Я с трудом разлепила глаза и поначалу очень плохо соображала. Глянула на друга, который, видимо, уже успел умыться, почистить зубы и теперь чувствовал себя бодрячком, словно проспал не каких-то три, а целых двенадцать часов. И тут до моего обоняния донесся запах свежесваренного кофе.
– С добрым утром, Этьен! – только и смогла вымолвить я.
– А?.. Да, конечно! – Этьен протянул мне чашку с таким видом, словно это была кислородная маска, явно надеясь, что она через секунду мобилизует меня. В самом деле, тут целлофановый пакет ледяной воды подействовал бы намного эффективнее, но, к счастью, мой друг еще слишком мало меня знает. – Так ты слышала, какие у меня планы на сегодня? Поможешь?
Передо мной появились бутерброды с ветчиной, семга и бутылка «Боржоми».
– Ты с ума сошел, – сонно пробормотала я, – что значит «сегодня»? До моей матери почти одиннадцать часов полета, три дозаправки!
– Как так? – удивился Этьен. – Ведь ты же сама говорила, что вы рядом живете.
– Никогда я этого не говорила, – мой голос был достаточно тверд, – я сказала, что мы с мамой много путешествовали по свету, пока не осели здесь, в России, на родине моего деда. Но мама моя находится не через дорогу, она аж в Краснодарском крае проживает!
– Вон оно что. Так значит, не получится сегодня увидеть ее, – и лицо Этьена стало таким растерянным и несчастным, что я не смогла ему отказать.
– Ладно уж, летим, – только и оставалось ответить мне, – в конце концов, я уже год как не совершала прогулок на микролайте – соскучилась по любимой игрушке. А то еще немного – и полеты придется отложить до весны. Здесь, в северных владениях, зимы все-таки суровы для подобных развлечений, даже несмотря на Всемирное Потепление.
Мы за каких-то десять минут добрались до гаража (приобретенного мною втайне от Эрика на его же деньги, торжественно врученные мне в день нашей свадьбы) и быстренько выкатили оттуда два микролайта. В свое время их смастерили за казенный счет в аэроклубе, куда я вступила еще в двенадцатилетнем возрасте. Позднее эта организация, существовавшая аж с советских времен, лишилась финансирования и разорилась, но половину техники удалось удачно списать – я приобрела микролайты за десятую часть стоимости. Разобрала и собрала заново, увеличив мощность двигателя, оттюнинговала в стиле woody. А потом мы с мамой перегнали оба мотодельтаплана с Кубани сюда, на Север. Конечно же, на самом деле мама захотела посмотреть, как мы с Эриком здесь живем – иначе бы она не изъявила желания прокатиться налегке.
Стояло прохладное сентябрьское раннее утро. По небу бежали редкие слоистые облачка. Ласточки летали низко. В воздухе уже блестели паутинки, пахло осенью, несмотря на устойчивую жару. На фоне розово-малиновой мякоти неба красиво смотрелись желтеющие березки. И почему-то так отрадно было на душе, точно должно было произойти что-то хорошее, удивительное, доброе. Может, это всего лишь предощущение полета?
Этьен помог мне установить и прочно закрепить дельтовидные крылья над гондолами, мы заправились, прогрели моторы и взмыли в небо. Я улыбалась, счастливая и довольная. Рядом со мной справа летел Этьен с таким возвышенно трогательным выражением лица, какое бывает у патриотично настроенных идиотов в момент поднятия знамени на флагшток. По его словам, он знает, как сократить время полета вдвое. Я пристально посмотрела на своего друга, он улыбнулся мне слезящимися глазами и что-то сказал. Но из-за ветра слов не было слышно. А включать шлемофонную связь мне не хотелось. Скорость нарастала, встречный поток заставлял глаза щуриться, и пришлось опустить стеклянное забрало. Поневоле вспомнились смешные строчки, написанные мною в далеком детстве, кажется где-то в Альпах:
…Я набираю высоту,
Рассвет окрестность орошает,
Но через стекла красоту
Лишь только олухи вкушают.
А солнце лупит в сто свечей –
Уж небосвод в губной помаде,
Плыву я в зареве лучей
По сторонам румяным глядя!..
