Литмир - Электронная Библиотека
A
A

По дороге к остановке я шла мимо спортплощадки, где как раз началась тренировка у команды по лакроссу. Я смотрела на экипированных игроков, которые бегали туда-сюда по полю.

На глаза мне попался игрок под номером «17».

Я резко остановилась, подошла поближе к ограждению и взялась руками за сетку.

Да этот тип просто издевается надо мной.

Раскрыв рот, я уставилась на Бофорта, который на бегу делал передачу Сирилу Веге. Я даже отсюда слышала его дурацкий смех.

Вот же… вот… урод!

Как раз в этот момент Бофорт обернулся и, кажется, заметил меня. Свозь шлем я не видела выражение лица, но поза его резко поменялась. Она стала тверже, Джеймс поднял выше подбородок. Проклятый идиот! Позади послышался сигнал подъезжающего автобуса. Несмотря на свой гнев, я отвернулась и пошла к остановке.

Да черт с ним, пусть делает что хочет.

8

Руби

Пока Эмбер читала эссе для поступления в Оксфорд, я обводила золотой ручкой в календаре ее фиолетовое имя. От этого задание Дать Эмбер прочитать мое эссе выглядело намного официальнее и торжественнее.

– «Мой страстный интерес к политике, начиная с основ философии и заканчивая экономическими аспектами на практике, делает для меня философию, политику и экономику идеальным направлением обучения. Оно объединяет в себе все области, которыми я интересуюсь, и я была бы рада возможности погрузиться в изучение важнейших тем современного общества настолько глубоко, насколько мне может позволить только Оксфорд», – вслух прочитала сестра, лежа на спине, и замерла на мгновение. Зажав карандаш во рту, она перевернулась на живот, чтобы лучше меня видеть.

Я затаила дыхание.

Эмбер принялась скалиться. Я подняла с пола босоножку на танкетке и запустила в нее.

– Ну давай же, Эмбер, читай, – шепнула я. Стукнуло уже два часа ночи, и мы обе давно должны были спать. Но я до последнего шлифовала эссе, а поскольку сестра все равно не спит по ночам и часто до самого утра занимается блогом, я без зазрения совести пробралась к ней в комнату и попросила прочитать свою работу.

– Слишком многословно, – тихо и неразборчиво ответила она с карандашом в зубах.

– Так и должно быть.

– И еще как-то хвастливо. Ты будто выпендриваешься, что так много знаешь и читаешь специальную литературу.

– Без этого тоже никак. – Я пересела к ней на кровать. Она задумчиво помычала и обвела некоторые фразы на листочке.

– Я бы убрала эти места, – сказала она, протянув мне эссе. – Не стоит подлизываться к университету и постоянно упоминать то место, куда ты собралась поступать. Они и так знают, что они – Оксфорд. Не обязательно по двадцать раз об этом писать.

Моим щекам стало жарко.

– И правда. – Я взяла эссе и положила его вместе с ежедневником на письменный стол. – Тебе цены нет, спасибо.

Эмбер улыбнулась:

– Не за что. И я, кстати, точно знаю, чем ты можешь со мной расплатиться.

У нас с Эмбер так заведено. Одна помогает другой и придумывает, что та должна сделать для нее в ответ. Своего рода бартер – постоянный обмен одолжениями. Но если честно, то нам с Эмбер просто нравится помогать друг другу.

– Выкладывай.

– Ты могла бы взять меня, например, на одну из твоих вечеринок в Макстон-холле, – предложила она нарочито небрежно.

Я оцепенела.

Эмбер не впервые просит об этом, и каждый раз мне невыносимо больно ее огорчать. Потому что это единственное одолжение, которое я никогда не смогу ей оказать.

Я никогда не забуду родительское собрание, когда мама с папой пришли в Макстон-холл, чтобы познакомиться с учителями и другими родителями. Это было ужасно. Не говоря уже о том, что главному зданию несколько сотен лет и его никак нельзя назвать приспособленным для инвалидов. Мама с папой принарядились – но в тот день я поняла, что «шик» в семье Белл и «шик» в Макстон-холле – это разные вещи. В то время как другие родители пришли в вечерних платьях и костюмах от Бофорта, на папе были джинсы и пиджак. Мама надела платье, которое хотя и выглядело красивым, но на нем остались пятна от муки, и заметили мы это только после того, когда одна пожилая дама бросила на него брезгливый взгляд и отвернулась, чтобы позлословить об этом со знакомыми.

