…С Бруштейном Ярошенко подружился во время командировки в Академгородок от журнала «Юность». Спустя годы, когда Бруштейн оказался в очередной раз в Москве и рассказал Ярошенко о фактическом перезапуске «Коммуниста», Виктор попросил его походатайствовать перед Лацисом о публикации в главном партийном журнале статьи о переброске – это могло бы значительно укрепить позиции экологов. Состоялся разговор Лациса и Ярошенко, первый замглавного позвал к себе в кабинет нового заведующего отделом экономики. Первое впечатление от Гайдара: «Очень ласковый». Потому что он всегда доброжелательно улыбался. Отто Рудольфович предложил Виктору Афанасьевичу должность специального корреспондента. И Ярошенко перешел в «Коммунист» – с потерей зарплаты и даже квартиры, которую вот-вот ему мог выбить Попцов. Получилось так, что в один день были наняты Виктор Ярошенко, Николай Головнин, Игорь Дедков (о них – чуть ниже). Виктор Афанасьевич занял маленький кабинет на первом этаже. И стул, до него принадлежавший отправившемуся в Париж от АПН Виталию Дымарскому. Потом тот же стул перейдет Алексею Улюкаеву.

Ярошенко сильно «очеловечивал» отдел в силу своего психологического бунтарского устройства, кроме того, его журналистское перо было способно размочить партийную и академическую сушь статей экономического отдела. Это сильно поможет молодому редактору отдела в работе, а совместная статья Ярошенко и Гайдара «Нулевой цикл» (о ней речь пойдет позже) станет образцом сочетания аналитической и очерковой журналистики. Виктор и Егор очень сблизятся, станут друзьями. Не будучи членом правительства реформ, Ярошенко в 1992-м станет сопровождать Гайдара в поездках и вообще практиковать включенное наблюдение за работой реформаторов.

Никита Масленников был первоклассным экономическим аналитиком и обладателем прекрасного пера, к тому же старожилом редакции. Но он занимался внешнеэкономическими проблемами и потому в отделе Гайдара не работал, хотя и обменивался с ним текстами и авторами. Потом Масленников долгие годы будет спичрайтером Виктора Черномырдина, вместе с историком Сергеем Колесниковым, который в свои всего-то 34 года был назначен при Фролове заместителем главного редактора. До этого в «Правде» Колесников считался мастером передовых статей без подписи и редактировал все теоретические произведения людей из академического и партийного мира, то есть в нынешних понятиях был редактором отдела мнений. Кроме того, уже несколько лет его привлекали к написанию речей высшего руководства. В тандеме с Лацисом он, слывший единственным человеком, который прочитал «всего» Ленина, сильно помогал Фролову проходить между рифами партийных запретов и ограничений, превращать «Коммунист» в живое издание.

Ярошенко покинул «Коммунист» в 1988 году, потому что ему предложили должность заведующего отделом публицистики «Нового мира» – предел мечтаний и потолок карьеры демократического журналиста (главред «Нового мира» Сергей Залыгин, работавший над темой экологии со своей, писательской стороны, знал работы Ярошенко и лично приехал к Биккенину просить «отдать» Виктора Афанасьевича в «НМ»). Примерно тогда же Фролов с кровью оторвал Колесникова от «Коммуниста» и, получив статус секретаря ЦК КПСС и редактора «Правды», забрал его с собой. Уйдет в «Правду» и Гайдар, чтобы передовую экономическую мысль продвигать уже с высшего партийного амвона. Но эта другая история, и довольно короткая. О ней речь впереди.

