– Пройдёмте, – раздалось за спиной.

Нас обоих пропустили внутрь. Серость вечера осталась за порогом.

Палата номер семнадцать оказалась на втором этаже, третья по счёту от лестницы. Просторный коридор освещали волшебные шары, медленно покачивающиеся под потолком. В воздухе витали запахи лекарственных трав и свежесваренных зелий.

Я почти бежала за торопившимся целителем, а Фабиан шёл чуть позади.

– Вы скажете, почему меня вызвали? Джейми вывели из магического сна и что-то пошло не так?

Говард Менэ взялся за ручку двери и остановился, внимательно посмотрев мне в глаза.

– Да. У мальчика выявилась сильнейшая привязка.

– Думаете, я знаю, что это такое?

– Другими словами – зависимость. Разновидность стихийных чар. Обычно подобное формируется между матерью и ребёнком в первые годы его жизни. Приблизительно к семи годам волшебство рассеивается. Но в случае с Джеймсом Крейном появились две магические нити, абсолютно идентичные друг другу.

Я растерялась, не до конца понимая, к чему он клонит.

– Хотите сказать, вторая связывает его со мной?

– Сейчас мы это проверим.

Целитель толкнул дверь и отошёл в сторону, предлагая мне войти первой.

У койки стоял Генри. Мрачный и молчаливый, будто разом постаревший лет на десять. Рыжие волосы выглядели тусклыми, а кожа – бледной. Встретившись с ним взглядом, я вздрогнула. Всегда тёплые карие глаза сейчас казались непривычно колючими. Мне нравилось, что Джейми был похож на него. Вместо холодной красоты Шарлин мальчик взял обаяние и солнечную улыбку Крейна. Но замерший каменным изваянием мужчина в чёрном меньше всего напоминал того волшебника, которого я привыкла видеть рядом с сестрой.

– Здравствуй, Генри, – прервал тишину Фабиан. – Мы совсем недавно получили твоё письмо и несколько удивлены приглашением.

– Фаб, давай опустим это. – Я оглядела палату, игнорируя и зятя, и брата, и повисшее в воздухе напряжение. – Сейчас меня интересует только одно. Где Джеймс?

Комната была пуста. Спрятаться здесь негде – из мебели только кровать на высоких ножках, маленькая тумбочка рядом и узкий платяной шкаф. Ещё я увидела дверь. Скорее всего, она вела в ванную комнату. Захотелось немедленно заглянуть туда.

Мимо прошёл целитель, приглашающе махнув ладонью.

– Пройдёмте. Он в душевой.

– Я всё ещё против, – вдруг подал голос Крейн.

Уже двинувшись за Менэ, я резко остановилась, удивлённо уставившись на Генри. Он смотрел на лекаря, словно ни меня, ни Фаба в комнате не было. Удержать себя в руках оказалось невероятно сложно, и я вспылила.

– Невероятно! Откуда столько недоверия, Генри? Это не я напустила то проклятье!

– Колдун охотился именно за тобой.

– С чего ты это взял?!

– Он похитил только тебя. Мои жена и сын оказались не в то время, не в том месте. Они лишь случайные жертвы.

– Жена и сын… – Я хватала ртом воздух, на секунду потеряв способность говорить. В три шага оказавшись напротив, ткнула указательным пальцем ему в грудь и прошипела: – Шарлин – моя родная сестра! Джеймс – мой племянник. У них помимо тебя есть родные, которые места не находят из-за случившегося. Не один ты их любишь. И запрещать нам видеться – верх эгоизма!

Он открыл было рот, чтобы ответить, но целитель выпустил сноп искр рядом с нами. Я отскочила, потирая ужаленное искоркой плечо.

– Ай! Что вы делаете?!

– Не время для выяснения отношений. Как малые дети, в самом-то деле! Вы, – он указал на Генри, – если не хотите, чтобы ребёнок выгорел, лишившись магии, не лезете в лечение. А вы, – указательный палец переместился ко мне, – следуете за мной.

Тут он взглянул на Фабиана. Тот, припав плечом к дверному косяку, молча наблюдал за происходящим.

– К вам претензий нет.

Раздражённо выдохнув, я стремительным шагом направилась к ванной комнате. Взялась за ручку двери и дёрнула на себя. В лицо дохнуло жаром. Прищурив заслезившиеся глаза, вошла внутрь.

