— Оно не местное?

— Ты видела тут виноградники? Нет, все земли на которых когда-то были эльфийские виноградники теперь принадлежат людям. Мы покупаем вино, что сделано на наших бывших винодельнях. Забавно, правда?

Софи улыбнулась и тут же осеклась. Пожалуй, забавного в этом для эльфов было мало.

— А почему никто не поет? — Софи кивнула на музыкантов.

— Во-первых потому что тогда прервутся все беседы. Разговаривать когда кто-то исполняет тебе песню значит проявить неуважение. А во вторых… все наши песни грустные и петь их на пирах не слишком весело.

— Почему все грустные? — удивилась Софи.

— Как знать… Древние или поистрепались или забылись, а относительно новые… Они все о войне, о потерях, о незаживающих ранах в душах и сердцах, о землях, которые потеряны навсегда. О, сколько грустных песен спето о Владрире, сколько слез над ними пролито…

Нилан грустно улыбнулся и прочел:

С разрушенных башен кровь смоет прибой

И дети лесные вернутся домой…

Несколько секунд он молчал, потом губы его искривила привычная ухмылка.

— Не слишком точный перевод, поэт из меня никудышный. — Он пригубил вино. — Твой народ, Софи, никогда не был слабым, ведомым и беззащитным, как это порой воображают себе юные людские девы. И ваши исторические побасенки о надменности эльфийских владык, о вечных оскорблениях, о запретной любви людского короля Эдмонда и эльфийской королевы Тириллы, из-за которой якобы и началась война…- Нилан саркастично усмехнулся. — Эдмонд, кстати, и правда любил эльфиек, но не столько спать с ними, сколько после этого их обезглавливать. Мда, много всего придумали люди, чтобы прикрыть правду.

— Хочешь сказать это все ложь? Но это же… общеизвестные факты. Во всех учебниках это написано. Почему же вы не расскажете, что все было не так?

— Расскажем кому? Людям? Они сами написали свою историю. И эльфийская правда им не нужна.

— И в чем же правда?

— В том, что люди всегда желали то, чем обладают эльфы. И ради этого развязали войну.

— Бессмертие. — Софи выпила еще вина. — Странно думать, что раньше в это верили. Источники молодости и все такое.

— Еще сто-сто пятьдесят лет назад в такие вещи верить было не сложно. Признаюсь, пока я не выучился наукам и не познал атомы и астрономию, не проник в тайны химии… мир казался мне… таинственнее. Загадочней и слаще. Вы называете это блаженное время детством. Представь каким был мир, когда все в нем — и эльфы и люди и орки — были немного детьми. Романтиками, рыцарями, волшебниками. Мне очень нравится это ваше слово — детство.

— Наше слово? А вы как называете это?

— Рождением. У нас все, что до первой внятной мысли — рождение. Ребенок приходит в мир не мгновенно. Он смотрит, осязает, привыкает к себе в этом мире, а мир к тому, что в нем теперь есть новый эльф.

— Значит детства у вас нет?

— Такого как у людей — нет. У нас существует система менторства.

— Да, Джон мне рассказывал. Синай его ментор. — Софи радостно улыбнулась. Хоть что-то она уже знала в этом загадочном эльфийском мире.

— Джон как обычно вежлив. Фактически Синай уже не может считаться его ментором. Джон все-таки уже взрослый. Однако они не разлучились, Синай предложил Джону свою службу и встал за его плечом, в его свите. Он стал первым перстом Джона.

— О! — Софи поглядела на Синая. Тот молча стоял за спинкой дивана рядом с Джоном, не пил и не ел. На его плече сверкало созвездие Джона.

— А ты Нилан? Ты тоже… — Софи замешкалась. — в перстах Джона?

— Боги, конечно же нет! Я?! Такой как я может его лишь опозорить.

— Это… из-за твоей внешности, да?

— А что с моей внешностью? — Нилан демонстративно пригладил волосы. Софи усмехнулась.

— Ха-ха! Нет, правда. Что с тобой не так? Почему ты не можешь быть в свите Джона?

— А это, моя прелестная госпожа, очень бестактный и личный вопрос, который я прощу тебе на первый раз. Но больше об этом не спрашивай. Я недостоин носить звезду Шахране и уж тем более быть его перстом.

Софи смущенно осеклась.

— Извини, я не знала. Прости, я больше не спрошу об этом.

— И славно.

