– Может, расскажешь с самого начала?

Оливер замолчал. Я не стал его торопить, понимая, что он, возможно, собирается с мыслями. Или думает о том, как бы поскорее покинуть мою комнату – в какой-то мере этого желал и я. Давить на Оливера я точно не хотел, учитывая, каким жалким он сейчас казался. Если он нуждался в том, чтобы просто поплакаться в жилетку, полежать на моей кровати, бессмысленно рассматривая стену, то кто я такой, чтобы возмущаться. Я ждал, разглядывая прыгающую по клетке канарейку.

– Мы сблизились с ним летом, – внезапно начал Оливер, не отрывая взгляда от стены.

Меньше всего я ожидал услышать тихий стук сбоку. По ту сторону окна взлохмаченный Скэриэл ещё раз постучал костяшками пальцев и помахал мне. Обычно я держал окно приоткрытым, потому что не выношу духоту, но сегодня погода испортилась. Я торопливо поднялся и открыл окно. Холодный ветер ворвался в комнату, сметая со стола тетради. Я опустил тяжёлую клетку на паркет.

– Я не вовремя? – спросил Скэриэл, кивнув на Оливера.

На голове у него было чёрт-те что, напоминавшее воронье гнездо. Я вспомнил, как впервые встретил его в «Глубокой яме» в птичьей маске.

– Ну, – начал было я, оглядываясь на Брума.

– Как ты прошёл мимо охраны? – возмущённо проговорил Оливер, поднимаясь.

– А что? – весело спросил Скэр, пытаясь обуздать тёмные волосы, что так и норовили закрыть ему глаза. Скэриэл пару раз заправил выбившиеся пряди за ухо и ослепительно улыбнулся Оливеру. Я бросил беглый взгляд на Брума – хотел убедиться, не против ли он компании полукровки. Тот растерялся, неловко потёр бледную шею, затем вымученно улыбнулся в ответ. Мне ничего не оставалось, как принять это за согласие.

– Он тоже пытался залезть в окно, но не вышло, – объяснил я, пропуская друга.

Скэриэл проворно перелез через оконную раму и спрыгнул со стола.

– Тут нужна сноровка, – радостно пояснил он.

Я вспомнил, как чуть было не выпал из окна, желая поскорее подслушать Гедеона, и вздрогнул.

– Что обсуждаете? – беззаботно спросил Скэр и, подойдя к клетке, протолкнул указательный палец сквозь прутья. – Привет, мистер птичка.

Я не знал, что ему ответить. Мы обсуждали шантаж Бернарда Дона, вот только я не имел права об этом говорить без разрешения Оливера.

Что до Оливера, то он выглядел потерянным. Видимо, он был морально готов поделиться со мной всей историей, но совсем не ожидал, что так скоро пожалует Скэриэл. Говорить при нём Брум не хотел.

Скэриэл повернулся к нам, выгнул бровь и спросил:

– Ну, что затихли? Я не вовремя?

– Я, пожалуй, пойду. – Оливер встал, пошатываясь.

Он торопливо направился к двери, но чуть было не завалился в сторону. Скэриэл бросился к нему, схватил за руку и помог удержать равновесие. Движения его были резкие, но уверенные.

– Ты пьян? – твёрдо спросил он. Оливер изумлённо уставился на него, и тогда Скэр, смягчив голос, заботливо добавил: – Куда ты в таком состоянии…

При таком контрасте даже мне стало неловко. Звучало интимно, и я вдруг почувствовал себя третьим лишним в собственной комнате.

– Я… домой. Мне надо домой, – обречённо произнёс Оливер, вяло вырываясь.

Скэриэл требовательно посмотрел на меня, словно негодуя: «Да какого чёрта тут происходит?» Выглядел он не на шутку взволнованным, но то, с какой пылкостью он стремился разобраться в ситуации, мигом меня успокоило. Я уже мысленно скинул это бремя на него, мечтая, чтобы Скэриэл как можно скорее разрешил проблемы Оливера. В глубине души я был уверен, что вот кто-кто, а Скэр точно сможет это сделать, хоть и не представлял как.

– Оливер, стой, – пробормотал я. – Посиди немного.

– Что с тобой? – серьёзно спросил Скэриэл. Он взял Оливера за подбородок и грубо повернул к себе. – Что случилось? – Затем добавил то, что, видимо, с самого начала надеялся услышать каждый из нас, попав в беду: – Я помогу.

Не знаю, что так подействовало на Оливера: стальная хватка, твёрдый голос или это уверенное «я помогу», но он слабо кивнул и произнёс:

– Один человек меня шантажирует.