Пришел в отдел и Николай Головнин, с которым Гайдар, как и с Ярошенко, не был знаком, – этот претендент на позицию одного из редакторов, на несколько лет старше Егора и тоже выпускник экономфака МГУ, до «Коммуниста» работал в госплановском журнале «Плановое хозяйство». Головнин стал членом команды отдела, другом Егора, а затем участником уже правительственной команды Гайдара – в первый год реформ заведовал его секретариатом в кабинете министров. В «Коммунист» Николая Головнина сосватал его однокурсник Александр Шохин. Егор вдохновил Ярошенко и Головнина: «Отсюда будет легче останавливать поворот рек». В широком смысле этих слов… И ведь действительно, обладая корочкой журнала «Коммунист», в больших битвах с лоббистами можно было чувствовать себя гораздо увереннее. Ярошенко мог решительно входить в здание Гидропроекта, чтобы высказать негативное отношение партийной журналистики к плану строительства 100 гидроэлектростанций, грозившему затоплением не одной Матере из «Прощания с Матерой» (1976) Валентина Распутина, а миллионам гектаров лесов, полей, поселков, деревень…

Тимур Аркадьевич захотел познакомиться с новыми коллегами своего сына, пригласил их в ресторан и – одобрил. Это одно из многочисленных свидетельств того, насколько близки были отец и сын Гайдары. И насколько важны были для Егора его новые коллеги и друзья. Виктор Ярошенко вспоминал: «Отцу, Тимуру Аркадьевичу, Егор представил нас, своих новых сотрудников (Николая Дмитриевича Головнина и меня), поздней осенью 1987 года. Ходили мы в кафе НИЛ („Наука и литература“) на ул. Чаянова (тогда еще 5-я Тверская-Ямская). Я живу теперь поблизости и каждый день, проходя мимо „Кофе Хаус“ (теперь уже „Шоколадница“), вспоминаю этот клуб писателей и ученых, который там недолго, но ярко просуществовал. Тимур Аркадьевич отнесся к нам благосклонно, а потом и дружески. Он очень беспокоился за будущее страны и за будущее Егора, политическое и научное. Отец много значил для Егора. Они были внутренне очень близки».

Из старых сотрудников в отделе остался лишь старожил редакции и рабочих дач «писарей»-спичрайтеров Владимир Алексеев. Он и обучал молодежь правилам подлинного партийного поведения, а также рассказывал истории из «прошлой», более изобильной жизни партноменклатуры, к которой теперь относились ребята-журналисты, обладатели синих, низшего разбора, цековских пропусков. Раньше, рассказывал Алексеев, меню в столовой ЦК было на двух страницах, теперь на одной. А иной раз готовили для простых работников аппарата мясо животного, убитого лично Леонидом Ильичом, – не пропадать же убиенным косулям и кабанам. Средний чек – один рубль… Молодым журналистам, попавшим в журнал ЦК, было неловко перед друзьями – они вдруг сами стали номенклатурой.

«Коммунист», пользуясь словами Пастернака, был «продуктом разных сфер». В этой идеологической коммунальной квартире, несмотря на явно реформаторский курс Фролова и Биккенина, кого только не было.

Собственно, так повелось еще со времен Косолапова: несмотря на вполне определенные позиции главного редактора, в «Коммунисте» и до перестройки присутствовали товарники (по сути – рыночники) и антитоварники, сталинисты-ортодоксы и еврокоммунисты (по своим взглядам).

И уж тем более во фроловско-биккенинские времена журнал был обречен на превращение в дискуссионный клуб, причем по самым разным вопросам, в том числе бытовым. Бунтарь Ярошенко однажды, уже во времена Биккенина, сохранившего фроловский курс, с высоты своего впечатляющего роста выступил против потери времени на катание сотрудников редакции посреди дня в ту самую цековскую столовую в Никитниковом переулке.

Появлялись совсем чужие партийному изданию люди, но их работа в журнале лишь подтверждала тот факт, что «Коммунист» – это не стыдное место даже для вне- и антисистемных журналистов. Каковым был, например, знаменитый в те годы журналист Геннадий Жаворонков, вдруг обнаруживший себя в тесном тихом кабинете на улице Маркса – Энгельса, а не в суетной круговерти редакции «Московских новостей». Задержался он там, правда, ненадолго.

А вот несколько чужой партийному духу литературный критик Игорь Дедков, у которого что-то не сложилось с Сергеем Залыгиным, и он не перешел на работу в «Новый мир», принял приглашение «Коммуниста», стал обозревателем по вопросам культуры и литературы и задержался в журнале, уже переименованном в 1990-х в «Свободную мысль», на годы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.