Вита заскрежетала зубами, и только ласковое поглаживание по спине заставило ее прервать этот процесс. Саша, развалившись на диване, покровительственно обнял ее за плечи. Она удивленно уставилась на него. Раньше он такого не делал, более того – читал ей отеческие наставления, что занятия колдовством куда лучше поспособствовали бы ее внешности, чем занятия спортом. Можно подумать, она серьезно занялась фехтованием ради внешности!

– Ты несправедлива к Фае, – продолжал он. – Она потратила столько сил, чтобы подсоединиться к телефонной сети и предупредить тебя, что срочно нуждалась в подзарядке.

– Немного же у нее сил, – буркнула Вита. – А вообще-то, чем так мучиться, провела бы себе настоящий телефон.

– Интересно, как ты себе это представляешь, – интеллигентно фыркнул он, не прекращая своих странных ласк. – Телефонный кабель, уходящий в другое пространство?

Вита и сама понимала, что если бы Хешшираман находился в обычном земном пространстве, то на замок ежедневно натыкались бы отдыхающие, в изобилии бродящие по Битцевскому парку. Она вздохнула.

В дверном проеме залы показалась Фаирата в длинном сером газовом платье, на фоне которого ее волосы казались сполохами огня, а глаза – чистейшими изумрудами. Тем не менее Саша будто бы не заметил появления хозяйки, не отрывая взгляда от Виты.

Колдунья нахмурилась. Ей не слишком понравилось зрелище, представшее ее зеленым очам: лучшая подруга в объятиях ее собственного любовника.

– Что здесь происходит, проклятие на ваши головы? – голос ее был резок от гнева. Она слегка шевельнула пальцами, и по направлению к Саше медленно заструился бирюзовый дымок. У журналиста безвольно опустились руки, он склонил голову на валик дивана и мирно закрыл глаза.

– Ну? – требовательно обратилась Фаирата к Вите. – Только не говори мне, что ты явилась среди ночи, чтобы отбить у меня мужика!

– Сядь, – бросила Вита. – Что твой мужик и вообще какие бы то ни было мужики по сравнению с проблемой, которая у нас возникла!

Фаирата села, небрежно расправив платье, ее точеное личико приобрело слегка озабоченное выражение:

– Должно быть, это серьезная проблема, если ты так пренебрежительно говоришь о мужиках?

– Да, черт побери! У меня украли перстень. И все, что с ним было!

Колдунья в ужасе прижала ладонь ко рту, словно пытаясь зажать крик:

– Всемогущий Хешшкор! Ты не шутишь?

– Файка, шутки на эту тему даже первого апреля неуместны!

Фаирата вскочила и заметалась по зале, наступая себе на шлейф.

– Нет, это невозможно… Только не это! – она схватилась за голову, словно пытаясь остановить кружение панических мыслей. – Как же так, Витка? Где ты хранила перстень?

– Известно где – в золотой шкатулке. Нет ни его, ни остальных драгоценностей.

– А ты не могла их переложить куда-нибудь? Почему ты думаешь, что их украли?

Вита зарычала:

– Не надо принимать меня за идиотку! У меня нет склероза, да и не в моих привычках перекладывать нужные вещи, пока они не потеряются. Конечно, их украли. Не испарились же они сами по себе!

Фаирата снова упала в кресло и с надеждой предположила:

– Ну, с помощью магии можно отыскать незадачливого домушника…

Вита покачала головой:

– Нет, это не обычный вор. Целы все деньги и ювелирные безделушки, хрусталь и техника. Черт, даже шкатулка осталась! Золотая, что характерно. Кто-то сознательно похитил магические предметы. И именно в тот момент, когда они нужны больше жизни!

– Попался бы он мне в руки! – Фаирата яростно стиснула кулачки. – Может, порыскать в колдовских книгах? Они наверняка дадут указание, как найти вора.

– Сколько времени уйдет на это? – откликнулась Вита. – Помнишь, сколько дней Бэла с твоим бывшим хахалем ворошили талмуды восемь лет назад, да так и не узнали, что со мной делать, чтоб угомонить Пожирателя? А мои волшебные серьги Искательница и Переводчица там же, где перстень. Тот, кто похитил содержимое шкатулки, на редкость хорошо все предусмотрел!

