– К кому?

– К Савве.

– Кажется, он уезжал сегодня… – Нахмурилась она, пытаясь воскресить в памяти воспоминания о недавних наблюдениях.

– Знаю. – Я повторила свой прием с улыбкой. – У меня ключи. – Потрясла в воздухе связкой. – Я – его невеста.

– А вчера у него была другая… невеста. – Сочувственно произнесла женщина.

– Сегодня все изменилось. – Гордо расправив плечи, я шагнула в лифт.

– Ох, молодежь…

И облегченно выдохнула, когда дверцы сомкнулись, скрыв от меня ее изумленное лицо.

В лофте все еще стоял запах парфюма Алекса. Я подняла с пола небрежно брошенную рубашку и поднесла к носу – аромат с нее был еще ярче. Тот, кого я жаждала и ненавидела одинаково сильно, как будто стоял рядом и обнимал меня за плечи.

– Надеюсь, ты оценишь все, что я делаю для тебя. – Произнесла я, зарываясь лицом в ткань.

«Конечно же, нет», – подсказал мне внутренний голос.

Алекс был и останется безнадежен.

И тут же словно в подтверждение моих мыслей его холостяцкий лофт подкинул мне новое тому доказательство: из-под дивана торчало кружево женских трусиков. Я подошла ближе и брезгливо поддела его носком туфли.

– Красные стринги. Какой же развратной шлюшкой нужно быть, чтобы носить такие? Да на носовом платке моего деда больше ткани! Фу! И как же ты ушла отсюда? Без трусов?

Поморщившись, я подхватила двумя пальцами белье и швырнула в ведро на кухне. На самом же деле, мне хотелось их сжечь. Это доставило бы мне куда больше удовольствия, чем просто погребение в мусорном ведре.

В этот момент телефон Алекса завибрировал.

Я уставилась на экран.

Какая-то «Блондинка Валя с кинофестиваля» прислала ему сообщение, которое мне было недоступно. Мобильник с системой распознавания лица просто скрыл от меня его содержание.

– Шла б ты, Валя…

Пытаться разблокировать аппарат было бесполезно, и я просто беззвучно зарычала.

– Надо было тебя между ног бить, а не по башке! – Бросила с досады, отправляясь на поиски паспорта и всего остального.

Благо, все нужные документы оказались в ящике комода.

Покидая лофт Алекса, я уже сомневалась в том, хочу ли навещать его в больнице. По правде говоря, этот мужчина не был достоин ни меня, ни той заботы, которую я ему оказывала.

Но по возвращении в больницу меня ждал сюрприз.

– Хорошо же приложился твой парень, – принимая документы, сказала медсестра приемного покоя, – не может вспомнить, как это произошло.

– Правда? – Удивилась я.

– Не может даже вспомнить, кто он сам. – Пожала плечами женщина. – К нему пригласили невропатолога, психиатра и нейрохирурга, вот – беседуют, обсуждают проведенные исследования. Думаю, с вами тоже захотят поговорить, так что ожидайте пока в коридоре.

– Что значит «не может вспомнить, кто он сам»?

Она устало выдохнула и уставилась на меня.

– То и значит. Ни имя, ни фамилию вспомнить не может. Ни сказать, кем работает. Доктор Громов подозревает ретроградную амнезию.

– Амнезию?

– Это не редкость при травмах головы, но явление временное.

– То есть… он не помнит, кто он?

– Угу.

– Совсем?

– Совсем.

– И надолго?

– Бывает по-разному. – Она вернулась к заполнению медицинских форм. – Да не переживайте вы раньше времени. Специалисты у нас хорошие работают. Сейчас разберутся, что к чему, и все вам объяснят.

– И как много он не помнит? – Осторожно поинтересовалась я.

Доктор закрыл дверь кабинета и сел за свой стол.

– Александр сейчас дезориентирован и совершенно растерян, что неудивительно в его состоянии. Физические функции в норме, но что касается памяти – судя по всему, на данный момент она полностью блокирована. Ваш жених забыл все, что было до черепно-мозговой травмы. Свое имя, род занятий, важные события из жизни. Такое бывает, и в большинстве случаев нормализуется с течением времени.

