– Мой бог возложил на меня задачу, и я обрел цель настоящую, стоящую тысячи прожитых лет, и любые жертвы ничтожны на пути. Я оказался здесь и сейчас только потому, что шёл к этой цели. Мне пришлось бросить всё, что я ценил и любил, отказаться от достойной, хорошей жизни ради этого. Я с готовностью приму твою веру, если она нужна мне, чтобы закончить начатое.

Серое небо продолжало поливать землю водой. В нём раздался протяжный раскат грома, и молния осветила мир вокруг. Еще раскат, снова яркая вспышка, дождь постепенно перерастал в настоящий ливень…

– Тору нравится то, что ты говоришь. Он благоволит твоему решению!

Обняв меня за плечо, Ярен вошёл со мной в колышущееся воды Дуная. Вновь приклонив колени, я наблюдал за бушующей стихией, пока мой друг обривал мою голову ножом.

Чёрные, как смоль, кучерявые волосы падали вниз, бурное течение уносило их прочь, а вместе с ними и то, что еще было моим. С волосами, стекающей по лицу и щекам кровью, исчезли последние оковы прошлого. Взяв у Ярена нож, я коротко постриг свою густую, длинную, курчавую бороду.

На скользкие, серые камни вышел уже другой человек, который снял и швырнул волнам хламиду, а следом и сандалии, принадлежащие другому миру.

– Пойдем ко мне, оденем тебя, викинг Гурнар – брат Ярена.

Часть IV

Жерло печи отпылало ярким пламенем, теперь, переливающиеся всеми оттенками рыжего, угли были куда горячее огня. От страшного, нестерпимого жара было нечем дышать, раскалённый воздух обжигал кожу и легкие. Мне пришлось не то, что фартук надеть, я с ног до головы закутался в грубую кожу, а плотная шерстяная ткань покрывала лицо и голову. Под кожаной защитой были шерстяные штаны и рубашка. Подходя ближе к печи, мне казалось, что я вижу, как внутри плавится камень. Длинным клещами я выхватил из углей кусок метрилла, положил на наковальню ребром и ударил молотом – раздался звон. Бросив инструмент, я пошёл к обрыву, нужно было хорошенько подумать.

Девять долгих месяцев – и нет результата, столько пота пролито впустую. Древесный уголь не мог пылать ярче, температура и так была колоссальна, большего нельзя достичь. Как не пляши, но этого мало. Возможно задачи богов не под силу простому человеку. Пытаясь совершить невозможное можно сломаться, сгореть.

Викинги получили настоящее железо – калибуре, как они говорили. Мое оружие было в сотню раз крепче того мусора, что мне приносили на перековку. Быть может это мой предел…

Живучая травка покрывала край обрыва, улегшись на неё, я уставился в бесконечно высокое небо. Голова кружилась от высоты и чистоты голубой вечности, в это же небо каждый день смотрят все люди. Кто-то надеется на него, кто-то ругает, другие молят о прощении, а я просто любовался им.

Давным-давно, уже кажется в другой жизни я так же счастливо прилёг тут, считая, что от моей судьбы меня отделяют дни, ну, максимум, недели – все сложилось иначе.

Чего не отнять у северян, так это умения работать. Руки у них из правильного места растут, трудиться они могут и любят. В помощь Энхель отрядил моего названого брата и молодого паренька Зинхаля. Втроём за две недели мы поставили печь почти у самого обрыва на южной окраине Хигэне. Здесь всегда гулял ветер и совсем не было домов. Несмотря на медный браслет свободного человека на руке, я с самого начала понимал – моя жизнь напрямую зависит от моего ремесла.

За это время Ярен стал мне настоящим братом, которого у меня никогда не было, всегда помогал и поддерживал, делил со мной кров и пищу. Надо признаться, без его дружбы жизнь была бы куда сложнее. С искренним интересом он наблюдал, как я перековывал оружие в тонкие пруты, рубил их на коротенькие кусочки и отправлял в печь. В плавильном чане, помимо металла, были обожженные кости, при низкой температуре железо забирало силу кости. Долгие часы огонь объединял железо и смерть, порой это длилось сутками и кости приходилось менять.