– Что же делать? – Фаирата заломила руки.

Вита молча глядела на нее. Еще недавно она сама находилась в таком же состоянии, но справилась с собой. Фаирату надо привести в чувство. Истерики неконструктивны, а времени в обрез.

– Успокойся, – твердо сказала Вита. – Успокойся и подумай. Что мы реально можем сделать в данной ситуации?

Фаирата судорожно отхлебнула из бокала и уголком кружевной скатерти отерла пот со лба.

– Ну… в крайнем случае я могла бы попытаться обратиться к Хешшкору.

Вита внимательно посмотрела на нее:

– Как будто тебе не очень хочется этого?

– Видишь ли, – колдунья опустила глаза, – он не слишком-то мне помогает, мой бог. Последний раз, когда я звала его, он попросту бросил меня на произвол судьбы.

– Давно это было?

Фаирата вздохнула:

– Восемь лет назад. Когда Флиф вырвался впервые.

Вита кивнула в унисон колыхнувшемуся свечному пламени.

– Что ж, придется поговорить с твоим Хешшкором, – сказала она. – Возможно, за эти годы он смягчился.

– Что для бессмертного восемь лет? – безнадежно махнула рукой Фаирата. – А, ладно, попробую. Говорят, хуже нет, чем навлечь на себя гнев своего бога. Но по-моему, хуже, чем сейчас, уже некуда.

4. Хешшкор

Фаирата выпростала амулет из-под вороха капрона на декольте, посмотрела на Виту, отвернулась и крепко сжала золотую раковину обеими руками. Вита наблюдала за ней с дивана. Было заметно, что колдунья волнуется.

– Хешшкор! – вскричала она громко, и каменные своды несколько раз отразили эхо. – Хешшкор, приди!

Она отпустила амулет и медленно воздела руки к небу. Складки платья очень красиво следовали ее движениям. Впрочем, Виту гораздо больше интересовал практический результат происходящего действа, нежели его эстетическая сторона.

Результат не замедлил себя явить. В кресле у камина вдруг сгустился воздух, затрепетала темная рябь, и минуту спустя из нее сформировалась мужская фигура. На вид гость казался Сашиным ровесником – лет тридцать, не старше. Его можно было, пожалуй, назвать красивым: орлиный профиль, горящие темные глаза; слегка вьющиеся черные волосы, спадающие на плечи и спину длинной волной; стройное, но далеко не хилое тело, обтянутое чем-то вроде черного трико, расшитого блестками. К несчастью, общее впечатление портило капризно-самодовольное выражение лица.

– Ну, чего еще? – осведомился он грубо.

Вот так тип, с неприязнью подумала Вита, глядя, как Фаирата склоняется перед ним в почтительном поклоне.

– О всемогущий Хешшкор… Прости нас, бестолковых смертных, что отрываем тебя от твоих важных занятий…

Что у него могут быть за занятия, хмыкнула Вита про себя. Она дала бы правую руку на отрезание, что их гипотетическая важность не идет ни в какое сравнение с необходимостью водворить Флифа на место.

Хешшкор некрасиво зевнул.

– Говори, чего надо, раз уж оторвали.

– Хешшкор, господин мой… Ужасный Флиф вырвался на свободу, а перстень Тюремщика потерян…

– Однажды я уже слышал эту песню, – перебил он. – Но ты прекрасно обошлась без меня, и незачем теперь снова меня беспокоить. Прощай… Выпутаешься как-нибудь.

Он сделал неуловимое движение, и его облик начал терять объемность. Сейчас исчезнет, гад, поняла Вита.

– А ну, стой! – рявкнула она. – Разговор еще не закончен!

Вздумай капризный бог не обратить внимания на окрик какой-то дамочки и исчезнуть, она ничем не смогла бы ему помешать. Но Вита рассчитывала, что грубиян среагирует на ответную грубость.

Хешшкор вновь обрел плоть – Вита не просчиталась.

– Что это еще за?.. – буркнул он недовольно, словно только что увидел Виту.

– Ты слишком рано попрощался, – проговорила она холодно. – Ты вообще забыл поздороваться.

– Вот еще, здороваться со смертными! – фыркнул он. – Кто ты такая?

Вита повернулась к Фаирате и заметила, стараясь, чтобы насмешка в голосе хорошо слышалась: