Вскоре Голден вышел в главный зал, там, противоположно ему была сцена — единственное место которое он любил, и сидел там почти всё время. Но вот поностальгировать ему не дали, как только Золотой подошёл к столам из Пиратской бухты выпрыгнул лис-аниматроник, видно, что этот пират совершенно не рад появлению такого гостя. Особых различий между предыдущим его видом парень не нашел, что был тогда раздолбанной лисой, что сейчас раздолбанная лиса, ниче не изменилось. И пока Голден снова погрузился в воспоминания, опираясь руками на один из стульев, Фокси, приняв боевую стойку, стал приближаться, и как только он подошел к человеку слишком близко, то тут же замахнулся рукой, где был у него пиратский крюк, чтоб ударить, но не успел. Раздался громкий удар, а прилетевший от удара в стену лис теперь сидел и тихо постанывал, видно Золотой, ударив его стулом, повредил ему челюсть. После того, как Голден избавился от этого красного аниматроника в коричневых штанах, он наконец-то хотел пройти в мастерскую, ибо коробка Мари была всегда там, но нет, сегодня ему не везет. Стоило парню отойти от пирата на пару метров, так его окружили оставшиеся тройка. Чика и Бонни были напуганы, не каждый же день посетитель одним ударом отправляет их собрата в нокаут, а вот Фредди стоял совершенно невозмутим, не давая парню пройти дальше. Увидев эту медвежью морду, Голден снова взбесился.

— Медведь, что, снова захотел без конечностей в помойке поваляться?!! — прорычал Золотой, не боясь, что противник чуть ли не на две головы выше его. Фредди сначала только фыркнул на его угрозу, но тут увидев у него эти золотые уши и черные глаза, робот замялся, серьезность сменилась на удивление и страх.

— Голден? — услышав это имя, Бонни и Чика тут же отступили к лису, который так же валялся на полу, пытаясь поверить в услышанное.

— Пропустишь? — ехидно спросил Золотой, и Фредди ничего не оставалось, как отойти в сторону и дать ему пройти, ведь этот медведь помнил, что будет если его разозлить. А парень радуясь, что эти занозы больше не будут мешаться, быстро прошел в мастерскую.

Мастерская. Большой стол по середине комнаты, многочисленные полки на стенах, на которых валяются разные вещи: начиная с мелких отверток, заканчивая запасными головами аниматроников, а так же личные вещи здешнего забывчивого механика. А в самом левом углу стояла цветная, но уже потертая коробка. Голден не стал долго рассматривать и так до тошноты известный интерьер, поэтому тут же подошел к этому ящику и со всей дури ударил по нему кулаком, от удара раздался мелодия шкатулки, и из коробки мгновенно выскочила кукла, явно не ожидая, что её таким образом разбудят. Сначала она даже задергалась не понимая, кто это мог сделать, но, увидев пришедшего, успокоилась и засмеялась.

— Голден Фредди, не ожидала тебя тут увидеть, какими судьбами? — издевательски спросила она. Даже не начав диалога, Золотой уже стоял бешенный, она назвала его этим именем, которое он не просто не переносил, а ненавидел. Ведь терпеть не мог, когда его называют золотой копией того коричневого медведя, и кукла об этом прекрасно знала.

— Мари, давай без придури, я прекрасно знаю, что ты за мной следишь, — не смотря на обиду, Голден снова сделал равнодушное лицо, пытаясь показать полный пофигизм на её слова.

— Допустим, но ты думаешь, раз соизволил сюда прийти, то я буду тебе помогать?

— Обойдусь и без тебя, но вот кое-что знать о своем брате я должен.

— Разумеется, должен, только может сначала расскажешь о своем брате, а то я как-то с ним не знакома, — снова издевается кукла, пытаясь его взбесить.

— Да, да, да. Давай рассказывай сказки. Кукла, к несчастью, я знаком с тобой давно и знаю, что тебе известно обо всем происходящем в этой пиццерии. И уж тем более, ты бы не пропустила тот момент, когда сожженный кусок металла неожиданно становится человеком, — выкручивался он, как мог, конечно, можно было с ней и погрубже, но сейчас парень находился в не очень выгодном положении. А тем временем марионетка, почему-то молчал, как будто думал, что бы сказать.

