Тут же получила сообщение о пропущенном звонке. Посмотрела на цифры и поняла, что звонили из больницы. В груди все похолодело. Просто так они сами бы не стали меня тревожить, значит, что-то произошло. Господи, лишь бы с мамой все было хорошо!

Нерешительно нажимаю на дисплей, а затем на кнопку вызова. В трубке раздаются длинные гудки… Мне кажется, что время тянется, точно патока – медленно, тягуче, будто специально мучая меня. На десятый гудок в трубке все раздалось сонное "алло".

– Здравствуйте. Я по поводу одной из пациенток, ее зовут Елизавета Калинина…

– Девушка, – перебил меня недовольный голос медсестры, – вы на время смотрели вообще? На часах почти одиннадцать. Позвоните завтра с утра с восьми часов. На все вопросы вам ответит лечащий врач.

И в трубке раздались короткие гудки.

– Зараза! – сквозь зубы проскрежетала я, зло уставившись на погаснувший экран. – Так сложно было ответить?! Да что б у тебя смена тяжелой выдалась!

Да, я была сейчас разгневана! Ну что ей стоило посмотреть по компьютеру информацию о пациенте?

Со злости швырнула телефон на кровать и начала раздеваться, фактически срывая с себя одежду. Оставшись в одном нижнем простеньком белье, глубоко задышала, пытаясь успокоиться.

– Так, Кать, – обратилась сама к себе, – перестань. Позвонишь завтра с самого утра и обо всем узнаешь.

И все же какое-то предчувствие е давало мне до конца успокоиться, я сердцем чувствовала, что что-то случилось. Что? Надеюсь, это никак не связано с мамой. Очень на это надеюсь.

Тряхнула головой, прогоняя плохие мысли и, надев халат, прихватила принадлежности для душа и вышла из комнаты – нужно освежиться.

Через полчаса, приняв все водные процедуры, насухо вытерла волосы полотенцем и завалилась спать. Перед завтрашним днем нужно как следует выспаться – у барной стойки я буду работать самостоятельно! От завтрашнего дня будет зависеть примут ли меня на постоянной основе с официальным трудоустройством, или же придется покинуть это место разврата и похоти, замаскированное под дорогой ночной клуб.

– Доброе утро, – поздоровалась с девушкой, приложив телефон к уху.

– Доброе, – раздалось с того конца.

– Я по поводу пациентки.

– Имя и Фамилия?

– Елизавета Калинина.

– Минуточку.

С той стороны послышалось неторопливое щелканье по клавиатуре и тихий, еле слышный бубнеж, которого я не разобрала.

Через некоторое время в трубке снова раздалось:

– Алло, вы еще тут?

– Да. – Тут же отозвалась, нервно теребя край своей черной футболки с надписью "My life".

– Елизавета Калинина, 1970 года рождения, проживающая по адресу…

– Да, это она. – Зачем-то кивнула я, прекрасно понимая, что меня все равно никто не видит.

– Вам следует немедленно связаться с лечащим врачом, он вам все разъяснит. Записывайте номер. – Она озвучила цифры сотового и, сухо попрощавшись, положила трубку.

– Ничего не понимаю. – Встревожено произнесла я, похолодевшими пальцами набирая номер.

Раздались длинные гудки.

– Слушаю.

– Здравствуйте, мне в регистратуре дали ваш номер и сказали позвонить…

– А, вы на счет Елизаветы Калининой?

– Да. Я ее дочь.

– Дочь. – Кажется, мужчина на том конце тяжело вздохнул. Или мне показалось? – Девушка, слушайте меня внимательно, не перебивайте и просто примите как данность – не всё подвластно врачам.

Что-то не нравится мне начало разговора. Совсем не нравится.

– Понимаете, вчера пришли новые анализы… К сожалению, вашу маму мы оперировать не можем – опухоль разрослась настолько, что… – Он снова вздохнул. – Сожалею, но мы бессильны что-либо сделать. В данном случае операция и какое-либо лечение окажутся бессильными. Советую подготовиться – осталось совсем немного. Максимум две недели.

