– Некогда ждать, нужно действовать! – убедил себя элир и, не спеша, стараясь не привлекать лишнего внимания, зашагал в сторону пелены. Был лишь один способ все узнать – пойти и проверить: «Если у правительства нет на это времени, значит, я сам этим займусь. Это и мой город тоже».
Отдаляясь от богатых многоэтажных, чистеньких домов с ухоженными лужайками, двигаясь среди бедных кварталов, Самиль видел тех, кто по-настоящему страдал из-за последствий катаклизма. Несчастные, каждый день заглядывающие в лицо тьме, в лицо самой смерти. Именно их дети всё чаще идут за грань, не в силах противостоять ей.
В глазах местных жителей читалось осуждение за молодость и бодрость, за опрятность и чистоту, у них всё это забрали. Они смиренно ждут, что сегодня или завтра их поглотит чернота.
Свернув за очередной бедный и уже не совсем белый домик, Самиль вдруг резко вернулся за угол. В двадцати футах от стены здания, двумя плотными шеренгами выстроились воины света – сильные и могучие, преданные добру и бесстрашные перед злом. Буквально в шаге от них начиналась пелена, серебристо-прозрачная завеса, за которой только абсолютная чернота. В ней, на самой грани видимости стояли ряды тёмного воинства.
Светлые воители никогда не покидали свой пост, пока не придет их смена. Воины со щитами солнца – воплощение ярости самого света, его карающий меч, но даже в таком непроходимом кордоне есть брешь, о ней почти никто не знает, но она есть, ведь светлые юноши и девушки как-то уходят во тьму…
Чёрная лилия
Гатха сидела у фонтана, задумчиво шевеля пальцами правой руки, опущенными в чёрную воду. Гладь вздыбливалась лёгкой рябью с тихими всплесками, лишь эти тонкие, ласковые звуки нарушали мрачную тишину. Казалось тут царит могильное спокойствие, но безмятежность тёмной половины города была обманчива. Здесь не бывает праздно снующих жителей, каждый занят работой. Ранки ткут чёрные одежды, куют тёмное оружие и доспехи, другие закрашивают дома и заборы, положенным чёрным цветом.
Среди угольной палитры мелькал и кроваво-красный. К примеру, чаще всего им покрывали откосы дверей. Тёмная часть города мрачна и лишена всякого источника враждебного света.
Девушка, наконец, дождалась момента, когда патрули и прочие ранки ушли с улицы, либо отвернулись. Бросив своё занятие, она подошла к самому обычному чёрному домику, алых цветов не было даже у входа – знак крайней бедноты. Красную краску мог себе позволить далеко не каждый, более того это привилегия только для избранных.
Гатха дважды стукнула в двери, досчитала мысленно до трех и ударила третий раз. С той стороны послышался скрипучий старческий голос, в котором отчетливо звенел страх.
– Мы – верные слуги тьмы…
– Но тьма пуста, – шёпотом ответила юная ранки. Двери приоткрылись, и она проскользнула внутрь, где её обыскали и отправили по лестнице на второй этаж, а дальше, сквозь отсутствующую стену, в соседний дом.
Спустившись по узеньким, торчащим из стены ступеням, она очутилась глубоко под землёй. Шахта уходила вниз футов на пятьдесят. Преодолев их, девушка очутилась посреди просторной пещеры с высоким сводом. С него свисали огромные сталактиты кристаллической, светящейся руды, она окрашивала всё в непривычный рыжий. Этот свет сильно жёг и резал жёлтые глаза девушки. Ранки обмотала свое обсидианово-чёрное лицо, поблескивающее в свете руды алым, плотным шарфом, подаренным ей отцом. Остался только просвет для глаз с чем-то вроде крошечного, мягкого козырька. Стало самую малость попроще…
– Как эти элиры видят вообще хоть что-то при свете?! – сильно щурясь и пытаясь привыкнуть к обстановке, выпалила ранки.
Быстро перебирая ногами, Гатха вошла в длинный и, к счастью, тёмный тоннель. Под тёмной частью города находилась цепь пещер, столь обширная, что всеми была признана бесконечной. Незнающий, куда идти никогда не найдёт дороги к сопротивлению, а, чтобы узнать, нужно было сделать немало. Агенты сообщали пароли только проверенным людям, для этого приходилось выполнять массу курьерских и разведывательных поручений. Не прошедшего тест на доверие, иногда даже физически устраняли.
