– Это что? – подворачивает ноги в позе лотоса, продолжая сидеть на полу и с любопытством сканируя сладости.

– Рафаэлла и кое-что ещё. Угостишь чайком? – беру голодную сластёну в оборот, пока удалось привлечь внимание. – Весь избегался, поесть-попить некогда было.

– Х-хорошо, – пару мгновений подумав, отвечает она и неловко пытается встать.

Протягиваю руку, предлагая помощь, Звёздная смотрит на неё, как на ядовитую змею, но всё же вкладывает прохладную ладошку, корябая короткими ногтями. Странные, тёплые импульсы прошивают пальцы, текут к запястью и дальше по руке. Замираю, вместо того чтобы подтянуть Таю и помочь ей встать. Она заворожённо поднимает голову, взирает на меня чистотой голубых глаз, приоткрывает зачарованно губы и, кажется, перестаёт дышать.

Очнись дурачок. Звёздная не та девушка, которой можно увлечься. Она объект, который нужно наполнить прописанными мыслями, заставить подогнать свою внешность под искусственные стандарты дорогой бляди и передать готовенькую женишку, спешащему из Лондона, для создания крепкой, российской семьи.

И неважно, что зажратый красавчик не оценит настоящую Таю, не попытается увидеть её внутренний мир и ранимость. Неважно, что Таисия вряд ли найдёт счастье в браке денег и положения. Для тебя, Станислав Валерьевич Строгов, важно одно – ты оказываешь услугу, которую очень хорошо оплатили, а чувства выплёскивай на Мотю, который ждёт тебя дома, ссыт в горшок с пальмой и дерёт дорогой, кожаный диван, думая, что я ничего не замечаю.

– Так как насчёт чая? – стряхиваю морок и поднимаю мышку.

– Поздно уже, – приходит в себя она. – За мной машина приехала.

– Ладно, – пожимаю плечами, соглашаясь с ней. – Попьём в следующий раз.

Выйдя на улицу, вдыхаю вечерний воздух, чуть пьяный после дневного жара и распустившихся цветов, отстукиваю сообщение Эду, спрашивая координаты их временного пристанища. Тая выходит через пару минут, неловко прощается и садится в чёрный, отполированный автомобиль с тонированными окнами. Смотрю вслед удаляющейся Звёздной и ещё раз называю себя дураком.

– Сорвалась Звёздочка? – ехидничает Эд, протягивая бутылку пива и успевая отсканировать всю женскую витрину клуба. – Шестой стол справа от входа. Очень приличные цыпочки сидят.

– Сложная и шуганная, – делаю большой глоток, пытаясь смыть горечь разочарования во рту. Первая попытка, закончившаяся неудачей- частая штука в нашей работе, но чувство потерянности распирает грудь впервые.

– Эд, вот ты как ненасытный кошак, – осматривает выбор Эдика Паха и устало поворачивается к столу. – Всё жрёшь, жрёшь, и никак не нажрёшься. Других уже тошнит от сметаны, а ты туда и лапой, и мордой, и яйцами.

– А ты воротишь нос, словно пару лет назад прошёл процедуру кастрации, – растягивается в улыбке Эд, провожая взглядом тугую задницу официантки, обтянутую очень узкой юбкой чуть выше колен.

– У меня ощущение, что именно её и прошёл. Забыл уже, как флиртовать и соблазнять по собственному желанию, – озвучивает Пашка общие мысли, а Эдик немного сбавляет пыл и наигранный интерес в глазах.

– Сам задолбался каждый день менять образ и играть то в одну, то в другую сторону, – переходит на водку Эд, полностью отвернувшись от зала. – Не раз зарекался больше одного объекта не брать, и продолжаю хапать ртом и жопой. То один умоляет взять срочный заказ, то у другого сроки горят и надо срочно.

– Согласен, – включаюсь в разговор, почувствовав, как от лёгкого градуса напряжение понемногу сходит, и вечер уже не кажется совсем испорченным. – Наши расценки позволяют не вести одновременно такое количество мышек. Да и работа с одной пойдёт быстрее и плодотворнее.

– Решено. Завтра собираемся в офисе и корректируем трёхмесячные записи, – потирает ладони Паша, жадно удерживая взглядом тарелку на подносе официантки. – Жрать хочу зверски.

