться о стариках, но при этом и жить они нам не будут мешать. А сын… может жить на два дома, конечно, с нами чуть подольше…

– Я не про это. Заботиться о стариках – это священный долг, ребенок – ваша плоть и кровь, и неважно, на ком вы женитесь.

– Тогда в чем дело? – Цзянь Фанпин окончательно растерялся. Он уже вывернул перед этой теткой всю душу наизнанку.

Госпожа Шэнь вытащила сигарету. Цзянь Фанпин тут же вытянулся в струнку, поднес зажигалку. В его душе эта женщина уже заняла то же положение, что и начальство, а значит, нужно было оказывать ей всяческие знаки уважения.

Она выпустила струйку дыма.

– Вы ведь знаете, чем я занимаюсь? Я начальник отдела исправительного образования, в тюрьме отработала двадцать лет. А какие к нам люди попадают, вы должны знать. Все высшие чины.

– Не совсем понимаю, к чему вы клоните. – Цзянь Фанпин тоже закурил. Сигарета в его руке слегка подрагивала.

– Я слишком много общаюсь с коррупционерами. Когда они к нам попадают, то строчат письма во все инстанции, активно занимаются спортом, постоянно принимают посетителей и полны веры. Но через год они ломаются. Кончают жизнь самоубийством, сходят с ума, объявляют голодовку. Я всякого понасмотрелась. Сначала их навещают жены и дети, но постепенно визиты сменяются письмами, а потом и письма им перестают писать, и в итоге по почте приходит копия свидетельства о расторжении брака. Вы понимаете, о чем я? В этом году вам сорок лет. Нана сказала, что вам прочат скорое повышение до замначальника департамента, вы поднимаетесь по карьерной лестнице очень быстро. Но я видела и тех, кто поднимался быстрее, а потом наломал дров и сам себя укусил за запястье, как младенец. Так случилось с начальником департамента Поу. Вы, наверное, не понимаете, каким хорошим был первый парень Наны. В университете преподает, работа стабильная. Очень жаль.

– Я-то про него не знаю, но все равно не понимаю вас, – сказал Цзянь Фанпин и подумал: «Интересно, а ты-то когда стала третьей в их отношениях?»

– Нана воспитана в старых традициях – если замуж, то на всю жизнь. А вы? Сегодня тут в грудь себя бьете, а сами демонстрируете свои пороки. Уверены, что к нам не попадете? – Ее взгляд впивался в кожу лица, словно игла швейной машинки. ― Думаете, нет? А вот возьмем это красное вино. На вашу зарплату можно себе такое позволить? Да и оглядитесь вокруг, многие ли вытаскивают деньги, чтобы расплатиться? Много ли тут чистых на руку? Такие, как вы, те, кто пережил успех после череды неудач, редко справляются с бременем успеха. Если ничего не произойдет, замечательно, а если произойдет? Вы не обижайтесь на меня за неприятные слова, я просто много повидала и боюсь. Честно говоря, мне плевать, сколько вам лет, ничего, что к вам прилагаются родители и ребенок, главное, чтобы всю жизнь провели с Наной. Я не хочу для дочери почестей и богатства, чтобы все вокруг завидовали, хочу лишь, чтобы она жила себе спокойно до старости со своим мужем, пусть он будет внимательным и заботливым, и этого довольно. Я прекрасно понимаю, что если вы загремите в тюрьму, то Нана вас не бросит, как бы тяжело ей ни было, она на такое не способна. Но я ее мать, я не могу позволить ей рисковать.

Кругом все галдели, люди, отмечавшие праздник, радовались, то и дело раздавались взрывы хохота. Цзянь Фанпину подумалось: «Разве же это знакомство, это настоящий суд!» А вокруг зрители, все смотрят на него. Смотрят, как он осторожничает, как лавирует, как терпит полное фиаско, лишенный возможности хоть как-то себя защитить.

– В общих чертах я вас понял, – Цзянь Фанпин покивал, – но подобные доводы слышу в первый раз. По вашей логике, все чиновники попадут в тюрьму? Все, кто пьет красное вино, сразу коррупционеры? А выйти за чиновника замуж – риск? Но это вовсе не так.

– Да я знаю, что нет ничего страшного в том, чтобы выпить и закусить, но все, кто к нам попал, с этого и начинали. Я занимаюсь исправительными работами, а потому в курсе, кто и что натворил, как натворил и как все раскрылось. Возвращаясь к сказанному, я не испытываю к вам неприязни и, разумеется, не желаю вам попасть в тюрьму. Но вдруг такое произойдет? Чтобы смягчить наказание, мы во все отделы рассылаем брошюры с отрицательными примерами, читаем лекции, чтобы люди учились на чужих ошибках. А если бы у вас была дочь и внук, которые, возможно, потом всю жизнь не смогли бы на людях голову поднять и спину распрямить? Вы бы не пожалели?

Женщина затушила сигарету, достала визитную карточку и положила ее на стол:

– Это телефон ректора университета госпожи Цуй, мы с ней вместе учились. Если вы действительно любите Нану, уходите со своего поста и устраивайтесь в университет, в таком случае я согласна на ваш брак.

Цзянь Фанпин достал еще сигарету и зажег от окурка. Он смотрел на вино в бокале и не знал, что сказать. Женщина снова закурила: