Я приходила в себя минут пять. Затем встала, умылась и заварила чай. Соседка по комнате с недоумением посмотрела на часы и покрутила пальцем у виска.
– Слушай, Машка… – пробормотала я. – Скажи на работе, что я сегодня плохо себя чувствую, а завтра выйду и напишу заявление за свой счет.
Девушка кивнула и повернулась на другой бок. До подъема оставался еще час, и тратить время на разговоры у нее не было никого желания.
Позже, когда опрашивали всех, кто так или иначе имел со мной дело, милая Маша вспомнила то утро во всех подробностях. Даже как я ходила по комнате голая, а на завтрак ела исключительно сыр «Голландский», а чай пила индийский. И что ушла ровно в 5.45. Даже не расчесав головы.
«Интеллигент» на допросе спросил, подтверждаю ли я слова соседки. Я сказала, что да, все правильно, но следует учесть, что у меня была тяжелая ночь. «Родить двух малышей – это вам не семечек нащелкать!» – уточнила я. «Интеллигент» долго смотрел в одну точку, затем поморщился, составил протокол и дал мне ознакомиться.
О родах там не было ни слова. Зато подробно описывались сыр и голая грудь. Это был еще один документ в копилку доказательств моей шпионской деятельности, но я его подписала, ведь следователь ничего не соврал. Только попросила добавить, что утром я кинулась спасать очередного ребенка. «Интеллигент» тогда чуть не сорвался.
Сон очень заинтересовал второго следователя. Он некоторое время размышлял над его содержанием, затем потребовал выдать религиозную секту, меня завербовавшую. Я заплакала от ужаса и уверила, что всегда была атеисткой, мальчика и девочку родила исключительно сама и что вообще мне это лишь привиделось. А за настоящим малышом я отправилась только после пробуждения. После чего следователь пообещал упрятать меня на всю жизнь в психушку.
17
Я же, как всегда, говорила исключительно правду. В 6.00 я села в автобус № 39, доехала до метро «Октябрьская», спустилась под землю и отправилась в направлении станции «Краснопресненская». Здесь снова поднялась на поверхность и вскоре была у входа в зоопарк. До открытия оставалось три минуты.
Однако ни через три, ни через десять минут зоопарк не заработал. Я уже испугалась, что животных закрыли на карантин, как это было в позапрошлом году, но вот окошко кассы скрипнуло, и показалось лицо пожилой женщины. Я протянула деньги.
– Один, пожалуйста.
Кассир с недоумением посмотрела на меня. Она явно не ожидала посетителей в столь дождливое утро.
– А ты, милая, не на работу ли к нам устраиваться? – вдруг улыбнулась женщина. – Слышала, должна подойти вроде тебя. Чего же ты деньги суешь, дуреха?! Вот сколько тебе зарплату пообещали? Так сколько бы ни пообещали, все равно мало будет, требуй больше! У нас тут одни калеки да старики работают, молодых, считай, нет совсем. Поэтому слушай, что баба Шура говорит! – Кассир тараторила очень быстро, не давая мне и слова вставить.
– Да, по делу… – ответила я и смущенно опустила глаза.
– Вот и заходи ко мне в пещеру, а то промокнешь совсем. Посидим, чайку попьем. А там и кадры появятся, нет их пока!
– Спасибо. Но мне бы по территории погулять, с мыслями собраться. Люблю, когда дождь.
Баба Шура с недоумением покачала головой.
– Дождь она любит… То же слякоть одна, да сырость, за что ее любить? Ну, коли замерзнешь, беги сюда, отогрею.
Я зашагала к проходной. Здесь меня встретила другая женщина, гораздо менее словоохотливая, и без лишних разговоров впустила на территорию зоопарка. Я прошагала несколько метров и остановилась.
Новенькие асфальтные дорожки блестящими реками разбегались в разные стороны, и ни одна из них не сулила мне скорой встречи с ребенком. Я некоторое время топталась на месте в нерешительности, затем подумала, что в первую очередь стоит осмотреть вольеры под крышей, как вдруг услышала рев слона. Это было нелогично – искать ребенка на открытой местности, но утробный бас животного, словно тугой канат, окрутил мой разум и потащил к слоновьему загону. Я даже не заметила, как перешла на бег.
