Я пожал плечами.

– Случилось же.

И вывалил всю короткую историю. Я всего ожидал: недоумения, осуждения, растерянности, а Надя только нижнюю губу пожевала и прижала Даньку к себе покрепче.

– Я бы никогда не отдала, – голос у неё просел от волнения. – Ну, разве что умирала бы… Не знаю. Мы же не знаем, что там на самом деле, поэтому осуждать глупо, наверное.

– Завтра в полицию, – вздохнул я тяжело и поманил Даньку к себе. Но мелкий не захотел. Надо же. Надя ему нравится. – Буду пробовать сделать всё законно.

– И его заберут, да? – прижала она малыша ещё крепче к себе.

– Заберут, конечно. Органы опеки, дом малютки, разбирательства… Может, мать найдут.

Я провожу рукой по лбу. Слишком много всего. И кое-что я не рассказываю из суеверия. Решил молчать до последнего. А там уж дальше буду думать.

– Держи, – суёт она Даньку мне в руки, – давай лучше я, а то ты кухню сожжёшь.

Я подхватываю сына и слежу, как легко она управляется за плитой. Варит малышу смесь, нам – сардельки и гречневую кашу. Как быстро режет салат из молодой капусты. Руки у неё ловкие. А ещё она умудрилась кофточку порванную на футболку поменять.

У неё всё просто. Кашу в холодной воде остужает, в бутылочку наливает. Пробует на запястье температуру. Как будто всю жизнь только то и делала, что детей-искусственников кормила. Девчонка совсем. Но что я о ней знаю? Может, у неё тоже дети есть.

– Сколько тебе лет? – спрашиваю невольно. Она снова краснеет.

– Двадцать четыре, взрослая уже.

А на вид как школьница. Нет, не телом, конечно. По контурам она вполне… взрослая. А вот взгляд, лицо… не знаю, как объяснить… невинностью от неё так и прёт, даже если я и ошибаюсь. Что-то такое детское, чистое, как у Даньки вот. Непосредственность, наверное.

Она ловко выхватывает у меня сына и кормит. Данька сопит, как паровоз, жадно засасывая кашу. Ест и тяжелеет, глазки у него закрываются. Засыпает малыш как богатырь – моментально.

– Нагулялся, наелся, – приговаривает Надя и похлопывает ребёнка по попке, укачивая.

– Давай, отнесу.

Я чувствую вину. Вижу, как она измучена, устала. Когда я возвращаюсь, Надя сидит, задумавшись, над тарелкой.

– Можно мне в душ? – спрашивает после ужина и мытья посуды.

– Нужно, – даю ей полотенце – достал из комода новое.

Она прижимает к себе махровую ткань, роется в сумке, и меня обдаёт жаром. Я представляю, как она достаёт и прячет в полотенце нижнее бельё. Слишком остро её присутствие. И запах малины сводит с ума. Я чувствую себя старым козлом. Ей двадцать четыре. Мне тридцать два. Восемь лет разницы. Не пропасть, но и не порожек переступить в метро.

– Ты не переживай, – медлит она на пороге комнаты, – я завтра что-нибудь придумаю. И… спасибо тебе за всё.

Говорит так, словно не в ванную идёт, а прощается навсегда. И почему-то становится страшно за неё.

– Я не переживаю, – мне хорошо удаётся спокойный тон и ровный взгляд. – Иди уже.

Слушаю, как шумит вода и прислушиваюсь к себе. У меня в доме девушка. Удивительно. Я стараюсь разделять личную жизнь и свою территорию. Эта квартира – как живое существо. Я долго искал то, что мне и приглянется, и подойдёт. Эта квартира меня устроила высокими потолками и большой площадью. Я оберегал этот кусок своей жизни как Отелло.

И вот сегодня нарушил все правила. У меня нет раздражения и неприятия. Меня не бесит, что её вещи валяются в моём кабинете. Мне нравится, что она плещется в моём душе и вытрется моим полотенцем. А ещё я её уложу в спальне – в светлой комнате на большой кровати, где сам почти не бываю: там слишком не по-мужски всё устроено.

Что-то слишком резко ворвались в мой упорядоченный уклад перемены. Я не готов, наверное, но не сопротивляюсь.

Надя

– Ты где была? – я даже телефон от уха подальше отодвинула, чтобы не слышать раскатистый рык раздражённого зверя. Собственно, так началось моё почти рабочее утро.

Я вчера позорно вырубилась на замечательной кровати, что мужественно предоставил мне Сеня, а сам предпочёл ютиться с сыном на диване. Я только на минуточку глаза прикрыла и щекой к подушке прижалась и… проснулась рано утром в постели, укрытая одеялом. Стыд и позор мне, но из песни слов не выкинешь.

Как-то не до телефона мне было. Оказывается – сотня пропущенных звонков. От Славы, от сестры. Все обо мне беспокоились, а я и не вспомнила. Не получила свой поцелуйчик в лобик на ночь от мужчины, который почему-то решил, что я его собственность.

– Не кричи на меня, – иногда я умею быть вот такой холодной стервой. До Илоночки мне, конечно, далеко, но на место поставить всё же сумею. – Я уснула. Это преступление?

– Я беспокоился, – берёт Слава себя в руки, голос у него становится спокойнее, но я так и слышу, как он скрипит зубами, чтобы не сорваться. Это что, ревность? Или «моё», а значит капец-капец, если я не ответила?

– У меня всё хорошо, – ложь легко сорвалась с губ, и я вдруг поняла: если и дальше так пойдёт, я буду бесконечно врать, чтобы он не «беспокоился».

– Ну и ладушки, – вздыхает Слава с некоторым облегчением, – меня в городе нет, а тут ты молчишь. Ты прости, малыш, ладно?

Вот как. Малыш. И тут же эйфория: какое счастье, что я вчера ему не позвонила. Не попросила о помощи. Его в городе нет, он даже не удосужился мне рассказать, что уезжает, а я ему по минутам должна отчитываться о своей жизни? Вот фиг ему, собаке бешеной!

Не знаю почему, но я разозлилась. Наверное, вчерашний адреналин не перебурлил. Вдруг сразу навалилось всё: Илоночка и изгнание из квартиры, подворотня, Денис-придурок. А теперь ещё и этот контролёр.

В кармане предательски звякнули ключи, напоминая, что у меня рыльце в пушку. Ну, как? Я ведь не рассказываю о вчерашнем. А сама в квартире у незнакомого почти мужчины ночевала. Правда, всё очень и очень невинно, по-дружески, но это маленькая тайна, о которой я Славе рассказывать не желала.

– Ну, и о чём мечтаем? – язвительный голос Соника кого хочешь в чувства приведёт. Она так и ждёт, чтобы я опозорилась. Бдит. Единственный мой полувраг – врагиней её назвать сложно, потому что в работе мы немного притёрлись. Я мужественно задержалась дольше, чем мои предшественники. Более того, пришлась ко двору.

Работа не мешает думать. А мысли мои совсем не здесь сейчас. Я постоянно прислушиваюсь, как позванивают в кармане ключи от Сениной квартиры.

Двойственное чувство. Во-первых, не хотелось на кого-то грузить свои проблемы. А получалось, что я вечно от кого-то завишу. А во-вторых, от этого мужчины хотелось зависеть. Положиться на него. Позволить помочь. От Славы, например, мне подобного не хотелось. Наоборот, я сопротивлялась, как могла, его вечной опеке.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.