– То есть, память к нему вернется? – Спросила я, опускаясь в кресло.

– С большой долей вероятности. – Доктор сцепил руки в замок. – При должной поддержке со стороны близких и постоянном общении это случится быстрее. Главное, постоянно фокусировать его внимание на вещах и местах, которые он любил, которыми регулярно занимался, которые вызывали у него яркий эмоциональный отклик. Любовь и забота творят чудеса.

– Но ведь он же… не узнает меня, когда увидит? Я правильно понимаю?

– Это самое трудное, но решаемое. Понимаю, что ситуация сейчас кажется вам пугающей, но многие мои пациенты успешно проходят через это. У Александра есть еще родственники?

– Нет. Он сирота.

– Тогда вам придется особенно постараться. Некоторое время мы подержим его под медицинским наблюдением, а затем можно будет забрать его домой. Будете время от времени приезжать в клинику на психотерапию, а также принимать нейропротекторы. Вскоре его нервные связи восстановятся. По крайней мере, мы на это надеемся. Прогноз, в целом, благоприятный.

– Как долго это обычно длится? Ну… потеря памяти.

– По-разному. – Честно ответил доктор. – От пары часов до нескольких месяцев. Иногда даже лет.

– Ого… – поникла я.

– Еще хотел уточнить по поводу характера травмы. Вы сообщили, что Александр ударился сам, и мы не стали ставить в известность правоохранительные органы. Если следует это сделать…

– Это все алкоголь. – Краснея, выпалила я. – У них давние и не совсем простые отношения. Он обещал мне, что больше ни-ни, но…

– Вы обращались к наркологу?

– Что вы, Александр ведь известный человек… – Я покачала головой. – Все эти грязные подробности могут разрушить его карьеру. Знаете… наверное, даже хорошо, что он на некоторое время потерял память. Это поможет его организму очиститься и отвлечься.

– Но я должен буду внести это в карту, как отягощающий фактор.

– Но тогда журналисты пронюхают, что мой жених – алкоголик. Хотя, это не совсем так. Он прежде никогда не уходил в запой. Бокальчик виски на ночь – кто этим не грешит?

– Я рад, что вы так заботитесь о нем. – Улыбнулся доктор.

– А я вспомнила, где видела вас раньше. – Поерзав на кресле, заметила я. – На вечеринке у Красавиных. Вы тот самый Павел Владимирович, который обследовал мою подругу Катю Морозову. Лучший друг Вадима.

– Обследовал – громко сказано. Так, дал пару советов. – Кивнул он. – Но вы правы, это я.

– Вадим очень тепло отзывается о вас, а, значит, мой жених в хороших руках.

– Несомненно.

– Когда я смогу повидать его?

Громов посмотрел на часы.

– Как только он проснется, и мы еще раз его осмотрим. Сейчас он под препаратами. Думаю, у вас есть время съездить домой, пообедать, переодеться, а заодно и собрать вещи для больного – стандартный набор: щетка, одежда, тапочки, сменное белье и все такое. Полный перечень предоставит медсестра в приемном.

– Хорошо. – Я встала и протянула ему руку. – Спасибо вам еще раз.

– Не за что. – Пожал он ее.

Я вышла из кабинета и замерла у стены. Сердце билось отчаянно и громко. Тысячи мурашек то поднимались, царапая, к лицу, то опускались ниже, впиваясь ледяными колючками в живот и спину.

Алекс ничего не помнит.

И у него нет близких, на кого можно положиться.

Бедный…

Думаю, он заслужил, чтобы я хорошенечко о нем «позаботилась». А еще он сам виноват.

Это мой шанс.

На ватных ногах я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. На моих губах заиграла сатанинская улыбка.

Это. Мой. Шанс.

– Илюшенька, хорошо, что ты уже проснулся, и я рада, что ты беспокоишься о вчерашнем. – Мне пришлось быть с ним честной.

Вообще, говорить начистоту, его звонок был, как нельзя, кстати.

– Я проснулся и первым делом подумал о тебе. Вернее, о твоем приятеле, которого я…

– Отправил в нокаут, да.