Мучительно подбирая новую тему для беседы Софи огляделась вокруг. Жена Эльтана заботливо и довольно собственнически поправляла его волосы. Софи бросила взгляд на Джона, которого загораживал Нилан и другие эльфы. Она очень отчетливо поняла что сколько бы венцов ей не подарил Джон и сколько созвездий не вышили на ее платье, она никогда не сможет вот так просто поправить Джону волосы на таком празднестве. Софи отпила вина, проглатывая горечь. Ей захотелось уйти. Но уйти не в дом Джона, где она была заперта словно рабыня. Впервые после приезда в Сиршаллен Софи яростно захотела его покинуть и вернутся назад, к своей привычной обычной жизни, где она была как все. Да, как все… а не во сто крат хуже.

Она снова бросила взгляд на стол Эльтана. За спиной Кайране молчаливо стояли шестеро «перстов».

— Почему их только шесть, Нилан? Разве перстов не должно быть десять?

Нилан усмехнулся.

— Иногда никак не пойму — умница ты или глупышка? Да перстов может быть лишь десять. И было время, когда у Кайране их было как раз десять. Полный набор. Не многие эльфийские принцы могли похвастаться таким почетом и преданностью как Эльтан. Во времена войн на него едва не молились…

— И куда они делись? Убиты?

— Двое были убиты в последней войне. Двое предали его и покинули Сиршаллен.

— Предали? — изумилась Софи. — Разве такое бывает? — Нилан с усмешкой поглядел на нее. — То есть… это же одно из главных lin’ya — служить верно. А быть в перстах наверное довольно почетно…

— Почетно?.. Пожалуй это так. Их положение не многим уступает положению Джона.

— Так почему же они предали его? Если на него чуть не молились? — Софи кисло усмехнулась, допивая вино.

— Кайране сделал то, что не все смогли ему простить. Даже его персты разделились, что уж говорить о всех прочих.

— Что он сделал? — нахмурившись спросила Софи.

— Разве ты не знаешь? — усмехнулся Нилан. — Заключил мир с людьми.

Софи отшатнулась.

— Разве это плохо? То есть… почему за это его предали?

— Не будем омрачать пир рассказами о войне, мое прелестное дитя. Вечер сладок, играет музыка и вино льется в кубки, а у нашего блистательного Кайране все еще в достатке верных персов.

— Всего шесть… — пробормотала Софи, задумчиво взглянув на стол Эльтана.

— Ты думаешь, что шесть это мало? Тогда я спрошу сколько у тебя есть друзей, которые шагнут за тобой в пекло? Которые прольют за тебя свою кровь? Которые положат свою голову на плаху вместо твоей?

Софи раздраженно закатила глаза. Опять она сморозила глупость.

— У меня таких нет, пожалуй.

— А у Кайране их шестеро.

— Он счастливчик. Не понимаю почему ему служат? По-моему он ужас.

Нилан молниеносно схватил ее руку и сжал до боли.

— Ай!

— Ты с ума сошла? Захотела жизни лишиться?! — зашипел он. — Оскорблять Кайране на его собственном пиру?!

Софи вырвала руку и болезненно потерла запястье. Их заминку заметили. Эльф сидящий рядом с Ниланом встал, сидящий за ним тоже.

Похоже, они встали, чтобы освободить Джону обзор на них с Ниланом. Софи замерла, Джон с молчаливым вопросом посмотрел на Нилана.

— Прости, Шахране. Госпожа… была неосторожна в словах, я лишь хотел остановить ее.

— Ты сделал ей больно. Это было в последний раз. — Весомо сказал Джон.

Нилан склонил голову, признавая свою вину.

Джон перевел взгляд на Софи.

— Тебе холодно? — спросил он. Его синяк на виске был все так же красен, хотя отек уже спадал. Он говорил медленно, словно боролся со сном. Эльфы которые встали, чтобы освободить Джону обзор удивленно поглядели на него. Софи прямо почувствовала их неудовольствие, что Джон прилюдно разговаривает с ней.

Софи не решилась ответить, только отрицательно покачала головой.

— Тогда сними плащ. — приказал Джон и отвернулся. Эльфы сели обратно. Софи в тревоге глянула на Нилана. Он кисло скривил губы и кивнул. Софи встала, робко сняла плащ и пристроила его на спинку дивана. Тут же из тени колонны подошла юная эльфийка, с поклоном забрала его и унесла куда-то. Софи села обратно, кожей чувствуя, как звезда Джона горит на ее груди.