Да, тут были просто спартанские условия. И я бы даже похвалил эту армию, вот только мой намётанный глаз сразу подхватил не очень хорошие детали.

Обычно в слаженном армейском механизме каждый винтик, каждая шестерёнка заняты своим делом. Незамученный солдат, как говорится, опасен, и в первую очередь для самого себя.

Здесь же очень много вояк шлялись без дела, а некоторые вообще спали в тени палаток, просто скинув верхнюю куртку. И я бы ещё понял, будь это лагерь на самом фронте, когда в передышке между боями уже не до соблюдения устава.

Но я видел за палатками, что почти все тренировочные плацы заросли травой. Видел ржавые кучи магострелов возле некоторых обветшалых деревянных зданий — судя по всему, складов.

Никто не муштровал строевой подготовкой целые роты, не раздавались со всех сторон слаженные «речёвки», да и гомон над этим лагерем больше напоминал базар.

Всё это я успел рассмотреть, пока меня тащили к лазарету, где целитель обещал «подлатать» ещё ноги.

***

Когда мы прибыли в часть, всё разрешилось для меня самым лучшим образом. Ну, настолько лучшим, насколько могло быть.

Во-первых, капитана Требухи не оказалось на месте. Скорее всего, из-за разрушений в Межедаре ему пришлось сорваться туда.

Хромой всё порывался броситься в город, искать своих маму или папу. Я не был уверен, что это хорошая идея, но Хомяк пообещал пацану, что попробует узнать, свериться со списками, и тот успокоился.

Чернолуннице никто не препятствовал передвигаться по военной базе, и Эвелина, схватив мальчишку, сразу же направилась к отцу Афанасию. И хоть бы парой слов со мной перекинулась…

Я с лёгкой обидой смотрел, как Избранница с пацаном быстрым шагом шли мимо армейских серых палаток к бревенчатой избушке, над которой высился покосившийся шпиль. На конце его был закреплен чёрный круг с золотой каймой, знак Детей Чёрной Луны.

Позолота уже слегка выцвела, да и сама избушка явно требовала ремонта. Впрочем, на фоне заплатанных шатров, в которых располагались солдаты, церковь выглядела ещё вполне прилично.

Меня же посадили на землю возле одной из палаток, в которой скрылся целитель, и я, потирая ноющие ноги, стал с лёгкой неприязнью рассматривать то, что представляла из себя Царская Армия.

— Да, вылунь, вижу твой взгляд, — Хомяк присел рядом и стал набивать табак в трубку, — Я и сам не рад здесь оказаться.

— А как же так получилось? Вроде в Маловратске-то вы на хорошем счету были, да и комендант Городецкий мужик вроде не плохой.

Сержант усмехнулся, но ничего не ответил, продолжая посматривать, как у палатки напротив несколько солдат на бочке резались в карты. Да, если б у нас в корпусе псиоников офицеры запалили за таким…

Потом он поднял глаза и, махнув головой в сторону, указал незнакомым мне солдатам удалиться. Те размашисто кивнули и, явно обрадовавшись, поспешили скрыться между палатками.

С нами остался один только Сивый…

— На хорошем счету, говоришь? — проворчал Хомяк, поджигая трубку палочкой с пирусом, — Это армия, вылунь. Нам приказали, мы делаем.

— Ха, на хорошем счету, — Сивый чуть не сплюнул, — Ну, капитан Городецкий-то начальник неплохой, но прогнулся он под этим Плетнёвым.

Хомяк кивнул:

— Как Плетнёвского сынка… кхм… кто-то там пришил, — он покосился на меня, потом переглянулся с Сивым, — так папаня свихнулся там, царский советник хренов. Сынка посмертно чуть ли не в герои Красногории возвёл, там ему кучу званий отсыпали, площадь в его честь назвали…

— А мы-то видели там, у Вертуна, какой он герой, — зло бросил Сивый, — И всё-таки молодец тот, кто шею ему свернул.

Я скромно потупил глазки в пол. Оба вояки меня узнали, и прекрасно были осведомлены, что за Пустой навёл шороху в ту ночь в Маловратске. И с Фёдором Громовым они меня видели, да и наверняка описание моё получили.

— За наших ребят, — Хомяк затянулся и задумчиво выдохнул, — которые погибли за сраную лунную кровь… Я бы за них и сам ему шею свернул.

— И папане заодно, — Сивый подмигнул мне.