Следуя указателям на стенах пещеры, которые становились видны, если их укрыть от света руды, через несколько часов блужданий по сырым и холодным тоннелям Гатха добралась до лагеря. Её вновь обыскали и пропустили внутрь, где кроме неё были десятки ранки. Они говорили друг с другом, задаваясь вопросами и ища ответы, почему же всё так. Девушка проходила мимо них, особо не вслушиваясь, она вообще с трудом понимала зачем пришла. Долгое время она выполняла различные поручения, что приходили ей в письмах, и вот она тут, но для чего? На этот вопрос Гатха пока не могла себе ответить.
Медленно шагая по чёрной пыли, она вдруг увидела то, во что не могла поверить. Советник Тёмного мага, его правая рука был тут и говорил с ранки из сопротивления. Девушка тихонько приблизилась, по пути пытаясь уловить суть разговора. Все в её душе и мыслях взбаламутилось и перемешалось, она была окончательно сбита с толку.
– Будьте благоразумны, не спешите! Ещё совсем чуть-чуть и всё изменится, я вам обещаю!
С недоверием и разочарованием в глазах ранки стали расходиться, качая головами. Придя сюда, они подписали себе смертный приговор, а всё сопротивление, пусть и во главе такого влиятельного человека, но вооруженного лишь идеями и обещаниями, оказалось фарсом.
– Наконец! Дорогая моя, наконец-то ты здесь!
Девушке не верилось, что сам Дражак обращается именно к ней, но так оно и было. После того как он назвал её по имени, сомнений уже не было.
– Гатха, ненаглядная, скорее пойдем со мной, я всё-всё тебе объясню.
Советник, схватив её за руку и, чуть ли не силой поволок в небольшую палатку. Девица, не сопротивляясь последовала за ним. Опустив полог «дверей» и глубоко вздохнув, советник стал объяснять.
– Всё это я создал с одной лишь целью найти тебя…
– Меня?! Что за глупости?! Я… Я ничего не понимаю, что во мне особенного? Вы шутите?
– Не-е-т, нет, никаких шуток. Дело у нас опасное и шансов немного…
– Я всё равно ничего не понимаю, как это связано со мной?
– Всё дело в том, что ты родилась в то же мгновение, что и твоя дальняя родственница много веков назад, в день, год и час, когда мир развалился на части, и нам досталась ночь. Мы тогда стали частью тёмной стороны трудолюбивыми и исполнительными, спокойными и холодными, но без надежд, и лишенные счастья. Светлым же достались радость и вера, любовь и грёзы. Целую вечность мы стремимся воссоединиться и уничтожить друг друга оттого, что больше нет равновесия в мире. Это сложно объяснить… Теперь же, сейчас, цикл завершился, и ты должна спасти всех нас от ошибок прошлого! Ты отправишься в путь по этим тоннелям и найдешь озеро, там ты сделаешь все необходимое, лишь бы вернуть равновесие. Ты меня понимаешь, девочка?
– К-куда ступать?! Подождите, что за ерунда? Я родилась всего семьдесят лет назад, пелена уже была с незапамятных времён, и что ещё за цикл?
– Прошу, дитя, послушай, – советник подошел и положил руки на её плечи и заглянув прямо в желтые глаза и продолжил, – Ты же сама чувствуешь, что должна это сделать, и ты знаешь куда идти, разве нет?!
Ранки в недоумении долгое время смотрела в жёлтые глаза старика и, хотя сразу знала ответ, медлила, боялась его озвучить, потому что если скажет, то в тот же миг все это станет правдой.
– Да, – всё-таки сдавшись своему року, своим чувствам сказала девушка.
С самого детства ей снилась эта дорога. Здесь и сейчас она берёт начало, а глубоко под землёй, закончится вместе с её жизнью. Что-то внутри подсказывало, что сны сбудутся.
Гатха сглотнула ком, застрявший в горле и, покинув палатку, пошла прочь из лагеря, не обращая никакого внимания на сопротивленцев. По её черным щекам катились горячие слезы, но решение уже принято, и она не отступит, пусть даже это дорога приведет её к смерти…
Белая лилия.
Войдя в покосившийся, с обвалившейся штукатуркой и крышей, самый что ни на есть нежилой домик, Самиль увидел люк. Отодвинув деревянную крышку, он пополз вниз.