Так вот как это происходит. Пока я бестолково прыгал вокруг костра, пританцовывая, боясь надавить и чем-то задеть Оливера, Скэриэл просто шёл напролом.

– Кто?

– Готье его знает. – Оливер кивнул на меня.

Скэриэл вопросительно оглянулся, и я добавил:

– Его зовут Бернард Дон. Наш общий приятель. Учится в Академии Святых и Великих.

– Присядь, – властно велел Скэриэл, и Оливер послушно опустился на кровать.

– Он, понимаете… – Брум запнулся, теребя бинт. – Мой отец… – И снова замолчал.

Мы со Скэриэлом тоже молчали, дожидаясь, пока Оливер соберётся с мыслями.

– Я думал, что мы встречаемся, что у нас отношения. Бернард мне нравился, – вздохнув, продолжил он. – Правда нравился. Всегда весёлый, шутит классно. А вот Ви его сразу невзлюбила. – Оливер упомянул сестру, а мой взгляд всё это время был прикован только к его пораненной руке. – И знаете, в Академии на прошлой неделе было тестирование. Готье, ты ведь в курсе, что мой отец управляет Академией и у него в кабинете есть варианты тестов. Бернард уговорил меня помочь ему. – Оливер горько усмехнулся. – Вот идиот я, да? Пришёл в кабинет отца и, пока его не было, полез в ящики, нашёл тесты и сфотографировал. Отправил Бернарду, и он сдал на сто баллов. – Голос Брума предательски задрожал. – А теперь он хочет, чтобы я помог ему и с сессией. У мистера Барнса сложный экзамен. Я отказался. Один раз я по глупости уже совершил ошибку, подставил этим отца, но во второй раз точно нет. Он сказал, что расскажет моему отцу об этом.

– И тем самым подставит себя? – спросил Скэриэл.

– Не знаю, – удивлённо произнёс Оливер, уставившись на Скэра. Кажется, эта мысль не приходила ему в голову.

– Вот он сукин сын, – добавил я.

– И этому Бернарду нужны новые тесты? – прищурившись, уточнил Скэриэл. Выглядел он как опытный следователь. Для пущей убедительности ему не хватало ещё взять в руки блокнот и время от времени помечать что-то на листе.

Оливер помотал головой.

– Вопросы к экзаменам.

– Разве их не дают до сессии? – спросил я. – Мне кажется, я видел распечатки вопросов у Гедеона.

– Все преподаватели разные. Одни дают, другие нет. Я даже не знаю, существует ли этот список вопросов, но Бернард сказал, что его это не волнует, – с жаром проговорил Оливер. – Говорит, хоть взломай ноутбук отца или мистера Барнса.

– Что будет, если отец узнает? – Я нервозно сел на свой стул, а Скэриэл устроился на полу, сев по-турецки. Я только сейчас обратил внимание, что ногти у него выкрашены в чёрный цвет. Он так и не стёр лак после встречи с Габриэллой.

– Если узнает? – горько переспросил Оливер. – Что я «встречаюсь», – он изобразил воздушные кавычки, – с парнем, так ещё ворую тесты для него? Даже не знаю… – Он хихикнул, затем провёл пятернёй по волосам. – В очередной раз пожалеет, что я появился на свет. – Его голос дрогнул, и он спрятал лицо в ладонях, шумно дыша.

– Он точно об этом не жалеет, – возразил я, отвечая скорее не Оливеру, а самому себе. Жалел ли Уильям Хитклиф, что взял меня в семью?

– Ты его не знаешь, Готье. Ты ни черта не знаешь… – Оливер повысил голос и злобно посмотрел на меня. – Он годами меня не замечал. Что бы я ни делал: высокие оценки – конечно, конный спорт – легко, – Брум принялся агрессивно загибать пальцы, – участие в шахматном турнире – запросто! Но отец ничего этого не замечает. Зато если Оливия чихнёт в своей комнате, – тут он указал пальцем в сторону, словно комната сестры была расположена в моём доме, – то он мигом прибежит к ней с лимонным чаем. Что мне оставалось делать? Я из кожи вон лез, чтобы добиться его одобрения, – он раскинул руки в стороны, – и что получал в ответ? Безразличие.

Мы со Скэриэлом замерли.

– И тогда я решил, а почему бы просто не заняться своей личной жизнью? – В его голосе послышались истеричные нотки. – Ему плевать на весь мужской род, в том числе и на меня. Я подумал: а что если выбесить его, разозлить, как он меня злит своим отношением? Кого он не любит? Мужчин? Тогда почему бы мне не встречаться с парнем?