– Меня интересует только одно, где ты потеряла последние мозги, Маркова?! – орет Валя.

Телефон вновь дребезжит.

– Ой, перезванивает, – сглатываю я, когда вижу входящий вызов.

– Отдай! – рявкает Валя, отбирая телефон.

– Валя, ты что ответишь? – паникую я, бегу за ней.

– А что по-твоему я должна сделать?

– Только не говори про меня, пожалуйста, – складываю ладони вместе. – Прости-прости-прости…

– Отстань, Маркова. Будет тебе уроком, – фыркает она и захлопывает передо мной дверь ванной комнаты.

– Вот черт!

Только прислоняюсь ухом к двери, как та открывается, ударяя мне по лбу.

– И не вздумай подслушивать!

– Ай, я и не собиралась, – бурчу, потирая ушибленный лоб.

Одарив недовольным взглядом, Валя запирается, и не пойми, о чем начинает мягким голосочком петь со Смоловым.

Спиной скатываюсь по стене и приземлившись на пол, обнимаю колени. Не хочу, чтобы Валя водилась с этим боссом. Вредный он. Раздражает с первой секунды. Грубиян. Слишком высокомерный. Как можно вообще клюнуть на такого? И бабник стопроцентный, сразу за Валину юбку зацепился. Похотливый самец.

За дверью слышится смех Вали. Ох, он еще и шутник? Уверена, шутка была на полтора балла. Но Валя из вежливости ее съела и отреагировала.

О чем они вообще разговаривают так долго?

Фыркнув в сторону, я встаю и босыми ногами шлепаю по паркету в сторону кухни. На ночь глядя рефлекс жорика проснулся. Пойду проверю холодильник, вдруг, кто украл, пока мы тут околачиваемся.

Ан нет, стоит родненький на месте.

Не включая свет, открываю белую дверцу и ныряю внутрь.

– Ох…

Холодильник забит фруктами, овощами, ягодами, яйцом, кефиром, оливковым маслом и прочей ерундой. Я вытаскиваю с овощной полки головку брокколи и принюхиваюсь.

– И как ты это ешь? – запихиваю ее обратно. – Даже поживится нечем, хотя…

Встаю на носочки и с самой верхней полки цепляю пальцами что-то похожее на упаковку от йогурта.

– О, взбитые сливки, – вкусовые сосочки ликуют. Кто ищет, тот найдет. – И клубничка, идеально!

Достаю контейнер с клубникой, и уже представляю, какое же вкусное сочетание будет. И полезное конечно, разве ягоды вредные? Нет. Ну а сливки? Их же из молока делают, а я с детства помню… «Пейте дети молоко, будете здоровы».

Неожиданно срабатывает щелчок включателя. На кухне загорается свет.

– Только попробуй, – строгий голос сзади останавливает ложку со сливками около моего рта.

Я озираюсь и вижу Валю, которая плечом подпирает дверной косяк и с порицанием смотрит на меня. Как полицейский на преступника, которого поймала на месте преступления. Сглатываю слюну, но ложку не убираю.

– Да, попробую только, – использую ее же слова. – Ложечку.

Рука дергается ко рту, чем провоцирует ответное движение со стороны подруги.

– Не вздумай! – она отбирает сливки, безжалостно, как ребенка у матери. Я провожаю их чуть ли не со слезами на глазах. – Ночь на дворе!

– Я есть хочу, Валя. Хотя бы ягодку.

– Хуягодку! – звучно защелкивает контейнер. – Хочешь жрать, иди спать. Во сне поешь. Там можно все, и ягодки и сливки, и все что угодно. Как налопаешься, просыпайся.

– Вот спасибо…

– Всегда пожалуйста.

Она закидывает все обратно в холодильник и с колким взглядом смотрит на меня, чтоб капелька совести проснулась. А во мне проснулся лишь мистер Голод, и он жутко недоволен, что его не накормили, как положено. В животе урчит.

– На-ле-во! – командным голосом задает направление мне Валя. – Раз-два! Из кух-ни вон!

Завязываю кишки узлом и уныло топаю в гостиную. Чтобы расправить диван и провалится в сон, где непременно мне будет снится какая-нибудь говорящая пицца с провоцирующим голоском: «Еще кусочек», и я не смогу ей отказать, потому что, во-первых, я обожаю пиццу, а во-вторых, там не будет командира Вали.

– О чем ты разговаривала с Смоловым? – тихо спрашиваю, устроившись под одеялом.

– О тебе.