Вскоре от постоянного напряжения, необходимого, чтобы удерживать руль в одной позиции, заболели руки – черт, когда же я, наконец, приобрету сервокомпенсатор?! Ведь планировать на малой высоте не так-то просто. А выше подниматься нельзя: для этого нужно заранее договариваться с диспетчером, ворошить документы, компьютерные данные, заказывать воздушный коридор. Но на подобную возню у нас с Этьеном не было времени. И мы летели чуть выше проводов со скоростью почти девятьсот шестьдесят километров в час. Приближалась первая остановка. Не долетая до населенного пункта, мы спикировали на поле, свернули крылья, вырулили на шоссе и поехали по деревне, вызывая любопытные взгляды придорожных крестьянок-торговок. Без труда отыскали заправочную станцию, где залили полные баки авиатоплива. Потом увидели яркую вывеску палатки «Пиво. Пицца. Шашлык. Кофе» и тут же ощутили зверский голод. Подле на лужайке стояли летние столики, рассчитанные на четыре персоны. Неплохо придумано. Сейчас один из нас зайдет внутрь за обедом, другой останется караулить моторизованных «мух» …
Таким образом, рассчитываю я, проделав еще два аналогичных марш-броска, к шестнадцати часам мы с Этьеном можем успешно приземлиться на морской берег недалеко от маминого дома…
****
Неожиданно я поняла, почему мне так хорошо на душе. Причина довольно прозаична. Ведь помимо всего прочего Этьен вчера сообщил, что отец переписал на мое имя довольно крупную сумму в Швейцарском банке (который, кстати, удачно перекочевал в Новый Цюрих, выстроенный в Восточной Сибири). А это куда больше, чем мы получили по завещанию. Значит, у меня будет не только самопальный дирижабль, но и своя собственная «Цессна»! Жаль, правда, что отец погиб, так и не успев сообщить матери о моем счете. А то бы мы вернули себе Вольные Славены гораздо раньше, и без помощи Эрика. Но зато теперь у меня появилась возможность отдать мужу должок и не чувствовать себя вечно зависимой и обязанной.
Вот отчего я сегодня утром не шла – летела, едва касаясь земли, по умытой улочке, готовая расцеловать каждого, кто назовет нашу страну самой прекрасной в мире. Как же отрадно жить на свете, имея целое состояние, являясь подданной Вселенной! Люди вокруг тебя кажутся такими радушными и милыми, такими трогательными и задушевными – не считая, конечно, тех, кто превращает Русь-матушку в помойку. Теперь я понимаю европейских знаменитостей и богатейших мигрантов, которые с обожанием отзываются о русских и называют Россию своим излюбленным местом пребывания. Вовсе не обязательно из их уст течет лицемерная лесть – все дело в восприятии: сытый голодного не разумеет. Ведь если тебе однажды повезет, и ты окажешься с пятью миллионами евро среди в меру щедрых, сердобольных и отзывчивых людей, то даже окружающая грязь покажется тебе чуть ли не изначальной материей, праматерью мироздания. В конце концов, что такое отбросы? Это неиссякаемый источник тепла и энергии. Главное, вовремя пустить их в расход.
Но если серьезно, то более всего на свете мне бы хотелось, чтобы у нас в городе, или даже на всей территории Кубани, появилась полиция чистоты. В моем понимании это такие дворники-дружинники, которые рано утром очищают от мусора улицы и парки, урочища и скверы, леса и пляжи, а днем – патрулируют. Однако для создания подобного проекта необходим целый фонд. Возможно, когда-нибудь он у меня будет. А еще, не исключено, что под мусоропроводами вместо контейнеров появятся мини-электростанции, вмещающие в себя антивещество, портативные черные дыры для переработки отходов и аккумуляторы молниевых зарядов.
Действительно, почему бы россиянам ни рассматривать свои мусорные и пищевые свалки как генераторы тепла? Может, тогда в стране будет меньше депрессии, пьянства? Ведь иногда у отдельных неприятных личностей русская душа, требующая вечного орлиного и журавлиного полета, страдает свойственным птицам недержанием и бросает под себя все, начиная с проездного билета и кончая пластиковой бутылкой. Так не проще ли сжигать навоз и содержимое унитазов, скажем, в позитронном вакууме, и аккумулировать энергию в батареях? Тогда она будет питать атомные двигатели, чтобы летать могло тело, а не только душа.