Я усмехнулся, вспоминая, как Плетнёв-младший сбежал из окопа с солдатами. Как боевой маг, он должен был оказать им поддержку.

Так вот, значит, почему Хомяка и Сивого сюда сослали? Потому что видели момент позора сына главы Лунного рода, главенствующего в Маловратске?

Я прекрасно помнил капитана Городецкого, как он в кабинете магистра распинался за своих солдат и орал на холёного Ростислава Плетнёва, а тот грозился своими связями.

Хомяк вырвал меня из воспоминаний:

— Искали они какого-то Ветрова… И до сих пор ищут, да, Сивый?

— Точно, Ветров это какой-то был. Или Вепрев? А, одна лунная хрень, я и не помню, как он выглядел…

— Ну, и пусть ищут. Нам-то с Василием Пёсиным какое до этого дело? — и Хомяк, заговорщицки подмигнув, вдруг протянул мне мои документы.

Я, слегка удивился. За всю дорогу мне не пришло даже в голову проверить свои вещи.

Сержант не отдал мне их сразу, сначала спросил:

— Ты здесь зачем? Только честно, вылунь. Прячешься?

Я задумчиво поскрёб подбородок. За их помощь мне даже как-то совестно было их обманывать.

— На фронт мне надо, на юг. Поэтому сюда и пришёл.

Хомяк смерил меня взглядом, словно проверяя, сколько правды в моих словах. Потом бухнул документы в мою ладонь.

— Ты в Каменный Дар попал, как положено… кхм… через Срединный Мост, ясно?

Кивнув, я открыл сумку. Она была пустой, если не считать завалявшегося на дне перстенька с треснувшим камушком, на котором было выгравировано пёрышко. Подарок Перовской Елены, я уж и забыл о нём.

— Остальное обычному Безлунному не нужно, если он не хочет лишних вопросов, — на полном серьёзе сказал сержант, — Ясно, Василий Пёсин?

— Так точно, — усмехнувшись, ответил я.

Да уж, слава Незримой, этот день начался с везения. Ещё бы наконец вымыться, пожрать да выспаться — и тогда бы я точно поверил в величие этой богини.

— И молодец, что волосы ржавчиной покрасил. Я и сам сначала чуть тебе пулю в лоб не пустил, ладно, Сивый меня одёрнул, — похвалил Хомяк.

— А?

Я провёл руками по волосам, и пальцы сразу покрылись слоем засаленной пыли. Помнится, Эвелина дала мне чёрной краски, но она после всей этой беготни по каналу должна уже была стереться.

И где же я успел в ржавчине искупаться? Может, вода в канале была грязной? Под светом Красной Луны там ведь хрен разберёшь…

Тут вернулся из палатки лекарь и махнул солдатам затаскивать меня.

Внутри и вправду были спартанские условия — две деревянных кушетки с давно не стираными матрасами, да пара шкафов с медицинскими средствами. Никакой стерильностью тут и не пахло.

И уж тем более никаких эффектных медсестёр в этом лазарете не водилось. Да ещё и целитель бросил мне бутыль с магической мазью и велел самому втирать её в стопы, покрытые свежими, едва зарубцевавшимися шрамами.

— Ладно, — Хомяк махнул лекарю, — Покажешь ему, куда потом идти. А у меня после ночи дел невпроворот…

Он зевнул и вышел из палатки. Сивый, кивнув мне, исчез за ним следом.

Некоторое время я сидел, под внимательным взглядом усатого пухлого целителя растирая мазь. Ноги на каждое прикосновение отдавали тупой болью, но я всё равно в который раз поразился, насколько целительная магия выше нашей земной медицины.

Медицинский запах мази чем-то напоминал таблетки той «вытяжки», которая уже не раз спасала мне жизнь. Но вот консистенция напоминала обычное, густо с чем-то намешанное, дерьмо.

— Ну да, на вид не очень, — лекарь заметил, как я рассматриваю банку.

— Это «вытяжка»?

— Нэриумно-тхэлусная, ты имеешь в виду? — с умным видом переспросил целитель.

Я кивнул, а усатый только прыснул от смеха, хлопнув по коленям, потом покачал головой:

— Да откуда в нашей дыре «вытяжка»?

Я вспомнил Георгия, белобрысого громилу из поместья Вепревых. Когда мне пришлось пойти на безумие, чтобы выправить себе ногу, он снабдил меня целой коробкой этих таблеток.