– Мне иногда кажется, что я тоже от всего устала. Я шла своим путем, но не всегда поступала верно. И, знаешь, все-таки я думаю, что мне придется кое-что исправлять в собственной жизни. Я поняла это вот только что, в эту самую минуту, и чувствую, что мне уже становится намного легче…

– У тебя еще все впереди, – подбодрил меня Этьен.

– …Теперь мне все ясно – видно, как на ладони, – принялась я рассуждать вслух, обращаясь скорее к самой себе, – муж мой, Эрик, принадлежит к стихии Воздуха. И потому ему абсолютно плевать на извечные ценности и традиции, которыми всегда было принято дорожить в нашей семье. Он – перекати-поле. И наверняка жаждет видеть во мне качества водяных знаков: изменчивость, любовь к карьерным интригам и способность плыть по течению. Но я незыблема. Я принадлежу к дикой природе, тогда как он – Близнецы, городской знак. И, следовательно, мы – не дуэт…

– Городской знак! – развеселился Этьен.

Я нахмурилась.

– Ну, вот смотри, как бы тебе сказать, – попыталась я найти нужные слова, – первый дуэт или союз партнеров – это дуэт дикой природы. То есть Земли и Огня. Земля – это вечная незыблемость и покой, как горы или пирамиды, как стоячее хрустальное озеро. Это соли и минералы, породы, из которых все выходит и куда все возвращается. Огонь – это подвижность и напряжение. Например, Полярное Сияние. Ну, или пламя Вулкана, вызывающее Землетрясения, Смерчи и Вихри, резко и внезапно все меняющие. Второй дуэт – это дуэт цивилизации, а именно – Воды и Воздуха. Вода – это размеренно текущая жизнь общества по принципу «кривая вывезет». А Воздух – это открытия и изобретения, восстания и войны.

****

– Да, мама, я в курсе того, что есть Стихии, – ответила я наконец. Но мне непонятно одно: каким макаром отцу удалось завладеть одним из субтильных тел, и почему тогда другие покойники не могут?

– Это не покойники, нет, ни в коем случае не называй их так, и это не души мертвецов – не путай! – терпеливо сказала мама. – Это энергия воспоминаний об умерших родственниках, а в нашем, частном случае – воспоминаний о твоем отце. Его так называемый эгрегор образовался благодаря нам с тобой, а не благодаря личности покойного отца. Что же касается ответа на вторую часть вопроса: отнюдь, сканы душ других умерших тоже могут становиться видимыми. Но, увы, в наши дни это случается все реже и реже. Видишь ли, эгрегоры изначально обладают свойством воплощаться в человеческом облике. Но этот дар зависит от почитания умершего потомками, от культуры уважения предков. Лишь единицы из эгрегоров самостоятельно находят способы образовывать тела, черпая силы из воспоминаний о себе – причем, добрых и недобрых. Чаще всего им кто-то помогает…

– Но кто, в таком случае, впервые помог эгрегору отца принять зримый образ, если не ты? – выдохнула я, широко раскрыв глаза.

– Ох, ну ты и сама в состоянии догадаться, Коко! – чуть насмешливо сказала мама, нетерпеливо при этом вздохнув, – при жизни Арсений мог напрямую общаться с одной весьма экстравагантной представительницей Огненной Стихии. Думаешь, она не оказывает ему содействия в стремлении обрести плоть и видимость после смерти? – И мама многозначительно оглядела нас обоих, – разве Этьен тебе не все про нее разжевал – что она за личность?

– Выходит, Лилиана разыскала отца после его трагической гибели и обучила воплощениям? Но каким образом он, принадлежащий – насколько я понимаю – к стихии Воздуха, ухитряется втискиваться в ее огненную оболочку? Разве ему не нужна родная, воздушная форма? – попыталась я рассуждать логически. – А, следовательно, ее присутствие не играет особой роли…

– Стоп-стоп-стоп! Не торопись. Начнем с того, что кое-чему Лилиана обучила его еще до смерти. Ну а во-вторых, в светящееся тело человек может войти в любое – независимо от Стихии. Хотя, конечно, в близкое тебе по природе ты лучше врастаешь, а чужеродное причиняет твоему эгрегору некоторые неудобства. Само по себе это неудивительно, ведь чуждые тебе Стихии плохо тебя слушаются и порою отказываются помогать. То есть при контакте с ними у тебя возникает ощущение, сродни тому, что ты чувствуешь, надевая тесную обувь и растирая ноги в кровь. Помогает усмирить буйство Стихий лишь обращение к животворящему кресту…

– То есть необходимо принять христианскую веру?

– Я говорю сейчас не о вере, не об этической стороне вопроса и тем более не о политике, – отмахнулась мама, – а о тайных знаниях древних мудрых. Ты когда-нибудь задумывалась над тем, в чем истинная разница между пентаграммой и крестом? В пентакле человек как бы провозглашает себя пятой Стихией, одним из лучей звезды, понимаешь? На равных с природными силами, забывая о том, что ему подобное могущество не подвластно. Равновесие Стихий смещается в сторону человека, и это приводит к разрушению гармонии, которое начинается с уничтожения законов природы и заканчивается гибелью самого человека.

А в животворящем кресте – имеется в виду равнолучевой кельтский крест, а не церковный – человек помещен в эпицентр перекрестья сил, которые усмиряют в нем мятежные страсти. Вода располагается супротив Воздуха, Земля напротив Огня, а человек, находящийся посередине, черпает Силы из равновесия противоборствующих Стихий. Лишь сильный духом способен пить этот источник и заряжаться от него, оставаясь самим собой, слабый же утратит свою индивидуальность и превратится в тупое рабочее животное, лишенное не столько пороков, сколько творческого начала. У сильной личности хватит мудрости держать Стихии под контролем, не растворяясь в них, и однажды она сможет узреть извечный вихрь Сил – крест, закручивающийся по спирали. И не страшны ей станут тогда перемены погоды, магнитные бури, причуды лунного календаря, затмения, порчи, сглазы и прочие, и прочие препятствия…

– Но причем тут порчи, сглазы и колдовство? – изумилась я и украдкой взглянула на Этьена, развалившегося на диване в непринужденной позе рядом с кучей снимков – тот молча внимал рассказу, нахмурив брови и не поднимая глаз. – Ты же знаешь, что я не верю во всякие байки насчет разбитого зеркала, и даже религии противопоставляю науку. А суевериям – и подавно.

– В таком случае, читай больше современной научной литературы и анализируй прочитанное, – отрезала мама. – Не обязательно бить зеркала или чертить пентаграмму на полу – она и так уже есть в голове у чародея. Когда колдун творит ворожбу, то он, вне зависимости от своего вероисповедания, совершает одно и то же действо: выводит собственную личность из центра креста и превращает в пятую Стихию – то есть в оружие. Например, он помещает себя супротив Воды, желая наслать на деревню волчанку и мор. Тогда Воздух оказывается ничем не уравновешен и начинает крушить все, что встает у него на пути. Но безумец уже не контролирует набранную силу, и она способна, в конце концов, обрушиться на самого колдуна в виде того же поветрия или Смерча. Это все равно, что не справиться со шлангом, извергающим водопад. Так черная магия поражает нас самих.

Сказанное произвело на меня сильное впечатление.

– Жаль, что в Евангелии не написано о свойствах кельтского креста, тогда бы я знала, – прошептала я, восхищенно глядя на маму. Теперь она казалась мне словно сошедшей с древних каменных изваяний: открытый высокий лоб, утонченные изгибы бровей, огромные зеленые глаза, изящные крылья магнетически прямого носа. Ни дать ни взять – Богиня.

– И Библию можно уметь читать между строк, – наставительно заметила мама, – Иисус, к примеру, был зачат от Святого Духа всех четырех Стихий сразу, или, говоря теологическим языком, от эманации четырех Начал. Илья Пророк – только лишь от Стихии Воды. Чудотворцы умели подчинять себе вихрь Стихий, ничего об оном, не ведая – такова была сила христианской веры. А обычному современному человеку приходится подстраиваться под биоритмы природы, слушая Луну, Солнце и звезды. Иными словами, под гороскоп. Ему так легче. Хотя, в результате, все это только усложняет жизнь, поскольку отнимает у человека волю и разум.