Удар щит в щит раскатился громом по площади, и стража логофета, великолепная в индивидуальном бою, не смогла вовремя собраться в единый кулак. Преимущество железных легионеров сказалось и в этот раз. Один удар, один синхронный натиск и в шеренге охраны кто-то, пошатнувшись, сделал пол шага назад, но этого хватило. Надавили задние легионеры и, как прорвавшаяся в одном месте вода крушит всю плотину, так и солдаты империи мгновенно взломали строй охраны Сцинариона.

Как случилось, что в момент удара Иоанн оказался в последней шеренге, он не смог бы объяснить даже самому себе. Кто-то слегка придержал сзади, чуть оттерли плечом справа, и бегущие позади тут же протекли вперед. Всего лишь мгновение, он не успел даже возмутиться, как перед ним вместо оскала врага уже выросли широкие легионерские спины.

– Ариан вас забери! – Зарычал от бешенства Иоанн и попытался вновь протиснуться вперед, но не тут то было, железная стена оказалась непробиваема.

Оставив попытки протолкнуться в первую шеренгу и подавив клокочущую ярость, цезарь смог, наконец, остановиться и трезво посмотреть на обстановку вокруг. Увиденное не порадовало. Развить прорыв не удалось. Подоспевший резерв помог противнику выровнять и удержать строй, а вот его отряд, потеряв инерцию, завяз и полностью остановился. Хуже того, отовсюду на площадь начали вытекать новые телохранители Варсания, грозя полным окружением.

Первая мелькнувшая в голове Иоанна мысль была: «Вот дерьмо! Не удержимся теперь», но он не позволил страху взять верх. Последние месяцы не прошли для него даром, выработав рефлексивную способность бороться до самого конца. Вот и сейчас, за первым паническим всплеском пришла здоровая злость, и в голове калейдоскопом побежали цитаты и абзацы из всех когда-либо прочитанных им книг. Только сейчас к нему пришло настоящее осознание того, что здесь он единственный командир. Нет Велия, нет Понция и кроме него никто не примет решение. Здесь и сейчас, только от него зависит, умрут ли эти двадцать человек, умрет ли Зара, умрет ли он сам наконец.

Бегущие в голове мысли вылились в решение, и разинутый рот Иоанна выплеснул его в вопле.

– Каррре! – Заорал он, перекрывая шум боя. – В каре стройся!

Загремело вокруг железо, затопали сандалии, и легионеры с деловитой невозмутимостью перестроились в квадрат, готовые отразить атаку со всех сторон. Причем, Иоанн оказался в самом центре ощетинившегося построения, и слегка ошарашенный мгновенно произошедшей метаморфозой, успел лишь подумать: «Да, люди ли они вообще?!»

Варсаний, не раз видевший железные легионы в деле, не испытал тех чувств, что и цезарь, но мгновенный маневр противника заставил его поморщиться, напомнив – малой кровью не обойдется. В его охране состояло около ста элитных бойцов, отобранных со всей необъятной империи. Варгус Лианиди, комит схолы телохранителей, лично выбирал каждого, а этому человеку Сцинарион доверял безгранично. На жалование своим людям Варсаний никогда не скупился, памятуя старую истину – если не заплатишь ты, то среди твоих врагов всегда найдется желающий заплатить. Сегодня он имел возможность увидеть, что деньги были потрачены не зря. Его ребята выполнили все, что было задумано, вовремя отошли, сдержали удар и взяли врага в кольцо. Теперь они ждали лишь команды на уничтожение противника, но Великий логофет не стал торопиться. В наступившей тишине неожиданно прозвучал его голос.

– Мой юный друг, не пора ли вам признать свое поражение. – Фигура Сцинариона появилось в первых рядах телохранителей. – Сдавайтесь, и я вам обещаю, что вы доживете до честного суда Трибунала.

Иоанн, решив, что пустой разговор лучший способ потянуть время, ответил:

– Я тоже могу кое что пообещать тебе, Варсаний. Если ты сдашься и отдашь мне Зару целой и невредимой, то я не убью тебя, а просто выгоню как шелудивого пса.

Услышав отказ цезаря, Варсаний почувствовал некоторое облегчение, все-таки насчет суда он соврал, и теперь, хвала всевышнему, не придется брать грех на душу. Повернувшись, он нашел взглядом комита Лианиди и подтверждающе кивнул – начинай.

