– Люба! Люба, Люба! Але! Ты где? Почему не отвечаешь? Але!

Сначала было молчание. Эта молчанка по ту сторону провода так невыносимо изводила меня, что я готов был браниться. Затем я услышал всхлипывания и тонкий голос сестры, который я сразу узнал:

– Витенька, забери меня отсюда, приди за мной, пожалуйста! – Люба не выдержала и начала реветь.

Я так был рад слышать ее приятный голос, что даже не стал ворчать насчет плача и такого долгого отсутствия. На душе стало легко от того, что Люба пошла на контакт.

– Люба! Где ты сейчас? Люба!? Вышли мне координаты в «Картах»! Сможешь? Уже бегу за тобой!

Люба громко шмыгнула. Она была чем-то взволнованна.

– Что случилось? Да не реви ты!

Первый раз я ничего, кроме завываний, не понял. Я вслушивался в каждое слово, но попросил повторить. Люба уже более уравновешенно доложила:

– Мне страшно, братец, – она говорила так всегда, когда хотела перемирия. – Я вышла от Саши и хотела добраться той же маршруткой, как обычно, но она не приехала. Пришлось убегать с остановки, там утырки какие-то все никак не отстанут…

– Кто?!

Люба предпочла не отвечать, лишь продолжила, закатываясь от плача:

– Я сейчас у энергокомпании какой-то, света почти нет. Тут много людей. Витя, они пытаются меня найти! – сестра была на пределе, и конец последней фразы буквально сорвался вместе с плачем.

– Любочка, оставайся на линии, просто сверни вкладку звонка и вышли свои координаты, – просил я, до сих пор не веря в чудо. Долго координаты не приходили, а сигнал становился рваным. Не дай бог я их не получу…

– Все, вижу. Жди меня, сестренка! Я уже бегу!

Она что-то продолжала говорить, но вдруг сбросила.

«Какая ж ты засранка, господи! Но все равно тебя люблю».

Я сверился с навигатором. Она отошла от дома подруги на десять с чем-то минут. Точка указывала на Северодвинскую улицу, восемьдесят второй дом. И это было не очень хорошо, потому что это рядом с Обводным каналом.

Если боевая сеструха плачет, то что-то не так… Что за уроды?

Выходить в такие тревожные времена ночью с пустыми руками… получишь по башке и очнешься без всего в подворотне с сотрясением. Если, конечно, вообще придешь в себя.

Я быстро открыл дверцу и отыскал небольшой ножик с лезвием на шесть сантиметров от силы. Ручка дугой, очень удобно. Таким ножом глубоких порезов не оставишь, а защититься можно. К тому же, он не является холодным оружием. Но этого мне показалось мало: я раскрыл длинную коробочку и вытащил оттуда тяжелое металлическое средство самообороны. Три в одном: рукоятка со стальным конусом на конце, шокер и фонарь. Что Люба, что Инга косились на меня, когда я приобретал эту штуку. Теперь настал час этой штуковины.

– Она на Северодвинской улице. Я за ней, помощь нужна… – у меня начал заплетаться язык. Я не стал успокаивать Ингу, которая впилась в меня проницательным взглядом. – Ин, дай мне свой баллончик! Быстрей, быстрей!

Ограниченность времени и общая напряженность очень давили на психику, обстановка тянула меня в разные стороны. Вот-вот, и я разорвусь. Холод в груди сменялся жаром. Я старался взять себя в руки и не сорваться на Ингалину, которая навязывалась с расспросами. Я не мог взять ее с собой, так как на улице не безопаснее, чем дома.

– Только будь аккуратнее, Витя, – проскулила девушка.

– Ага, ага, – ответил я, быстро надевая кроссовки.

Я вылетел на лестничную клетку и стал замечать, как подкашиваются от волнения и предают меня мои ноги. Нужно было спешить!

К ночи стало немного посвежее. Вода подступила к последней ступени. Я заметил это, когда открыл багровую входную дверь в подъезд. На платформах, которые поднялись вслед за водой, я заметил движение. Это был Женя. Уличные фонари ярко осветили его подпрыгивающую ходьбу. Вытащив худую руку из кармана, он недоуменно поздоровался. Я перешел на легкий бег, уводя приятеля за собой.

