– Атаковали нас девушки не старше двадцати лет, числом не более сотни, вооружение слабое, в основном луки, а старшая у них  девица с длинными светлыми волосами и зелёными глазами на красивом лице.

При этих словах центурион, стоявший чуть позади торговца, побледнел, наклонил голову и, потупив взор, уставился в пол.

После небольшой паузы Памелион, взвешивая каждое слово, властно промолвил:

– Заботясь о спокойствии в крае, нам наказано поддерживать порядок и дисциплину. Поиск золотых слитков займёт некоторое время, а пока ты освобождаешься от проездной пошлины на полгода. Кроме того, для охраны твоего имущества будет выделено конное сопровождение, а конвой заменён и удвоен. Под нашей защитой в городе можешь оставаться столько, сколько пожелаешь. На этом всё, и, как только пропажа обнаружится, тебя известят. Ступай.

Борух повернулся и двинулся к выходу, скрывая от префекта самодовольную улыбку на полных губах.

Дождавшись, когда купец покинет кабинет, Юний наконец-то обратил внимание на Кастула Ролло. На нём ярким светом переливалась под солнечными лучами, проникающими через открытые окошки, начищенная до блеска кольчуга. Под доспехи надевалась кожаная туника без рукавов. Поверх брони на крепких ремешках крепились фалеры, металлические медальоны с оригинальной чеканкой – с изображениями богов, прославленных героев и даже мифических зверей, как награды за воинскую доблесть. Голени воина прикрывали серебреные поножи, в руках он держал шлем с поперечным расположением гребня – отличительный знак центуриона в строю. Памелион невольно залюбовался его выправкой и статью. Ему нравился этот офицер  коренастый, с непокорными вьющимися волосами, с волевым подбородком, а шрам на щеке придавал его внешности больше мужественности и отваги.

– В командиры пробился из рядовых? – неожиданно спросил высокопоставленный вельможа.

– Благодаря отваге и смелости, – быстро нашёлся Кастул.

– Женат? – продолжал допытываться префект.

– Всю свою сознательную жизнь я провел в боях и походах.

«Так и знал, сам по себе, как одинокий волк», – подумал Памелион.

Подойдя к Ролло почти вплотную и смотря в его глаза, словно пытаясь распознать душу воина, произнёс:

– Как же ты позволил противнику застать себя врасплох?

Понимая, что любое слово прозвучит как оправдание, Кастул молчал.

«Во взгляде нет испуга, нет страха, взор не прячет, понимает, что виноват, но держится молодцом, умеет держать удар», – промелькнуло в голове Юния. Наконец, убедившись, что перед ним не трус, патриций отступил на шаг.

– Останешься при мне, но, если подобное повторится, выгоню из армии, понял? – подытожил своё решение префект.

Ролло только кивнул в ответ.

Меряя шагами просторный кабинет, Юний задумчиво потирал подбородок.

«Дерзнувших напасть на караван женщин надо наказать, но для этого их надо ещё и разыскать. Узнать, кто стоит за этими выскочками. Непостижимо, что разбойницы сами по себе удумали тягаться с мощью республики. В поисках мятежниц надо сделать ставку на местных князей, присягнувших Риму, которые сидят в своих поселениях и знают всё, что происходит в округе».

Желая сгладить свой проступок, Кастул предложил:

– Поручите мне это дело, найду виновных и притащу зачинщиков на аркане.

Услышав сказанное, Памелион мгновенно остановился, повернулся к собеседнику и тоном, не терпящим возражения, заговорил:

– Нет, поедешь в местечко Техотон, что находится на северо-востоке, полдня пути отсюда.

– Знаю это место, – вставил слово центурион.

– Передашь вождю Ташкеру от моего имени, – продолжил свой наказ Юний, – что он должен выследить, захватить и доставить непокорных дикарок в Хадриаполис. Посули ему деньги и почёт, на обещания не скупись. Этот князёк поначалу попытается изворачиваться и хитрить, но я-то его знаю, поэтому немножко припугнёшь, но так, чтобы Ташкер не чувствовал себя уязвлённым. Ты всё понял?