На следующий день проводим несколько часов за переброской менее страждущих на более поздние сроки, заодно есть возможность обсудить действующие объекты в спокойной обстановке. Помощь со стороны, кажется, мне очень нужна, так как Тая моментально срывается с крючка, не успев на него насадиться.

– Творческую натуру сложно понять. Слишком у них богат внутренний мир, особенно у женщин, – с глубокой задумчивостью трёт переносицу Паха. – Художника понять может только художник.

– Сложно назвать художеством мои кривые зарисовки, – демонстрирую парням рожицу на листе, подмигивающую одной запятой.

– Начни с малого, купи картину-раскраску по номерам, или нарисуй свой квадрат. В общем возьми в руку кисть и помалюй по холсту красками, – предлагает Пашка и лезет в ноут, настукивая по клавиатуре и щёлкая мышкой. – Вот, смотри. Магазины творчества предлагают большой выбор.

На экране множество наборов акварельной и масляной росписи. Бабочки, цветочки, горы, моря и девушки. Блондинка на краю утёса с развивающимися по ветру волосами и белым платьем. Что-то цепляет в её лёгкости, беспечности, то, чего не хватает Звёздной.

– Скинь адресок. Поеду просвещаться.

Сутки рисую и не могу оторваться. Руки сами выводят бёдра покруглее, а в волосах появляется немного серости и рыжины. Если бы мог, поменял бы платье на джинсовый комбинезон и повесил в гостиной перед любимым диваном, тем самым, о который Мотя точит когти.

Понял ли художник художника? Не знаю, но в одном я уверен. Вчерашний нищий студент не может увлечь такую девушку, как Звёздная. Её заинтересуют совместные взгляды и увлечения, а тупые подкаты и игра мышцами с ней не прокатят. К понедельнику, вооружившись знаниями и пригласительными на выставку, предстаю перед Таисией во вей красе.

– Привет. С чаем не пристаю, надо быстрее сегодня развезти заказы, – улыбаюсь ровными зубами, которые стоили мне кучу денег и полтора года мучений, делаю безразличный к девичьим формам взгляд.

– Куда-то спешишь? – поворачивается ко мне, и я замечаю розовый блеск на губах и лёгкий налёт туши на ресницах.

– Достал билеты на «Роскошь заката эпохи Каджаров», – вытаскиваю рекламный буклет и заманчиво трясу им в воздухе. – Хочу успеть до закрытия.

– Читала о ней. В целом положительные отзывы, – загораются глаза, следящие за взмахом моей руки.

– Тай, пойдём со мной. Пашка с Эдом отказались, дела у них. А билетам чего пропадать?

Жду с замиранием, что Звёздная ответит, и боюсь получить отказ. Её брови сходятся на переносице, ресницы трепещут, а верхняя губа слегка трясётся. У неё настолько подвижная мыслительная деятельность, что, кажется, я вижу о чём мышка думает. Несколько секунд ожидания, забыв дышать и шевелиться, и нерешительный кивок.

Сдуваюсь как шарик, а в груди всё раздувается от гордости. Маленькая победа в огромной вселенной Звёздной.

– Отлично, – еле сдерживаю радостный крик. – Ровно в восемь заскочу за тобой.

Быстро обвешиваюсь пакетами и линяю, пока мыша не сдала назад и не передумала. После десяти адресов до меня доходит очень важная вещь: до выставочного зала надо доехать, а светить своей красоткой мне нельзя.

– Паха, дело есть, – набираю Трошина, надеясь, что он не занят. – Машина бати на ходу?

– На ходу. А чего танку будет.

– Можешь одолжить на несколько дней? – подъезжаю к очередному адресу и ищу по номеру пакет. – Надо Звёздную покатать.

– Думаешь, она сядет в это корыто? – на заднем плане журчит вода, а в трубку фыркает друг.

– Сядет. Нам на выставку сегодня ехать, – смахиваю рукой капли пота и завидую водным процедурам Пашки. Жара страшная плавит асфальт, время утекает, как песок сквозь пальцы, а впереди ещё шестнадцать пенсионеров, ждущих консервы, макароны, печенье и чай.

– Ну бери, отец всё равно на даче.

– Паш, подгони по адресу. Сам не успеваю, – бегом поднимаюсь на третий этаж и выжимаю кнопку звонка.

– Присылай контакты смс.

– Спасибо, друг.