– Странная вещь какая произошла со связью. Не видел, что ты звонил. Люба в опасности. Какие-то кретины пристали.

– Все-все, погнали! Слушай, это вполне вышки связи могли отключить. Они могут вообще сеть отрубить, – Женя, несмотря на бег, принялся рассуждать о многих технических процессах, продумывая планы правительства прямо на ходу. Казалось, он живет теориями.

«Не слушаю, но угукну», – подумал я, изредка притормаживая, чтоб не поскользнуться.

– Короче, скоро начнется настоящий хаос. Оружие-то есть у тебя?

– Не-а.

– Травматический пистолет б хорошо достать. Еще немного, и миру кабздец. Там по спецэффектам примерно так же, как огнестрельный. Помнишь сериалы про зомби и ядерную войну? Вот, будет то же самое, только без мертвецов и радиации, – сказал он и поправил очки.

– Угу.

Навигатор стал тормозить, и стрелочка, словно заблудившийся пешеход, остановилась и стала осматривать достопримечательности. Это подогревало во мне необычайную злость: захотелось вдавить палец в экран до такой степени, чтобы проткнуть его насквозь.

«Хрен с ней, с этой стрелкой, Витек! Идиот что ли? Беги, запомни этот задрипанный маршрут!» – не находил себе места я, используя Любины ругательства.

На кроссовый бег перейти сильно хочется, но нельзя: планки скользкие, покалечимся. От таких спасителей толку будет мало.

Вдруг резко погасли фонари. Выключился свет в окнах. Даже машины на мгновение затихли. Как будто я закрыл глаза. Это было настолько неожиданно, что я чуть не свалился с платформы. Может действительно глаза закрыл? Нет! Поморгал пять раз. Так же темно! Светящиеся несколько секунд назад дома превратились в огромные бетонные скалы, которые едва можно было различить на фоне черничного неба.

Женя ругнулся, как Люба. Я сначала не понял, что происходит. А приятель сообразил быстро:

– Видимо, залили генераторы или что-то с проводами.

Мне стало не до теорий. Мы во мраке. Слышатся машины, мы недалеко от людной площади. Я обернулся назад – сзади тоже темнота. Что за чертовщина?

– Хреново дела идут у нас, – констатировал Женя.

«Черт! Еще и в темноте ее искать!» – сердце, подсказывающее что-то неладное, разогнало меня до бега.

Навигатор заглючил. Интернет обрубили. «Только экстренный вызов» – сообщала бегущая строка у иконки мобильной связи.

«Вдруг она сейчас поскользнулась и валяется где-нибудь в темном закутке? А если ее эти уроды нашли? Твою медь…» – поступали догадки от мозга, который подковыривал мои нервы.

Я включил мой универсальный фонарь, и обесточенная городская улица снова предстала перед нами, хоть и в сжатом виде.

Дорогу перекрыли полицейские и спасатели. Соорудили новый блокпост, по другую сторону от которого скапливался возмущенный народ. Вблизи от поста светили несколько работающих прожекторов. Фонарики напоминали блестки. Мы всматривались в людей, но Любы там не нашли.

Решили поспешить и обойти блокпост дворами.

Тут прилично залило, а понтоны поредели и сильно ограничили маршрут. Вдруг я услышал неподалеку возгласы: несколько мужских и один женский. Через мгновение сердце образумило и пробудило меня. Я почувствовал прилив тревоги и адреналина. Ножик в чехле на ремне, баллончик в кармане, замаскированный шокер при мне.

Светить прямо на людей было нельзя. Я стал всматриваться: трое мужчин; один крепче других, двое поменьше. На голос молоды и пьяны. Эти завидные джентльмены приставали к девчушке, не держа при себе тестостерон. Раз за разом они пытались схватить ее за руки и спину, волоча в проулок для своих ублюдских потребностей.

«В домах темнота. Но так быть не может! Там точно есть люди! И что, видя, что девочку кто-то хочет изнасиловать, никто не решается даже голоса подать?!» – со скрипом в сердце рассуждал я.

Вдруг она крикнула очень обжигающее ругательство, и я узнал ее!

Это Люба!

Это окончательно завело во мне механизм ярости. Я сжал фонарь и переложил его в левую руку, стремительно ускоряясь к компашке. Женя решил измочить ботинки и пошел левее.