Кастул в знак признательности прижал правую руку к груди и склонил голову, показывая префекту, что готов исполнить его приказ.

– Отправляйся в путь немедленно! – распорядился Памелион.

Дождавшись, когда воин покинет комнату, высокопоставленный вельможа поправил сползающую с плеча белоснежную тогу и с чувством выполненного долга вышел из помещения через потайной ход, специально проделанный в одной из стен кабинета.

Поселение Техотон находилось на высоком холме, который огибала широкая река, защищая выселки с трёх сторон. Открытое пространство перед воротами защищали глубокий ров и крепкий частокол, превращая городок в хорошо укреплённую крепость.

Внутри стен ютились просторные мазанки с соломенными крышами. Ближе к центру стали попадаться каменные строения знати и жрецов. Далее на холме, словно подчёркивая своё главенство, возвышался над всеми домами большой каменный дворец, принадлежавший вождю племени Ташкеру. В отличие от своих успешных предков, он не обладал силой Геракла. Среднего роста, тщедушный, с узкими плечами, физический недостаток глава рода сполна компенсировал хитростью и изворотливостью. Гладко расчёсанные каштановые волосы едва касались плеч, подбородок обрамляла небольшая бородка – Ташкера можно было бы счесть привлекательным, если бы не чёрная повязка, закрывавшая правую половину лица. В юности он участвовал в одном сражении, где и потерял глаз. Вопреки ожиданиям и наперекор всему он выжил. С тех пор князь не любил открытых боевых действий, предпочитая договариваться с одними соседями против других, достигая тем самым численного преимущества. Сначала союзники расправлялись с общим врагом, затем коварный предводитель вероломно нападал на вчерашних единомышленников и уничтожал их. Такая тактика приносила определённые плоды в виде захваченного имущества, рабов, скота, новых земель и дурной славы, которая распространилась по всей долине. В конце концов, лукавого вождя, наверное, уничтожили бы, но он вовремя заключил соглашение с римлянами. Тень большого покровителя успокоила недоброжелателей, недовольных политикой Ташкера. На какое-то время его оставили в покое. Казалось, наступившее затишье предопределило мирное развитие событий, однако сама судьба распорядилась иначе.

Когда солнце, стоявшее в зените, качнулось и медленно, но неотвратимо покатилось на запад, а жара начала понемногу спадать, начался праздник, посвящённый богу плодородия Сабазию, и всё население посёлка собралось у священного места, чтобы совершить обряд жертвоприношения. Вдруг по дороге, ведущей в городок, показался с десяток римских всадников. Это были самые испытанные в боях воины, их суровый вид и непроницаемые взгляды внушали всем, кого они встречали, если не страх, то уважение. Начищенные до блеска доспехи на солдатах переливались серебряным светом от попадавших на них лучей. Ведомые центурионом Кастулом Ролло ветераны достигли крепостных стен и с удивлением обнаружили, что въездные ворота открыты настежь и не охраняются. Продолжив путь, легионеры очутились на тесных улочках поселения. Посланники остановились, огляделись: в глаза бросались покинутые хижины и отсутствие жителей. Командир с осторожностью осматривался, пытаясь оценить степень опасности. Вдруг где-то впереди застучали барабаны. Ролло тронул пятками коня, направляя скакуна на раздающиеся звуки, увлекая спутников за собой. Достигнув центра, копьеносцы увидели перед собой огромную толпу народа, собравшуюся на специально подготовленном плато. Посередине площади находился небольшой алтарь, возле которого жрец в широких одеждах, расписанных таинственными знаками, в шапке с рогами выкрикивал заклинания, готовясь принести в жертву ягнёнка. Увидав чужаков, полдюжины фракийцев бросилось им наперерез, выставив вперёд копья, преграждая непрошеным гостям путь вперёд. В холщовых штанах, с голым торсом, с раскрашенными в синий цвет лицами и волосами, указывающими на единение с небом, язычники выглядели угрожающе. Понимая, что сейчас может произойти никому ненужное столкновение, центурион предупреждающе поднял руку и пояснил: