— Мы с… Расселом должны были сегодня… Понимаешь…

— Понимаю, — перебил я, чтобы чуть ускорить процесс и не заставлять много говорить об этом, — дальше.

— Всё было… Ужасно. Я переживал, не мог расслабиться перед… Но Рассел сказал, что уже пора начинать, и тогда…

Омега замолчал и зажмурился, а кожа пошла мурашками, и он вжал голову в плечи. Я успокаивающе потёр его руки, где кожа стала гусиной, и шёпотом спросил, чтоб не спугнуть:

— Тогда что?

— Он попытался… вставить. Ничего не получалось. Мне стало больно, но он сказал, что я должен потерпеть. Я правда старался, очень, а он так сильно давил там внизу, что я… Я уже не мог терпеть! — вдруг закричал он, а из глаз снова брызнули слёзы, и Билли вцепился в мою футболку. — Неужели должно быть так больно? Очень больно! Я сказал “стоп”. Сказал “хватит”, но…

— Он не послушал.

Омега снова зажмурился и помотал головой, а пальцы, сжимающие ворот моей футболки, побелели.

— Он так навалился, я думал, что не справлюсь с ним, но… Собрался с силами и ударил его. В кадык, как папа учил. Он упал на пол, а я убежал.

— Так он не…

— Нет.

В этот момент гора свалилась у меня с плеч. Я вспомнил как дышать и, крепко прижав к себе омегу, полной грудью вдохнул его запах, который так будоражил, но сейчас даже успокаивал. Я гладил его по спине, пока он всхлипывал, пропитывая солью ткань футболки на груди, а потом отстранился и взял его лицо в ладони, как особо хрупкую вазу, глядя прямо в малахитовые глаза.

— Ты должен сосредоточиться. Не дать этому событию повлиять на всю твою жизнь. Вспоминая о нём, думай только об этом, — твердо говорил я, сжав в кулак его маленькую ладошку и приставив к своему кадыку. — Ты не дал подавить себя, не сдался, был силён и дал отпор. Вспоминай момент удара, он же захрипел, да?

— Точно. Так схватился за горло.

— О, поверь, ему было очень неприятно. Трудно дышать после такого удара, и болеть потом будет долго.

— Хорошо, — проныл омега, не переставая лить слёзы.

— Ты молодец. Уверен, это был классный удар.

Билли кивнул, стирая влагу с щёк, а я перешёл к следующей не менее важной задаче.

— Так, мы сейчас вызовем такси и потихоньку поедем в управление шерифа, надо…

— Нет! — выкрикнул омега, выпучив глаза. — Я никуда не поеду!

— Билли, он пытался тебя изнасиловать.

— Но не изнасиловал. Я отбился, всё в порядке.

— Всё не может быть в порядке.

— Я не поеду! Ты не понимаешь!

— Так объясни!

Я тоже перешёл на крик, ведь возмущение пёрло из меня как кипящее молоко из кастрюли. Мне даже не представлялось, что омега может заартачиться в этом вопросе. Какого хрена? Если бы на меня кто-то напал, я бы хотел, чтоб урод получил по заслугам. Но у Билли было другое мнение.

— Я не хочу, чтобы все узнали. На меня будут показывать пальцем, в газете напишут, ведь моего отца узнают на улице. Как он будет себя чувствовать, когда подобное случилось, а его даже в штате не было? Особенно после тех ужасов, что творил папа-омега… Мёрфи, ты многого не знаешь, у нас был тяжёлый год, — признался омега в том, что я на самом деле знал и не должен был знать. — В школе вообще никто не поверит, мы же встречались, и я сам к нему пришёл… Я не хочу. Я хочу, чтобы всего этого не было. Я хочу жить так, будто ничего не случилось.

— Но это случилось.

— Нет, — помотал головой омега, неожиданно проявляя твердость со слезами на глазах, — я отбился. Он не успел сделать, что хотел.

— Билли…

— Сказал — никакой полиции. Я так хочу.

Я выдохнул и потёр шею. Не могу сказать, что понимаю. Совсем. Но это его желание. Можно пойти в обход, а после принять последствия, вот только пользы не будет. Без заявления жертвы, без экспертизы ничего доказать нельзя.

— Ты уверен? Хорошо подумай. Если ты захочешь обвинить его позже, то доказать факт насилия уже будет невозможно. Это надо делать сейчас.

— Я уверен. Хочу поскорее залезть в душ и смыть с себя всё, — он потёр кожу на плечах и, потоптавшись на месте, поморщился. Я тут же переместил взгляд на спадающие джинсы, не зная как бы поделикатнее спросить.

— Там у тебя… Всё нормально? Или болит?

— Я… Не знаю. Мне надо посмотреть. Вроде что-то тянет… Не пойму.

Я покрутился на месте, испытывая непривычную нервозность. Руки немного тряслись.

— Ладно, ты лезь в душ, я принесу тебе одежду, а потом жду внизу. Обязательно спускайся, не будь один. И не задерживайся здесь, Валиум скоро подействует, так что заснешь посреди процесса, и голову себе расшибёшь.

— Хорошо, — легко согласился омега и уже третий раз за день включил воду, но я не спешил уходить.

— Слушай, Билли. Если ты не хочешь идти в полицию, то… Это не значит, что надо оставить Рассела безнаказанным. Есть и другие способы воздействия.

— Боже, Мёрфи, я ничего такого не хочу! Пообещай, что не станешь ничего делать, — потребовал Билли и, схватив мою руку, ощутимо её потряс. — Обещай, живо.

— Обещаю, — с сожалением ответил я и, высвободившись из холодного капкана ледяных пальцев омеги, шагнул в его комнату.

Закрыв дверь, я прижался к ней спиной, ощущая дежавю. Только благодаря длинной футболке Билли не увидел, что член у меня стоит колом, будто пытается дотянуться до омеги. Я больше не чувствовал свою броню, она полностью растаяла, но видно ниже пояса были другие законы. Гормонам плевать, что Билли мой сводный брат и только-только пережил насилие. Им всё дай.

Помотав головой, я залез в чужой шкаф, в который раз удивляясь царившему там порядку. Китаец-прислуга убирался во всем доме кроме комнаты Билли — каждый четверг омега драил её сам. Я спросил как-то, а зачем, если работник всё равно нанят?

— Но он же будет копаться в моих личных вещах! Трогать их и ставить куда попало. Нет, моя комната — моя крепость.

И вот я роюсь в его шкафу. Но Билли вроде бы не был против. Я выбрал для него белую футболку со звёздами и чёрные шорты, а после заглянул в ящик с бельём. Да уж, осматривать его в первый раз было гораздо легче, когда мне по большому счёту было плевать на Билли. А сейчас получается…

Стоп.

Хоть не думать об этом я могу себя заставить.

Я дёрнул из органайзера первые попавшиеся трусики и повесил одежду на ручку со своей стороны, а потом постучал в дверь.

— Малыш, одежда снаружи.

Блять, я сказал “малыш”?

— Угу, — отозвался Билли, а я потопал вниз.

Понимаю, что это скорее эффект плацебо, но мне казалось, что я уже чувствую успокоительное действие таблетки. Мысли стали тяжёлые и неповоротливые, но это именно то, чего сейчас так хотелось. Чем-то даже похоже на броню… Как бы не подсесть на Валиум, раз он настолько хорошо помогает!

Я запустил фильм на плазме и, двигаясь как в замедленной съёмке, второй раз за день стал готовить какао с маршмеллоу для Билли в большой высокой чашке с ромашкой на боку. Глаза начали открываться и закрываться будто со скрипом, и я зевал, взбивая молоко. Стало немного морозить и жутко захотелось прилечь, поэтому я поставил чашку и Маунтин дью на стеклянный кофейный столик и буквально упал на очень мягкий молочно-белый диван, а тот прямо поглотил меня. Ох, какой кайф! Хотя, я бы сейчас и посреди дороги прилёг, мурча какой же удобный асфальт. Качество изображения на плазме было просто улёт, так что я легко погрузился в созерцание красот Новой Зеландии и не услышал, как омега подкрался сзади.