У меня до сих пор разрывается сердце, когда я вспоминаю лицо мамы, преисполненное боли, которую она пыталась скрыть за натянутой улыбкой. Или папино выражение лица, когда он – на инвалидной коляске – в очередной раз упирался в порог двери, и нам с мамой приходилось ему помогать. Оба они делали вид, что их не ранит то, что другие родители морщат носы и отворачиваются от них. Но я все понимала.

В тот день я решила, что теперь у меня два мира – семья и Макстон-холл, и что с этого момента я буду их разделять. Мои родители не принадлежат к элите Англии, что не так уж и плохо. Я не хочу, чтобы они снова оказались в неудобном положении. Они и без того много пережили после папиной аварии на лодке, и не должны встречаться с тем дерьмом, что происходит в Макстон-холле.

Эмбер это тоже касается. Сестра как светлячок – ее яркая индивидуальность и открытость всегда привлекают внимание. А в Макстон-холле может произойти все что угодно. Я на своем опыте убедилась, на что способны люди, которые считают, что мир принадлежит только им. У меня кровь стынет в жилах от историй, которых я наслушалась за два года в женском туалете. С Эмбер такого не должно произойти.

Я желаю сестре только лучшего. А это точно не моя школа и ее обитатели.

– Ты же знаешь, мы не можем приводить на вечеринки посторонних людей, – запоздало ответила я.

– А вот Мэйси на выходных побывала на вечеринке «Снова в школу», – сухо возразила Эмбер. – Она сказала, что тусовка была легендарной.

– Видимо, у нее получилось обойти охрану. К тому же я тебе уже говорила, что вечеринка провалилась.

Эмбер подняла брови:

– По словам Мэйси, не было никакого провала. Наоборот.

Я сильно поджала губы и захлопнула ежедневник.

– Ну же, Руби! Сколько ты еще будешь держать меня в черном теле? Обещаю вести себя хорошо. Правда. Я сольюсь с толпой.

Ее слова задевали. Сестра не должна думать, будто я специально не зову ее на вечеринки, чтобы она никого не опозорила. От взгляда, полного надежды, сжалось сердце.

– Мне жаль, но нет, – тихо сказала я.

В одну секунду надежда в ее глазах сменилась на злость.

– Ты такая противная, честное слово.

– Эмбер…

– Просто признайся, что тебе не хочется звать меня на твои дурацкие вечеринки! – с укоризной выдала она.

Я не могла ничего ответить. Врать не хотелось, а правда сделает ей больно.

– Если бы ты знала, что на самом деле творится за кулисами Макстон-холла, то не стала бы упрашивать, – шепотом сказала я.

– Если тебе еще раз что-нибудь понадобится посреди ночи, обращайся к своим тупым школьным друзьям, – прошипела она и накрывшись с головой одеялом, отвернулась к стене.

Я пыталась не обращать внимания на пульсирующую боль в груди. Молча взяла со стола ежедневник и заявление, выключила свет и вышла из комнаты.

На следующий день я чувствовала себя разбитой, и мне пришлось воспользоваться консилером, чтобы скрыть синяки под глазами. После ссоры с Эмбер я почти всю ночь не могла заснуть. Лин, как всегда, заметила, что со мной что-то не так, но она решила, что это связано с Бофортом и катастрофой на выходных, а я не стала ее переубеждать.

После занятий я двинулась прямиком в библиотеку. Мне хотелось использовать те полчаса, что остались до заседания, чтобы вернуть книги и взять те, которых не оказалось в прошлый раз.

Библиотека была моим любимым местом в Макстон-холле. Здесь я проводила больше всего времени. Благодаря сводчатому потолку и открытому пространству она не казалась мрачной. Несмотря на темные деревянные книжные шкафы, она выглядела скорее притягательной. Прямо с порога чувствовалась царящая внутри приветливая и рабочая атмосфера. Не говоря уже об огромном количестве книг, к которым был доступ. В нашей мини-библиотеке в Гормси не хранилось ни одной книги, которая оказалась бы мне полезна для вступительного эссе, здесь же я не могла решить, с какой начать.

15
{"b":"777055","o":1}