Оружие викингов очень различно, по большей части добыто в бою и далеко не высшего качества. Благо оно, как ни странно, было железным, хотя встречались и бронзовые копья, щиты, шлемы. Я сам первым перекованным топором разрубил пополам бронзовый меч на глазах у изумленных викингов и показал хозяину топора лезвие без единой царапины, оружие получилось ладным. Унгер с выпученными глазами разглядывал острую кромку, вскинул топор над головой и зарычал как дикий зверь:

– Аррр! А-а-а-а! – после чего начал выкрикивать мое имя, а другие северяне вторили ему.

– Гур-нар! Гур-нар! Гур-нар!

– Брат! Гурнар! Ты где?

Ярен нашел меня лежащим в траве у обрыва. Подойдя ближе, он присел рядом, сорвал травинку и, жуя её, неожиданно заявил:

– Тебе нужна татуировка!

– Зачем?

– Чтобы раскрыть свою внутреннюю силу.

– Ярен, ты уверен? Мне кажется…

– Поверь брату! Я знаю, о чём говорю. – Ярен стукнул меня по ноге и добавил, – Нет такого металла, что тебе не под силу, ты справишься.

Рыжий несгибаемый великан торопливо удалился за инструментами для татуирования, заявив, что скоро вернётся.

– Это обязательно сегодня делать?!

– Ага, надо сейчас.

– Э-э-х, спорить с тобой всё равно бесполезно!

– Ага…

Проплывающий надо мной на воздушных волнах орел, писком привлёк внимание к небу. Наблюдая за птицей, я думал обо всем и не о чем, лежал и смотрел в высоту. Тихо и незаметно я задремал под песнь ветра…

Меня оторвал от работы паренек Зинхаль и сказал, что меня зовет к себе Энхель по очень важному делу. Я вошел в дом конунга, но вместо него в кресле сидел большой чёрный волк. Он поведал мне, что несколько недель назад его люди среди лесов нашли, упавший с неба, камень, а в нём обнаружили странный серебристо-синий металл.

– Я хочу подарить тебе его.

Ко мне подошел старший сын Энхеля, тот самый, что лишил меня уха и передал бесформенную каплю, замотанную в тряпицы. Это был метрилл – волшебный метал из сна. В тот миг я понял, что всё так и должно было быть. Зверь задал вопрос:

– Что ты будешь делать с этим даром?

Я ответил то же, что уже однажды говорил Энхелю:

– Сделаю для тебя лучший из всех мечей на земле.

Алые, алчные глаза волка с прищуром уставились на меня.

– Это приятно осознавать. Проси всё, что хочешь, и ты получишь это, друг.

Я кивнул и, подняв голову, оказался уже высоко на вершине горы. Справа и слева – заснеженная пропасть, лишь узкий хребет вел к зданию без крыши. Порывы ветра за малым не сбрасывали меня вниз, крупные снежинки, застилая глаза, таяли на лице. Живым и здоровым я добрался до пяточка земли у домика, оказавшегося кузней.

Заглянув в дверной проём, я увидел хозяина, могучего атлета с буграми мышц, которым позавидовал бы сам Геракл. Правой рукой он поднимал и опускал загадочный механизм, узкое сопло которого, задувало воздух под жерло странной, открытой со всех сторон, печи с широким воздуховодом в размер горна – слово само легло на язык. С каждым нажатием на рычаг мехов, топка завывала, будто разъярённый зверь, взлетали, кружась искры, а угли накалялись добела.

Кузнец сделал шаг в сторону, открыв моему взору метрилл, плавящийся в раскаленной топке. Жадно всматриваясь в каждую деталь кузницы, я старался всё запомнить и только решил зайти рассмотреть поближе, как вдруг бешеный порыв ветра сбросил меня с обрыва. Меньше, чем за мгновение из груди даже не успел вырваться крик страха, я обрушился вниз…

Открыв глаза, я увидел все тоже безоблачное небо. Пару раз моргнув, вспоминая все видение, я спешно поднялся и пошел домой за братом. Встретившись с ним по пути, я попытался вкратце объяснить, что нам нужно сделать. Ярен внимательно выслушал, кивнул, но все-таки спросил:

– А татуировку делать будем?

Борясь с сомнением, я на всякий случай согласился. Теперь нужно было не просто собрать печь, задача – полностью воспроизвести, увиденную кузницу. Каждая деталь может оказаться неимоверно важной, следует соблюсти всё, в том числе и размер, но сперва нужно поговорить с конунгом.