– Это что, сцена ревности такая? – Алина ерзает на стуле, – Андрей, объясни мне!

– Вы не любите Шекспира, Алина? – не унимаюсь я, – Верона, Монтекки, Капулетти, все такое…

– Лер, мы ведь с тобой все решили, – сквозь пальцы цедит Андрей.

– Ну разумеется, Андрюш!

– Прекрати меня так называть!

– Раньше тебе нравилось!

– Так, ребят, давайте завязывайте с этим представлением! – влезает Илюха.

Мне приносят бокал вина, который я опрокидываю в себя залпом. Вино как будто гасит мой пыл, и я осознаю, что веду себя как ревнивая дура. От этого осознания мне становится тошно, обидно и горько. Наверное, букет этих чувств выступает у меня на лице, отчего я выгляжу особенно жалко, потому что Андрей вдруг спокойно говорит:

– Лер, успокойся, и пойдем, поговорим.

Я киваю, встаю из-за стола, все мои движения кажутся мне нелепыми, неверными. Совсем не такими, какими они были изначально, до всей этой безобразной сцены с Андреем.

Мы направляемся в соседний зал, к барной стойке – здесь всегда мало народа, или совсем нет никого, как сегодня.

Я усаживаюсь на высокий барный стул, механическим движением складываю ноги, одна на другую, бросаю быстрый взгляд в зеркало на противоположной стене. Зеркало отражает меня в полный рост, и я с удовольствием замечаю, что выгляжу не так смято и глупо, как мне казалось. Это меня успокаивает.

– Еще вина? – спрашивает Андрей.

– Да.

Андрей просит бармена повторить еще Амароне, и вскоре передо мной материализуется высокий бокал с моим любимым вином.

– Лера, что за выходки? Мне кажется, что мы все решили.

– Неправда. Это ты все решил. Отшвырнул меня, как собачонку, да еще и наврал мне!

– Скажи еще, что я тебя использовал!

– В каком-то смысле да.

– Нет, ну это просто смешно, – разводит руками Андрей, – я сказал тебе, что ставлю в наших отношениях точку, но никуда тебя не отшвыривал и не вышвыривал. Я оплатил тебе квартиру на полгода, на протяжении всех наших отношений я давал деньги, причем немаленькие! Я покупал все, что тебе заблагорассудится, и я не представляю, куда ты могла их тратить! Я предполагал, что у тебя скопилась какая-то сумма на первое время, но если нет, то ты скажи мне, я могу помочь тебе финансово, только не устраивай такой цирк!

– Хочешь от меня откупиться? – грустно спрашиваю я.

– Да нет же. Я хочу просто расстаться по-человечески.

– Человеки так не делают.

– Как?

– Как ты. Почему ты не объяснился со мной? Почему не признался, что больше не хочешь меня? Зачем приплетать жену, детей и развод, чтобы скрыть от меня то, что ты бросаешь меня ради какой-то девицы?..

– Лера, я прекрасно знаю женщин. Признаваться в этом было бы глупо.

– Почему?

– Да потому. Начнутся бесконечные вопросы, обиды, истерики… Что я, в первый раз, что ли?

– А я-то думала, я у тебя первая такая, – горько усмехаюсь я, – и так, как со мной, у тебя ни с кем не было.

– Ну, дорогая моя, ты тоже мне говорила, что я лучший в сексе. Но я-то знаю цену этим словам от таких женщин, как ты.

– От таких, как я? Не поняла. Ну-ка, объясни?

– Лер, ты понимаешь, о чем я, – вздыхает Андрей, – хватит ломать комедию.

– Я ничего не ломаю! Я действительно не понимаю, о чем ты!

– Боже мой, вот зачем все это озвучивать? Мы же взрослые люди, некоторые вещи не нуждаются в том, чтобы их воспроизводили в речи…

– Андрей, – я поднимаю на него глаза, предельно ясно понимая, что он имеет в виду, – такие женщины, как я – это проститутки, что ли? Ты это хочешь сказать, да?

– Лера, ну зачем так грязно! – морщится Андрей, – И вообще, зачем ты подняла эту тему?

– Так, ладно, ладно, – машу я руками, закатывая глаза и чувствуя, как к горлу покатывает ком, – окей. Предположим, что ты считаешь меня проституткой, фиг с ним. Но что произошло? У нас же все было хорошо! В смысле, тебе все нравилось…

– Я тебе все уже сказал.

– Что?! Что ты мне сказал?..