Зверь стоял на холме и медленно раскачивал свой огромный хобот. То был знаменитый на всю страну Шанго, который гнул рельсы, разносил в щепки железнодорожные вагоны и ел шляпы посетителей. Мое сердце затрепетало от восхищения при виде этой черной, лоснящейся от дождя горы. Слон был великолепен.
Мои тайные надежды не оправдывались. Еще издалека я поняла, что возле слоновника никого нет, но все же решила подойти ближе, настолько притягательным было величие гиганта. По дороге я успела осмотреть часть территории и не встретила никого, кроме пары служащих. Зоопарк выглядел практически безлюдным.
Тем временем дождь усилился. Зонт уже мало спасал от потоков воды. Когда я добралась до загона, то промокла немногим меньше, чем Шанго. Слон заметил меня, спустился с холма и просунул хобот сквозь верхние прутья ограждения. Грозный Шанго казался в эти минуты таким милым, даже покорным, что я подошла ближе, протянула руку и погладила кончик упругой, слегка шевелящейся гигантской змеи. В тот же момент слон выхватил у меня зонт и швырнул себе за спину. Я вскрикнула от неожиданности, но сейчас же забыла и про зонт, и про дождь, и про коварство Шанго. Я увидела ее.
Девочка стояла под навесом и гладила слоненка.
18
– О чем вы все время думаете, Варвара Сергеевна?
Я подняла глаза.
– Вспомнила допросы… Карла, девочку в слоновнике.
– Ах да! Такое трудно забыть. В зоопарке вы умудрились подвергнуть себя и служащего смертельной опасности. Ужасная история!
– У меня не было другого выхода. Вы же знаете.
Доктор взял стул и сел напротив меня.
– Я знаю одно, Варвара Сергеевна. Как только вы примете, что дети, которых надо было «спасать», есть фантазии разума, галлюцинации, вызванные целым рядом стрессовых ситуаций, мы сможем добиться прогресса в лечении, и рецидивов больше не будет! По крайней мере, я на это надеюсь!
– То есть вы хотите сказать…
– Что вы были очень одиноки, вас бросил жених, чуть не изнасиловал уголовник. Жизнь ничего не стоила, вот вы и придумали ребятишек, необыкновенные способности, арест, наконец. Чудака Карла. Ваше внутреннее «я» должно было придать существованию хоть какой-то смысл, и оно сделало это таким неординарным способом. Но жить в мире фантазий – опасная затея, Варвара Сергеевна. Рано или поздно вы наделаете таких глупостей, что уже никто не сможет вам помочь! – Он наклонился чуть вперед и с холодной улыбкой добавил: – Кстати, я побеседовал с кассиром на вокзале. Женщина не видела никакой беременной девушки, а уж старухи тем паче. Вы пришли за билетом одна, Варвара Сергеевна. Зашли, вышли. Легли на скамейку. Вот и все.
В кабинете наступила тишина.
– Дайте воды, пожалуйста, – прошептала я.
Доктор встал, наполнил из графина стакан, протянул мне.
– Пожалуйста, Варвара Сергеевна.
– Значит, наши беседы о многомерности вселенной, о возможности существования других миров, их взаимодействии друг с другом – это была просто игра? Уловка, чтобы затащить меня в постель?
Молодой человек замах руками.
– Умоляю, избавьте меня хотя бы от этого! Какая постель? Я могу пригласить пять свидетелей сию же минуту, которые заверят, что наши отношения носили сугубо медицинский характер. Хотите? – Он быстро встал, подошел к телефону и снял трубку. – Кому вы больше доверяете?
– Не надо…
– Я же говорил, – доктор снова сел напротив, – мне по душе мягкие методы лечения. Никаких стрессов, никаких переживаний. Я стремлюсь создать для своих пациентов максимально комфортную среду проживания. Почти как Юнг, только не в Швейцарии. Впрочем, Карпаты даже лучше… не правда ли? – Он с довольным видом погладил бородку. – А вы еще хотели удрать. Ну расскажите по старой дружбе, как?
– Не помню… – ответила я. – Провал в памяти, знаете ли.
Молодой человек пожал плечами.
– Зря, зря вы так. Я же все равно узнаю. Да, я позволял прогулки на свежем воздухе, поддерживал беседы на интересующие вас темы, но только для того, чтобы лучше понять характер и причину заболевания! И без всяких поцелуев на скамеечках! Вот уж увольте! – Доктор рассмеялся. – Представьте, что было бы, целуйся я с каждым своим пациентом?!