– Что? – резко поднимаю голову с подушки. – Валя! Ты же не сказала, что это я ответила в первый раз?

Сон как рукой снимает. Валя хихикает.

– Сказала, что это младшая сестра с периодическими признаками аутизма телефон взяла.

– М-м, за диагноз спасибо. Как раз самое то к ожирению.

– Да шучу я, – Валя присаживается на край дивана. – О тебе не было ни слова, успокойся.

– Он мудак, Валя, – бурчу в подушку.

– Ты его совершенно не знаешь.

– Хватило одного дня, чтобы понять.

– Ты когда голодная, такая злая, – забирается пальцами под одеяло, чтобы пощекотать меня.

Я ерзаю, отбиваюсь. Перехватываю её руки и смешливо угрожаю:

– А представляешь, какой стану, когда похудею?

Валя смеется.

– Вот похудеешь и посмотрим.

– Посмотрите, если не поживлюсь тобой и боссом до этого момента, – усмехаюсь я. – Доведете своими диетами.

– Ха-ха, спи давай, в тебе говорит голодный сумасшедший фантазер.

– Спокойной ночи, – обнимаю Валю, как самый вкусный кренделек в мире. Люблю ее. У меня никогда не было сестры, но что-то мне подсказывает, что она была бы отличной старшей сестрой.

– Сколько время? – ложка падает в чашку с мюсли, когда включаю телефон. – Валя, ты видела который час? Зачем так рано разбудила?

– Видела, – невозмутимо хрумкает ржаным хлебцем она. – Ешь, не отвлекайся.

Эта коза разбудила меня в несусветную рань, заставила с утра хлебать воду, а после – разжевывать мюсли.

– Время семи нет, а ты подгоняла меня так, словно пожар.

– Так тебе еще надо успеть до работы дойти, – хмыкает Валя.

– В смысле дойти… Пешком?

– Угу, – жует безвкусный авокадо она. Бе.

– Я не поняла, машина сломалась или что? На улице зима вообще-то.

– Тебе похудеть надо вообще-то, – передразнивает она. – Вот тебе прогулка с утра. Сейчас выйдешь, как раз успеешь. Собирайся.

Она убирает из-под носа тарелку и бутерброды с авокадо, к которым я не притронулась.

– Эй, я не доела.

– Ничего, в следующий раз доешь, меньше болтать будешь, – гремит посудой в раковине.

– Ах… Ну ты и тиранша, Валя! Хуже Гитлера.

– Ты меня просила помочь? – разворачивается, расставив руки по бокам. – Так что не жалуйся.

Я сжимаю губы, ведь не поспоришь. Но зачем так жестко?

– Браслет включила? Смотри, он сам себе километраж не нашагает.

– Включила, – закатываю глаза.

– И не вздумай садиться на автобус или такси. Проверю.

– Как скажешь, мам, – ёрничаю я, потому что всерьез это воспринимать просто невозможно.

Укутываюсь в длинный пуховик, шапку, сапоги, пока надсмотрщица стоит тенью рядом. Небось обратно спать завалится или конфеты из сейфа достанет, как выпроводит меня.

– Все, топай, – дает добро Валя, чмокая меня в щеку.

– Если я не дойду, ищи меня в каком-нибудь сугробе, – жалостливо смотрю на нее.

– Обязательно, – распахивает передо мной дверь.

– Бессердечная, – шмыгаю носом, проползая улиткой мимо.

– Люблю тебя, шанежка моя, – в след моей уходящей спине, говорит Валя и захлопывает дверь.

Знаете, что я поняла за эти сорок минут, которые потратила на дорогу до работы?

Первое, это то, что от Валиного дома до агентства примерно четыре тысячи шагов. Второе, мне нужна новая обувь. Мой когда-то заклеенный носок сапога открыл рот и вдоволь наглотался соли и снега. Хоть кто-то нормально позавтракал. Третье, пора избавляться от пуховика. В нем я вспотела сильнее, чем в бане. Вот тебе и утренняя прогулка.

К слову, плюсы все же есть. Например то, что из-за коллапса на дороге, мой автобус до сих пор стоит в пробке, пока я довольная смотрю на него свысока из окна офиса.

Думаю, именно из-за черепашьего движения транспорта никого из девочек еще нет. В офисе я одна. И хочу есть. С сожалением, вспоминаю о мюсли, которые по началу показались невкусными и жесткими. Эх, да я бы и от авокадо сейчас не отказалась. И до обеда то еще далеко, зараза.