Андрей тяжело вздыхает. Кладет руку на барную стойку с легким хлопком, как бы давая понять, что разговор закончен.

– Лера, пойми. Ничто не может длиться слишком долго.

– Да, да, да, – выдыхаю я, – немногое на свете долго бывает важным. Я уже поняла, хватит цитировать Ремарка.

Я смотрю на Андрея – целиком и весь он кажется мне близким, почти родным. Я просто привыкла к нему. Я знала, что он у меня есть, что я не одна и все такое. Я выучила его, притерлась к нему, подобно, наверное, его жене. И как жена, вероятно, так же наскучила ему.

Грустное осознание. Поражение, знакомое всем женщинам.

Но полнейшим поражением было бы остаться здесь, в этом ресторане, полном звуков пятничного веселья и легкого кутежа, смотреть на него с этой девицей, терзаясь даже не от ревности, нет. Видеть и осознать, наконец, то, что я вышла из игры. Полный провал.

И я еще сижу тут перед ним, задаю ненужные вопросы, на которые заранее знаю все ответы, трачу его время и свое собственное. Господи, да я просто жалкая…

– Видишь, какая ты образованная, – с легкой усмешкой, в которой я слышу лишь злорадство, говорит Андрей, – умная, начитанная девочка. К тому же молодая, красивая. Хватка у тебя железная. С таким набором качеств ты легко найдешь какого-нибудь папика, не переживай.

– Ну ты и скотина, Андрей…

– А что такое? Разве я не прав?

Молчу, уставившись на свои сложенные одна на другую ноги.

– Я же говорю, – вздыхает Андрей, поглядывая на часы, – ты именно такая. В этом нет ничего чудовищного и аморального. Тысячи женщин так живут. А теперь позволь мне попрощаться с тобой. Ты же видела, меня ждут. И не кисни ты так. Это жизнь.

– Ладно, – бесцветно говорю я, – проехали.

– Удачи тебе, Лера.

– Спасибо. И знаешь… Спасибо за все. Вообще за все. Прости, что вела себя как идиотка.

– Ничего. Тебя можно понять.

Какой же он все-таки у меня был понимающий… Человечный!

– Ну все тогда, – вздыхаю я, – я пойду. Отдыхайте. Удачи тебе с твоей этой… Аленой… Как ее?

– Алина.

– Ах да. Алина. Ну удачи тебе с Алиной тогда. Пока.

И я тепло и как будто по-дружески обнимаю его.

Я, конечно, хотела сказать «прощай», но не стала придавать нашему расставанию лишней мелодраматичности. И так все скверно.

– Спасибо, – Андрей прохладно и быстро обнимает меня, потом достает бумажник из внутреннего кармана пиджака и, выудив оттуда три розово-оранжевые купюры, протягивает мне, – вот, тебе на первое время. Потом как-нибудь сама.

– Ага, спасибо, – беру у него деньги и равнодушно сую их в сумочку, – все, чао!

Посылаю ему наигранно-манерный воздушный поцелуй и выхожу из бара, не оборачиваясь.

Вот же козел!

Я не испытываю ровным счетом никаких чувств к нему, у меня чувства только к себе самой – уязвленной, оскорбленной, униженной. Мне настолько жаль себя, что к горлу подкатывает ком. Я знаю, что сейчас Андрей вернется за столик к этой своей Алене… то есть, Алине, знаю, что Вика сорвется за мной, чтобы допросить, что со мной и как я вообще. Не хочу с ней разговаривать. Ничего не хочу. У меня больше нет сил держать лицо.

Быстрым шагом выхожу на улицу, прыгаю в стоящее прямо у входа такси (кажется, я его просто украла) и говорю таксисту:

– Едем в Девяткино.

Таксист равнодушно заводит машину и мы удаляемся от этого треклятого ресторана. В сумке гудит телефон. Вика.

Я сбрасываю. Она еще пару раз пытается мне дозвониться, но я пресекаю обе ее попытки.

Затем смс уведомление:

«Ты как? Все в порядке? Как вы поговорили?»

Еще одна попытка дозвониться до меня.

Еще одно сообщение:

«Лер, я волнуюсь! Возьми трубку!»

Я быстро набираю равнодушный ответ:

«Все в порядке. Не стоит переживать»

Набираю номер Наташи. Она берет трубку через четыре гудка, голос у нее то ли уставший, то ли расстроенный, я не разобрала:

– Да…

– Ну что, кто хотел посидеть как в старые добрые, а? – поддельно-веселым голосом спрашиваю я.