Задраившись в каре, имперские легионеры перешли к глухой обороне, а гвардейцы Варсания не очень-то торопились нападать. Варгус Лианиди посмотрел на линию щитов и мрачно подумал о том, что после этой свалки вновь придется набирать и учить много новых бойцов. Отвлекшись, он чуть было не пропустил сигнал Варсания, но увидев кивок логофета, тут же встряхнулся и, отогнав лишнее, проорал на всю площадь:

– Пошли! Навались разом!

По сигналу командира телохранители Сцинариона двинулись в атаку. Плотные ряды тяжелой пехоты ударили одновременно с четырех сторон, и сжавшийся отряд легионеров словно бы еще ужался под перекрестным давлением. Ужался, но устоял.

Подобная теснота была не в новинку имперским солдатам, натасканным на бой с численно превосходящим противником, а вот элитные бойцы Варсания в этой скованности почувствовали себя неуютно. Здесь не было места для индивидуального мастерства, в такой драке все решала синхронность, расчетливость и стойкость. Когда противник вплотную, и нет пространства для маневра, то в такой толчее легионер как рыба в воде. Все как учили, и все так, как было уже проделано тысячи раз прежде. Ударил щитом, приоткрылся, коротко ткнул мечом, и тут же вновь в глухую оборону. Выдохнул, и все по новой. Приоткрылся! Ударил! В защиту!

В такой мясорубке равных железным легионерам не было во всем мире, но и телохранители Варсания были не дети. Первая неудача их не обескуражила, а подсказала, что нужно менять тактику. Под зычный рев своего комита, рыча и ругаясь от бешенства, они отступили оставив на песке пятерых мертвых товарищей.

Осознав свою ошибку, Лианиди выкрикнул десятникам вывести из рядов раненых и разрядить шеренги. Следом последовал приказ принести копья. Дождавшись, когда рядом с каждым меченосцем встанет воин с длинным копьем, он зло оскалился в сторону сжавшегося врага.

– Посмотрим, что на это скажут хваленые железные легионы!

***

Когда пошла первая атака, Иоанну на миг показалось, что сейчас его раздавят спины своих же собственных солдат, но сжимающееся каре, словно почувствовав предел, вдруг остановилось. Сдавленный со всех сторон, он не видел, что происходит, лишь слышал грохот щитов, лязг железа и яростный рев сотни озверевших людей. Рука по-прежнему стискивала рукоять меча, взгляд метался из стороны в сторону, но в этой схватке он был лишним. От него уже ничего не зависело и ничего не требовалось, всем руководил десятник первой манипулы, оставленный Понцием за старшего.

Несколько мгновений жуткой какофонии и натянутых до предела нервов, и вот, душащее железное кольцо вдруг начало разжиматься. Натиск атакующих ослаб, и каре легионеров, словно надутый мяч после удара, вновь вернулось в исходную форму.

В появившийся просвет Иоанн разглядел отходящего противника и смог наконец облегченно выдохнуть. «Кажется, Варсаний стянул на нас все резервы, – подумал он в этот момент, – значит шансы Понция подойти незаметно, сейчас высоки как никогда».

Успокоительная мысль не успела появиться, как тут же исчезла. Центуриона пока что было не видно, а вот от перестроений охраны повеяло чем-то весьма опасным. Мрачные, заострившиеся лица легионеров тоже говорили о том, что дело начинает принимать совсем скверный оборот.

Вопросительный взгляд Иоанна метнулся в сторону десятника – что происходит, но тому было не до него, телохранители Варсания вновь пошли в атаку. Теперь их первая шеренга надвигалась неплотным строем, и в разрывах между щитоносцами торчали длинные копья второй линии. Они не бежали, не старались как в прошлый раз взять нахрапом, а двигались не торопясь и обстоятельно. Не было рева атаки, не прозвучало грохота столкнувшихся щитов, лишь хлестко зазвенела сталь. Имея численный перевес и возможность маневра, бойцы логофета вынуждали легионеров открываться, подставляясь под удары копейщиков. Они не лезли вплотную, держа линию каре на расстоянии выпада и имея возможность уклониться от коротких мечей легионеров, тогда как тех в эти моменты находили наконечники длинных копий. Эти, по большей части, не смертельные раны, убивали скорее психологически. Невозможность защититься и неуязвимость противника точили несгибаемый боевой дух как короеды могучее дерево. Безнадежность разлагающе проникала в мозг имперских солдат, а вытекающая кровь, капля за каплей, уносила их силы.