На полу в углу душевой кабины сидел Джеймс. Обняв колени, он прятал в них лицо.

Я поняла, почему Генри был снаружи.

Между мной и мальчиком стояла стена полупрозрачного зелёного огня.

– Джейми? – осторожно позвала я, справившись с накатившими эмоциями. – Ты слышишь, родной?

Ребёнок шевельнулся, поднял голову. Пару секунд просто смотрел, будто пытаясь вспомнить. А потом вскочил, бросившись прямиком через танцующее между нами магическое пламя. Врезался в мои колени, смял в кулачках ткань юбки и разревелся.

На какое-то время я впала в ступор, просто глядя вниз и пошатываясь от напора объятий. Искала глазами следы ожогов на не прикрытой одеждой коже рук, шеи, спины. На Джеймсе были только пижамные штаны.

К счастью, заметила лишь несколько бледных отметин чуть ниже лопаток. Скорее всего, здесь ожоги оказались слишком сильными и лечебные мази не смогли вывести шрамы полностью.

Наконец оцепенение схлынуло. Я присела, крепко прижала Джейми к груди и зажмурилась, не в силах спокойно выносить столь горькие слёзы.

– Ну что ты, маленький, всё хорошо. Я рядом.

Целителю удалось напоить Джеймса восстанавливающим и успокоительным зельем. Насколько я поняла, на протяжении всего дня это сделать было невозможно. Мальчик забился в угол сразу, как только проснулся. Ничего не ел и не пил. Генри отказывался прибегать к моей помощи, надеясь как можно скорее увезти сына. Проблема в том, что приблизиться к нему он не мог.

Случившееся пробудило стихийную магию, связавшую Джейми с матерью ещё в младенчестве. Я оказалась рядом во время нападения, прижимала его к себе в попытке защитить. Оттого тонкая нить привязала его и ко мне тоже. До тех пор, пока Шарлин не очнётся, её сын сможет чувствовать себя в безопасности только со мной.

Я сидела на койке, задумчиво перебирая пальцами огненные волосы племянника. Он задремал, положив голову мне на колени и сжав в кулачках ткань юбки. Фабиан потирал переносицу, спрятав выражение лица за ладонью. Генри сверлил лекаря упрямым взглядом, отказываясь поступать так, как тот его просил.

У меня же просто не было сил что-либо сказать.

– Поймите, если мы повторно введём его в магический сон, ребёнок может не проснуться. Вдали от Ванессы он будет реагировать на каждого взрослого так, как нам уже пришлось наблюдать. Станет прятаться, окружать себя стихийным пламенем, голодать и ещё невесть что творить. Более разумной альтернативы, чем оставить его ненадолго с ней, у нас нет.

– Это же не навсегда. Просто нужно время на восстановление. Можно объединить их с Шарлин палаты, – не сдавался Крейн.

– И как вы себе это представляете?! – Терпение Менэ трещало по швам. – Каково ему будет наблюдать мать в таком состоянии? Её восстановление – дело не одного месяца.

Фабиан, до этого не проронивший ни слова, вступил наконец в разговор:

– А Ванессу спрашивать вообще кто-нибудь собирается? Нам через день отбывать в академию. Выпускной курс, между прочим.

– Фаб… – подала голос я, подняв на него глаза. – Я не знаю, как поступить. Правда.

– Ты не можешь сесть дома с племянником на неизвестно какой срок. Тебе нужно учиться, – спокойный голос брата спустя полчаса споров лился бальзамом на душу.

И он говорил разумные вещи. Передо мной встал выбор: жизнь и здоровье Джеймса или заключительный год в САРМе. После которого я расписала своё будущее едва ли не по месяцам. И теперь… Кого я обманываю? Очевидно же, что выберу. Но это слишком сильно било под дых, разрушая все планы.

Выдохнув, закрыла лицо ладонями, надавила кончиками пальцев на закрытые веки.

К таким решениям подготовиться невозможно.

Чёрт побери, неделю назад я беззаботно выбирала, в каком платье отправиться по магазинам, чтоб максимально обойти требования отца насчёт внешнего вида. Жаловалась сестре на докучающее внимание Редмонда и планировала купаться в речке под дождём. Именно для таких решений создана моя голова! Мне восемнадцать, и я максимально не готова выбирать.