– Проверим?! – всё больше распаляясь, с вызовом предложила Елена Сергеевна.

– Любимая! – снова попробовал увещевать её супруг, но ему не удалось вставить больше одного слова.

– Кто дал ей право таскать моего сына, словно плюшевую игрушку! – продолжала бушевать Костина мама. – Ты видел, как она его схватила?!

Николай Львович подошёл к супруге, насколько возможно нежно, учитывая определённое сопротивление, притянул её за шею и плечи к своей груди и стал поглаживать по спине.

– Успокойся, это в тебе материнская ревность говорит, а сын, надо признать, действительно вырос!

– Нет! – приглушённо, потому что в жилетку, продолжала возражать жена. – Он ещё маленький!

В это время во дворе дома Кощеевых, куда не выходили окна их квартиры, Костя уже находился за рулём байка и поправлял ремешок шлема.

– Комбинезон мой не забыла? – спросил он на всякий случай у Вероники, сидевшей за его спиной.

– Не беспокойся, у Макса вместе с ботинками.

В подтверждение слов девушки, соседний мотоциклист похлопал по набитому рюкзаку у него за спиной.

– Тогда поехали! – сказал Костя, убирая боковую подножку и первым заводя двигатель.

Рычащая кавалькада выехала вслед за ним со двора и устремилась на восток, прочь из столицы.

Когда ребята добрались до конечной цели – неширокой двухрядной трассы в лесу за городом, в условленном месте уже собралась весьма приличная толпа зрителей и не меньше трёх десятков гонщиков. Дорога здесь шла исключительно прямо, асфальтовое полотно было весьма приличного качества, но главным плюсом выбранного участка являлась его безлюдность, возникшая после того, как неподалёку построили новую, более удобную развязку, заметно сократившую путь. Конечно, на авось организаторы нелегальных соревнований полагаться не собирались, и поэтому все возможные подъезды перекрыли пикеты добровольцев.

В ожидании своего заезда Костя, уже переодевшийся в мотокомбинезон, сидел верхом на тихо урчащем байке с шлемом в руках и полировал стекло салфеткой из микрофибры. Не сказать, чтобы в этом имелась какая-то насущная необходимость, но сегодня ожидание давалось почему-то особенно тяжело. Чувствуя его эмоциональное состояние, Вероника подошла и поцеловала Костю в щёку.

– Ха! Это что было? Утешительный поцелуй?! – громко засмеялся Сашка по прозвищу Сахарок, наблюдавший за парочкой. Именно ему предстояло соревноваться с Костей в следующем заезде.

– А ты вчера своего железного коня, зачем в бак целовал? Его успокаивал или сам утешался? – парировала Вероника, повернувшись к остряку.

– Уууууу! – дружно загудели все зрители, стоявшие поблизости и слышавшие разговор, единогласно признав, что в короткой перепалке потерпел поражение Сахарок. Возможно, на этом дело не закончилось бы, но тут вмешались организаторы гонок.

– Кощеев и Сахаров на линию старта! – крикнул кто-то из них.

– Не волнуйся, ты победишь! – успела сказать Вероника, пока Костя одевал шлем.

Через минуту оба противника уже находились перед белой линией, проведённой не далее как сегодня утром краской из баллончика. В паре шагов за ней и между гонщиками стояла разукрашенная девица в туфлях на очень высокой шпильке. Она подняла руки вверх, на секунду замерла, а затем резко опустила.

Под улюлюканье толпы байки сорвались с места и, ревя моторами, за считанные мгновения унеслись вдаль, превратившись в крохотные точки. Понять с такого расстояния, кто там кого опережает, не представлялось возможным, и потому зрители, ожидая оглашения результата, делились впечатлениями и болтали на разные темы.

– Слушай, можешь объяснить мне одну вещь, а то в голове не укладывается? – обратился один из молодых гонщиков к степенному бородатому дядьке лет сорока, приехавшему на хромированном Харлей Дэвидсон.

– Спрашивай, – ответил тот, мотнув головой.

– Я не первый раз вижу, что кто-то из вашего клуба приезжает на гонки посмотреть, но вы никогда с нашими не общаетесь! Почему?

