- Да что у них ценного? - возмутился я.

  - Для них всё там ценно. Сама обстановка уникальна. Учи матчасть.

  - А ты, значит, спать? - съязвил я.

  - Нет, - просто сказал Руслан.

  После чего пошёл, надел скафандр и вышел в открытый космос. Мне ничего не объяснил. Я решил, что он сошёл с ума и хочет накрутить нам дырок в обшивке, после чего мы попадём в аварийную ситуацию.

  Но Руслан портить нам обшивку не стал, а осуществил какие-то манипуляции снаружи корабля и вернулся на борт.

  Я не удержался и съязвил:

  - Ты учился гадить в открытом космосе, чтобы внести свою лепту в дохлые дюзы "Тейи"?

  Но, Руслан уже не был настроен шутить и он строго сказал:

  - Выучил? Всё выучил? Вот и доучивай. А я вздремну.

  При подходе к "Тейе" он взял управление на себя. Но, видимо, он не выспался и дважды шарахнулся бортом нашего кораблика о броневые плиты крейсера. Один раз мы даже как прилипли. Я уж думал, что нас захватило каким-то защитным полем. Но, всё-таки мы добрались до шлюза, пристыковались и вошли. Силипласт во мне дошёл до точки максимального роста, поэтому я стал совершенно одутловат и напыщен на вид. Я перешёл на борт крейсера, пыхтя. Тем, как мы швартовались, я был недоволен. У шлюза нас уже ждали трое.

  - Вас известили, - начальственно сказал им Руслан. Даже не пожав руки встречающим, он рванулся вперёд.

  Я рявкнул ему вслед:

  - Вы плохо вели корабль, мой друг.

  - Да-да, советник, - откликнулся Руслан, продолжая убегать по коридору.

  Я рассвирепел:

  - Что значит, советник? Господин старший советник.

  - Да-да, извините, - совсем уже нагло откликнулся мой компаньон и скрылся за углом.

  Встречающие остались со мной. Я поздоровался с каждым из них, беря обе руки человека в свои и пожимая. При этом я представлялся каждому:

  - Старший советники Хомузу. Старший советник Хомузу. Старший советник Хомузу.

  Хотя они уже знали, кто я и как меня зовут. Более того, я был уверен, что бортовые сканеры обработали мою внешность, моё дыхание, мои интонации, вообще, все, что можно было обо мне узнать. Это же боевой крейсер, здесь безопасность поставлена на должном уровне. Меня интересовало, когда бортовой интеллект начнёт сомневаться в нас.

  Мы не спеша пошли по коридору туда, куда так стремительно умчался мой друг.

  - Вы хотите осмотреть экспозицию, желаете отдохнуть или встретитесь с директором? - спросил один из сопровождающих.

  - Что мне смотреть в Тургеневском музее? - спросил я машинально.

  Встречающие полусогнулись, прикрыли лица и прыснули от смеха.

  - Бу хаоисы, - извинился я. - Конечно, я встречусь с директором Цагаандоржем.

  Мы свернули в боковой коридор. Я начал расспрашивать.

  - Что у вас всё-таки произошло?

  - Но, мы направили отчёт...

  Я прервал:

  - Вы хотели сказать: стандартный отчёт. Я его читал, но я знаю и то, что у нас есть единая форма, в которую мы вкладываем информацию обо всех нестандартных ситуациях. Не правда ли, странно? Стандартный отчёт о нестандартных ситуациях. Меня интересует всё.

  Они замялись:

  - Что значит всё, господин старший советник?

  - Так и значит. Вот утром, в день бедствия вы проснулись. Или кто-то не спал, например, дежурная смена, охранники, аспирант, срочно доделывающий свою работу?

  - А откуда вы знаете про аспиранта? - изумился один из хозяев.

  Я улыбнулся и подумал: "Знаю я ваши музейные порядки. У вас здесь вольница и полный бардак".

  - А вы рассказывайте, - сказал я. Затем сделал паузу и добавил. - А если где-то что-то забудете или неверно интерпретируете, я вас буду поправлять.

  Мои сопровождающие застыли в мистическом ужасе. Они поняли, что излишне активный Руслан - это цветочек. Это не проверяющий, а мечта. Он будет бегать, шуметь, что-то там измерять, уточнять, но всё это по верхам. А вот господин старший советник - это удав. Он вас будет медленно заглатывать. Сопротивление вызывает долгие муки. Решайтесь: мучиться или быть сожранным сразу?

  Мы дошли до двери, рядом с которой при нашем приближении поплыли тексты на 82 языках о том, что здесь располагается директор музея и дальше его полное имя, чины, титулы и регалии.

  В просторной директорской каюте, бывшей каюте старпома, нас встретил сам герой, Цагаандорж Тургэн. Ему ещё не было ста лет, но выглядел он почему-то глубоким стариком. Или что-то его изнуряло, или он хотел казаться эдаким восточным старцем.

  Я открыто высказал директору своё удовлетворение, связанное с тем, что он не занял капитанскую каюту под свой кабинет. В этом было некое смирение, уважение к чинам и своим бывшим командирам. Мне это понравилось.

  - Там большая часть экспозиции, посвящённая двум великим адмиралам, - сказал Тургэн, надувшись от гордости.

  Но тут я приступил к пристрастным расспросам. Говорили все четверо, путаясь и перебивая друг друга. Каждый старался изложить ситуацию как можно мягче, снимая ответственность с себя и аккуратно перекладывая её на других. И при этом, так как разговор не с глазу на глаз, надо было высказаться так, чтобы ближний твой не сразу понял, что его сейчас подставили.