Эти слова прозвучали для меня, точно приговор! Доктор говорил что-то еще, но я его уже не слышала – меня точно оглушило, а в груди пробили огромную зияющую дыру. Мне казалось, что я начинаю задыхаться, в глазах потемнело, и телефон выпал из ослабевших рук. Если бы не сидела на кровати, то точно свалилась бы на пол – ноги стали словно ватными.

Мамочка – единственный родной человек во всем мире сейчас лежит на больничной койке, умирая от страшной болезни, и я не в силах что-либо сделать, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания.

Нужно срочно возвращаться домой!

Кое-как поднялась с кровати и, пошатываясь, точно пьяная, вышла из комнаты – нужно сходить к Амиру и забрать свой паспорт.

Шла, будто в тумане, ничего и никого не замечая, а в голове, как набатом раздавалось: "домой-домой-домой!"

Оказавшись у двери Амира, постучала, но ответа не последовало. Постучала еще, но уже громче, результат тот же – полная тишина. Подергала за ручку – закрыто.

Еще немного постояв у двери, решила спуститься вниз и поинтересоваться у Саши на счет босса.

Бармен был на своем месте, снова погрузившись в мир колонок и цифр.

– Привет, – поздоровалась с ним, на что тот лишь кивнул. – Саш, а ты не знаешь, где сейчас Амир? Я пошла к нему, а того нет на месте.

Парень тут же оторвался от своих дел и переключил все внимание на меня.

– К Амиру ходила? Зачем? – он подозрительно прищурился, поджав губы.

Хм, странная какая-то реакция.

– Хотела паспорт свой забрать.

– Он же сказал, что вернет его тебе, но позже. К чему такая спешка?

– Мне домой нужно. Срочно. По семейным обстоятельствам.

– Катя, – начал он, отложив калькулятор и шариковую ручку в сторону, – ты сюда что, на танцы пришла? Ты вообще понимаешь, что это элитное заведение, куда берут далеко не каждого? Ты что, хочешь сытное место профукать?

– Да срать я хотела на сытое место и деньги! У меня мама умирает! – не выдержала я, вспылив. На глаза навернулись слезы.

– Ну, – пожав плечами, произнес он, – никто не вечен. Это нормально, что люди дохнут как мухи.

– Ты вообще себя слышишь? – отшатнулась от парня. – Откуда такой цинизм, Саш?

– Оттуда! – недовольно скривившись, отчеканил он. – Советую вообще про свою родительницу забыть. Так будет лучше, Катюх.

– Знаешь что, пошел ты со своим советами куда подальше! Без тебя разберусь, что мне делать! – Развернулась, чтобы уйти, но щелчок пальцев, и на моем пути препятствие в виде здоровенного перекаченного охранника.

Что-то я его не припомню.

– Катя, сядь обратно, – послышалось за спиной.

Повернулась. По спине прошелся неприятный холодок, а сердце, пропустив удар, зашлось, как ненормальное.

На меня, казалось, сейчас смотри совершенно незнакомый человек, во взгляде которого сквозит уверенность и такой лед, что я непроизвольно поежилась.

– Сядь, я сказал! – И голос такой, что я поняла – лучше подчиниться.

И я, разумеется, выполнила его приказ.

– Значит так, девочка, – размеренно проговаривая каждое слово, произнес Саша, – слушай внимательно, и запоминай: отсюда ты выйдешь только вперед ногами – это первое, второе – выбирай, либо спокойно работаешь барменом и никуда не лезешь, либо становишься одной из девочек Амира. Я лично прослежу, чтобы он тебя как следует определил.

Я молчу, пытаясь не дрожать всем телом, хотя конкретно уже начало знобить. Боже мой, куда же я вляпалась-то? Ну, зачем я пришла сюда? Захотелось быстро навариться – вот и получаю теперь по полной программе.

– Саш, – неуверенно начала, но он меня перебил:

– Рот свой закрой, Калинина! Я тебе сказал слушать, значит сидишь и не отсвечиваешь! Поняла?

Быстро закивала. Как же страшно!

– Так вот, Катерина, я настоятельно советую сидеть тихо. Не высовывайся, не говори ничего лишнего, не суй нос не в свои дела, и будет тебе счастье.

Меня всю трясет изнутри, даже ноги уже подрагивают.