– Поглазеть это одно, всем интересно. Дружбу водить мы тоже пробовали, но…, – байкер вздохнул с сожалением, – ничего путного не получается.

– И в чём проблема?

– Да вы – гонщики, каждый год новые! Носитесь, как угорелые, и бьётесь тоже быстро. Только к кому-то привыкнешь, глядь – его уже нет!

Немногим ранее по примыкающей дороге ехал автомобиль ярко красного цвета. Блондинка за рулём помимо управления машиной разговаривала по телефону и поправляла причёску, глядя в зеркало заднего вида.

– Я ему так и сказала – я это больше терпеть не собираюсь! – активно жестикулируя, объясняла она собеседнице.

Несмотря на множество дел, краем глаза девушка все же заметила трех парней, что-то бурно обсуждавших, стоя на обочине рядом со своими мотоциклами. Любопытство взяло верх, и она на них посмотрела, а вот на пластиковые конусы, перекрывавшие дорогу, внимания уже не хватило.

Красный автомобиль играючи снес легковесную преграду и проехал мимо. Крича и размахивая руками, троица ротозеев бросилась бежать следом, но было слишком поздно – блондинка тормозить не собиралась, а до выезда на главную дорогу оставалось меньше тридцати метров.

Поначалу два байка мчались почти вровень, и Костя опережал соперника буквально на полколеса. Однако вскоре Сахарок стал постепенно отставать и, наконец, исчез из поля периферического зрения. Желая убедиться в своей победе, Костя бросил взгляд через плечо, а когда повернул голову обратно, увидел красное авто, выкатывающееся на дорогу прямо перед ним. Глаза юноши округлились от ужаса, а вот времени что-либо предпринять, у него уже практически не оставалось. Единственное, что он успел сделать, да и то рефлекторно – это закрыть голову руками. После удара страшной силы сознание Кости пронзила ослепительная вспышка боли, а затем на парня обрушилась чернильная темнота.

Блондинке повезло гораздо больше. Обсыпанная порошком из подушки безопасности, она самостоятельно выбралась из-за руля своей покорёженной машины, и пошатываясь, сделала несколько шагов прочь, да вот беда – поднесла к уху пустую руку. Обнаружив потерю, девушка вернулась, и, встав на колени, достала из под сиденья упавший телефон.

– Наташ, позже перезвоню… Я тут, кажется, немного заболталась…

Родители Кости только-только вернулись из Третьяковской галереи, как раздался звонок в дверь.

– Это точно не ребята, – слегка нахмурившись, сказал Николай Львович.

– Да у нас сегодня вообще просто день открытых дверей! – возмутилась Елена Сергеевна, отправляясь встречать нового гостя. – Если в дом опять пробрался какой-нибудь рекламный агент, то я ему не завидую!

Она ошиблась. На пороге, держа в руке разбитый вдрызг мотошлем, стоял понурый Макс – школьный одноклассник Кости. И хотя родители ничего не знали об опасном хобби сына, материнское сердце ёкнуло от дурного предчувствия.

– Ой! Что случилось? – спросила Елена Сергеевна, прижав ладонь к груди.

Макс тяжело вздохнул, но ответил не сразу, собираясь с духом.

– Костя… разбился.

– В какую больницу его увезли? – нахмурившись ещё больше, спросил Николай Львович.

Макс отрицательно покачал головой, по-прежнему избегая смотреть в глаза родителям Кости.

– Не в больницу, – с трудом выдавил из себя юноша. – Понимаете, он в бетонную опору улетел.

Будучи не в силах продолжать ужасный разговор, Макс положил на пол искорёженный шлем и попятился назад.

– Мои соболезнования, – всё же произнёс Макс перед тем, как захлопнуть за собой дверь.

На некоторое время в квартире повисла гробовая тишина. Отец Кости закрыл глаза рукой, а мама зажала себе рот рукой, пытаясь не разрыдаться. Её глаза были полны слёз, и вскоре женщина уже не могла сдерживать судорожные всхлипывания.

Николай Львович опустил руку и, поджав губы, покачал головой.

– Двадцать лет подготовки! Выстраивание легенды! – произнёс он крайне раздражённым тоном. – Мы даже друзьями среди соседей обзавелись! И всё коту под хвост!