Алобэнь в Китае организовал широкую переводческую деятельность, сделав доступным широкий пласт христианской литературы на китайском языке. Первым таким источником принято считать несторианский катехизис – «Канон Иисуса Мессии». Адаптация под китайский контекст отразилась в Каноне, в частности, в поименованием Бога-Отца иероглифом «фо», что означало Будду. Святые обозначались как архаты – люди, достигшие освобождения от цепи перерождений, ангелы – буквально «все будды»28.

Более поздним знаменитым памятником христианского Китая стала установленная в 781 году Несторианская Стела, сообщавшая сведения о китайском христианстве. Позже, во время гонений на буддистов, затронувших и христиан, Стела была зарыта в землю и вновь обнаружена уже в XVII столетии, что стало крупной археологической сенсацией.

Тем не менее, положение христиан в Империи не было устойчивым. Как и в Халифате, оно связывалось с политической конъюнктурой. Наиболее крупные репрессии были организованы при императоре У-цзуне, установившем в 845 году запрет на все иностранные религии: буддизм, христианство и манихейство. Им противопоставлялась китайская традиция даосизма, к которой в целом тяготела династия Тан. Осуждение иностранных религий при У-цзине, вероятно, связывалось с внешними войнами Китая, в частности, борьбой с уйгурами29.

Как событие, сопоставимое с падением Константинополя, оценивал Л.Н. Гумилев уничтожение киргизами в 840 году Уйгурского каганата. Уйгурский каганат вошел в историю религии своей приверженностью манихейству.

Манихейство, являвшееся государственной религией Уйгурии, в средневековой Европе позиционировалось как один из главных источников еретичества. В литературе существует определение манихейства как «мировой ереси», так как свои еретические проекции оно пыталось внедрить не только в христианство, но также в ислам, зороастризм, буддизм.

Манихейство представляло собой первую попытку создания универсальной религии, аккумулирующей все другие религиозные учения. Исходя из этой установки, манихеи уделяли большое внимание переводам священных книг разных народов. С определенной долей условности их можно определить как теософов Средневековья.

Манихейство максимизирует и радикализирует противостояние сил добра и зла в мире, придавая ему космологический характер. Зло не отпадает от добра, как это представлялось в гностицизме, оказавшем на манихейство в целом определяющее влияние, а существует в качестве одной из двух изначальных субстанций. Материя есть зло, вечный мрак, характеризуемый бесформенностью, она противостоит Свету, наделяемому качествами абсолютной духовности. Первоначально обе субстанции пребывали раздельно, но Материя из зависти к Свету проникает в мир духовных сущностей, порождая космологический конфликт. Вся природная и человеческая история является разверткой этого конфликта. Человек был создан Демиургом, олицетворяющим силы Материи за счет материального, плотского порабощения частиц Света. Спасение человека манихейство видело в преодолении материального, и, соответственно, в высвобождении содержащейся в нем световой энергии. Иисус – чистая эманация Света, созданного без примеси Материи. Его пришествие преследовало цель раскрытия перед Адамом и его потомками правды о световой природе их души. Когда же наступает упадок истинного учения, в мир приходит двойник Иисуса (для христианства – это антихрист) и через своего апостола воссоздает истинную церковь. Мир деградирует, так как количество Света в нем убывает, ввиду его раздробления на возрастающее количество людей, и происходит его материализация. Однако в последние времена Материя будет сожжена священным огнем и установится гармония Духа30.

Манихейство, с одной стороны, акцентировало восприятие жизни, как поля борьбы сил добра и зла, духовности и материальности, распространяющегося на все жизненные проявления. Но вместе с тем негативизация плоти доходит в манихействе до биофобских установок. По мнению Л.Н. Гумилева, манихейская биофобия стала основой выстраивания социальной химеры, явившись главной причиной гибели Уйгурского каганата. В 840 году, не встретив сильного сопротивления, Каракорум был взят кыргызами, что для мирового исторического процесса оказывалось, согласно гумилевской оценке, событием такого же масштаба, как взятие в 1453 году турками Константинополя и падение Византийской империи.

От манихейства, впрочем, было множество ответвлений. Используемые на процессах еретиков обвинения манихеев в дьяволопоклонстве могли иметь и реальные основания ввиду возможности различного раскрытия тезы о господстве в этом мире сил темной субстанции.

Но были среди уйгуров и христиане-несториане Церкви Востока. Археологические раскопки на территории Уйгурии позволили обнаружить христианские храмы, были найдены письменные источники несторианского происхождения. Именно уйгуры сыграли ключевую роль в обращении в христианство кераитов, найманов, огутов, гузов, чигилей. Христианизированной оказалась даже элита монгольского Киданьского государства Ляо31.

Уйгуры-христиане фигурировали в источниках и в XIII столетии. По-видимому, манихейство среди уйгуров к этому времени сошло на нет, и уйгурская идентичность связывалась преимущественно с христианством.

Христианство среди монголоязычных кочевых племен получило распространение задолго до Чингисхана. Прежде всего, речь шла о кереитах. Кереиты имели высокую котировку среди монголов. Этимологически этноним шел от тотемного образа «ворон». По-видимому, выбор в пользу христианства на статусе кереитов не отразился. Не отразился он и на воинском духе монгольского племени. Они, в частности, героически сражались в XI столетии с чжурчжэнями и монгольским племенем татары (не путать с тюркским этнонимом) – вассалами Китая. Кереиты были кровными врагами татар. Источники сообщали легенду об их мести татарам, когда кереитские воины спрятались в подаренных противникам мешках, и во время пира, выйдя наружу, убили татарского хана и его приближенных.

Существует конкретная датировка принятия кереитами христианства несторианского толка – 1007 год. Согласно сведениям арабского историка Абу-ль-Фараджа бин Харуна, в этот год кереитский хан обратился в митрополию Мерва с просьбой о крещении всего его народа. Крещено оказалось около 200 тысяч кереитов, а вместе со стариками и детьми – более 400 тысяч – масштаб для того времени был огромный. Исследователи, впрочем, называют и более значительные цифры крестившихся кереитов. Крестила кереитов Церковь Востока. Кереитский хан получил в крещении имя Маргуз (Марк). Упоминается в источниках и обратившийся в Мервскую несторианскую митрополию предводитель другого монгольского объединения цзубу32.

Темуджин и кереитский христианский правитель Тоорил (Ван-хан) являются героями знаменитого романа Исая Калашникова «Жестокий век». История отношений монгольского и кереитского правителей действительно заслуживают художественного описания.

Первоначально Темуджин и Тоорил выступали в качестве союзников, совместно действуя против татар и найманов. Различие в вероисповеданиях – тенгрианство и христианство – не являлось препятствием для такого альянса. Более того, Темуджина и Тоорила связывали отношения личной дружбы. Тоорил помог спасти из плена меркитов старшую жену Темуджина Бортэ, за что тот не мог не быть благодарен. По версии Рашид-эд-дина, обстоятельства помощи были, правда, несколько иными, что сути отношений монгольских правителей не меняло. Известен подарок – дорогая соболиная доха, преподнесенная Темуджином Тоорилу из части приданого Бортэ. Темуджин во время организованного чжурчжэнями похода против татар именовался даже «старшим сыном» Тоорила, что указывало и на близость, и на первоначальное более высокое статусное положение кереитского правителя. Чжурчжэни за участие в походе пожаловали Тоорила титулом Ван-хан, а Темуджина – чаутхури.