— Он не стал человеком, а лишь вселился в него, — как-то тихо, почти не слышно пробурчала она. А Голден молча, надеясь, что получит от неё ответ. — Поэтому, чтоб избавится от него, надо убить того, в чьё тело он занял, и я думаю, ты лучше всех подойдёшь для роли убийцы, тебе не привыкать, — добавила Мари.

— Убить? Хорошо сказано. Но я всё же осмелюсь напомнить, что благодаря кое-кому, не смогу это сделать, теперь я просто в слабой человеческой форме, — заметил медведь.

— Кто-то тут вроде недавно говорил про ложь? Да, давай, Голден, не стесняйся, покажи коготочки, — посмеялась кукла.

— Я не могу это контролировать.

— Кошмар же смог, а ты только и делаешь, что строишь из себя оскорбленную невинность, при этом делаешь крайнюю меня! Если бы я хотела забрать твои способность, то давно бы сделала это, очень жаль, что не могу, а то от вас, медведей, одни проблемы, — на её претензии, Золотой лишь рассмеялся, и тут заметил:

— Мне показалось, или правда, ты решила помочь?

— Ты вообще ничего заслуживаешь, кроме свалки, но твой обезумевший братик портит жизнь не только тебе, поэтому, можно один раз сделать и исключение, — недовольно проворчала она и снова залезла в коробку. Голден больше не стал до неё докапываться, но её странное поведение он не мог не отметить, что-то скрывает, хотя как и всегда. И тут стоя уже у двери на выход из мастерской, парень вновь услышал шкатулку.

— Знаешь, Голден, помнится, ты мне говорил, что тебя не изменить, но ты ведь пришёл сюда не потому, что Кошмар мешает тебе наслаждаться свободой, а ради безопасности той девчонки, не так ли?

— А тебе-то что?!

— Да особо ничего. Просто «влюблённый Голден» — ах, мне нравится, как это звучит. Никогда бы не подумала, что ты, медведь, когда-нибудь поставишь человеческие чувства превыше своих принципов, — снова раздался смех, и Мари окончательно спряталась в своей родной коробке, захлопнув крышкой. Золотой от её слов недовольно что-то прорычал, и наконец-то вышел.

Как только он появился в главном зале, то занавески в Пиратской бухте тут же плотно захлопнулись, видно, что лис не захотел остаться ещё с парочкой переломов, и попытался не привлечь его внимание. Да Голден и не обратил на него внимания, и другие были проблемы. Конечно, медведь знал, что примерно всё так и закончится, что сказать, зря только тащился, хотя из сказанного тоже можно вынести много полезного, а главное, что этого призрака можно одолеть, и он уже знал как, осталось только научиться контролировать свою кошмарную форму. Золотой знал эту куклу достаточно хорошо, чтоб сказать, что она не просто так решила ему помочь, есть тут подвох, но опять же какой? Остается только гадать. Но то, что марионетка против Кошмара, в этом он был уверен на 100%, только у нее были свои причины этой неприязни.

Углубившись в свои мысли, Голден не заметил, как прошел половину пиццерии и снова стоял у того офиса. На часах только второй час, зарядки уже меньше половины, а охранник до сих пор не очнулся. Этот человек точно не доживет до рассвета. Ему было как-то все равно, сам без разбора раньше убивал, поэтому Золотой собирался продолжить путь, но тут резко остановился и снова взгляну на этого паренька. Дурак, пойти сюда работать, хотя слухи о судьбах охранников уже давно разошлись по городу и за его пределами. Тогда медведь злобно фыркнул, быстро схватил спящего за шиворот рубашки и пошел к выходу, таща его за собой.

Выйдя на улицу, Голден оставил человека у стен пиццерии, а сам пошел обратно, откуда и заявился. Зачем его спас, почему не оставил умирать, он не знал, просто захотелось. Отойдя чуть подальше, где это ненавистное заведение, наконец, скрылось из виду, Золотой сел на одну из скамеек. Всё было так сложно, так запутано, столько ответственности, везде одни подставы, враньё, предательство, даже не знаешь, кому верить, у кого попросит совета и помощи, не у кого, один, сколько лет прошло, ничего не изменилось. И тут парень неожиданно вспоминает о девушке, о том, что сегодня случилось, и что он ей наговорил, теперь ему стало совершенно не по себе, вся дурь из него вышла, осталось только чувство стыда за свои слова. И больше не собираясь тут рассиживаться, Голден вскочил и быстро побежал в сторону, известную только ему.