Вероятно, рост Картера около шести футов и трех дюймов (190см.).
Несмотря на то, что я чувствую будто мир переворачивается и невидимый нож прокручивается в поджелудочной железе, я сохраняю хладнокровие, когда реальная действительность бежит в припрыжку к моей девочке. Нет, не моей – его девочке.
Я проходил через это так много раз; теперь это почти вторая натура. Когда стоял в Департаменте по делам детей и семьи, пока очередной приемный родитель возвращал меня. Когда торчал у шкафчиков в своей хуйнадцатой старшей школе, ведя себя так, будто мне по хер, общаются со мной или нет. Когда выстаивал за стойкой бара на работе, наблюдая как какая-нибудь цыпочка, которую я трахал в то время, целует своего парня на прощание на парковке.
Скрести руки на груди. Прими свободную позу. Выгляди скучающим. Тебе скучно. Люди такие чертовски скучные. Зевни. Закури сигарету. Блять, сигарет нет.
Рейн не двигается, пока он приближается. Она не тянет рук для объятий, но это не останавливает четырехфутовые ручищи Леброна Джеймса*, которыми он обхватывает ее, отрывая от земли.
Я стискиваю зубы, и моя чертова кровь закипает, когда он собирается ее поцеловать, но снаружи я просто воплощение безразличия.
Делай, что хочешь. Пофиг. Тебя не заботит. Никому, блять, нет дела.
Рейн отворачивается до того, как его губы успевают коснуться ее лица и бормочет:
– Э, Картер, что ты делаешь? Опусти меня!
Он всего лишь тень, но когда бросает взгляд на меня, то белки его глаз увеличиваются и почти светятся в темноте.
Я ухмыляюсь и поднимаю бровь, но это только для вида. Наподобие представления, что сейчас устроила Рейн. Я не настолько тупой, чтобы вообразить, будто это значит, что она не собирается вернуться к нему. Я знаю, что собирается. Уже наблюдал такую сцену раньше.
– А что я делаю? – его голос дрожит, когда он ставит её на ноги. – Я чертовски скучал по тебе! Я не думал, что увижу тебя снова. Но ты здесь. Ты… жива.
Рейн отталкивает его обеими руками, и он отступает на шаг назад – больше от шока, что она отпихнула его, чем от силы толчка.
– Но не благодаря тебе, – кричит она.
Из-за громкого возгласа взлетает напуганная птица, и пыль сыплется со стропил.
Я сжимаю рукоятку пистолета и прислушиваюсь. Крик мог разбудить не только голубя.
– А что я должен был сделать? – Картер тянется к ней, но она снова отталкивает его. – Я должен был поехать со своей семьей!
Ага. Эта та часть, где она пытается вызвать у него чувство вины…
– В соседний город? Я думала, ты в Теннесси!
– Мы попали в серьезную автомобильную аварию и застряли здесь, – гигант раздражается и пробегает рукой по волосам. – Я расскажу тебе об этом утром, хорошо? Иди сюда.
– Застряли? – Рейн отбрасывает его огромные руки. – Отсюда ты мог бы вернуться во Франклин-Спрингс пешком! Это максимум двадцать миль!
– Ты знаешь, что на дорогах небезопасно! Особенно со всеми припасами, которые мы взяли с собой.
– Ты хочешь поговорить со мной о том, что небезопасно? Ты понятия не имеешь, через что я прошла, пока тебя не было!
Иии… это та часть, где она использует меня, чтобы заставить его ревновать…
– Я чуть не умерла! Уэс, сколько раз я была близка к смерти? – Она стоит ко мне спиной, когда голова Картера поворачивается в мою сторону.
Даже несмотря на то, что мое горло сдавило так, что едва могу дышать, и мне приходится засунуть руки в карманы, чтобы он не увидел, что они сжаты в кулаки, я ухитряюсь сохранить свой голос невозмутимым, когда произношу:
– Ну, не знаю. Десять? Двенадцать? Я сбился со счета.
– Кто он, черт возьми, такой? – Картер тычет большой рукой в мою сторону, а Рейн смотрит на меня.
Я встречаюсь с ней взглядом – мои чувства надежно скрыты за изрядно потрепанным костюмом безразличия, и молча задаю тот же вопрос.
Да, Рейн. Кто я? Временная подмена? Отвлечение на 23 апреля? Талон на еду? Водитель? Могильщик и личный телохранитель? Просто скажи это, чтобы я мог убраться отсюда к чертовой матери и пойти поискать, что бы можно было сломать.
Рейн глубоко вздыхает и так улыбается мне, что я начинаю верить, будто она говорит всерьез. Её фарфоровое личико светится, освещая плотный от пыли воздух вокруг нее, а сияющие, голубые кукольные глаза горят диким огнем. Я узнаю этот взгляд. Такой у нее бывает перед тем, как она делает что-нибудь глупое и импульсивное.
– Он мой жених. – Она светится от радости.
Да твою ж…
Мои плечи опускаются, и любые сомнения, которые у меня были относительно ее мотивов, уходят с горьким, резким вздохом.
– Жених? – Картер откидывает голову назад, как будто его ударили, но Рейн больше даже не смотрит на него.
Она идет ко мне, покачивая бедрами, и на ее чертовски красивом лице усмешка.
– Я уехал всего месяц назад! И кроме того, на хера тебе помолвка, ты же думала, что мы умрем?
– Я знала, что мы не умрем, – говорит Рейн, стоя рядом со мной и обнимая тонкой ручкой меня за бицепс. – Уэс – специалист по выживанию.
Картер в раздражении взмахивает свободной рукой, когда я смотрю на свою девочку. Его девочку.
Прекрасно. Я могу сыграть в эту игру, где она притворяется, что ей не все равно, а я прикидываюсь, что верю ей. Я играл в нее всю свою жизнь. По крайней мере теперь, знаю каково мое место.
Я думал, что 24 апреля станет новым началом. Оказалось, это все то же старое дерьмо, но без Wi-Fi.
– Эй, ребята? У нас проблемы! – голос Ламара, доносящийся от входа в торговый центр, прерывает наше маленькое счастливое воссоединение.
Мы поворачиваемся и бежим к нему, пока снаружи все громче становятся рев мотоциклов, выстрелы и крики людей.
– Черт! – шипит Картер. – «Бонис».
– Кто это такие? – спрашивает Рейн, но, когда Картер распахивает дверь длинной рукой, мы видим все сами.
Десятки байкеров пронеслись через продавленную секцию ограды торгового центра, делают пончики* и палят в воздух из полуавтоматического оружия на парковке. Пули вылетают оранжевыми очередями, пока мужчины воют на луну. Действия соответствуют их внешнему виду: на одежде светятся полоски люминесцентной краски оранжевого цвета, чтобы выглядеть скелетами в темноте.
– О Боже мой! Это Квинт? – Картер разворачивает винтовку так, чтобы она свисала с его спины, и наклоняется, чтобы получше рассмотреть парня, которого мы оставили снаружи.
При этом свете я вижу, что Картер – не деревенщина из Франклин-Спрингс. У парня смуглая кожа и копна вьющихся темных волос, и на нем гребаная футболка «Двадцать один пилот».
Я думаю о толстовке непомерного размера «Двадцать один пилот», которая была на Рейн, когда я впервые встретил ее, и мне приходится сопротивляться желанию выбить ему зубы.
– Мы не можем протащить крышку через двери, поэтому нам придется его поднять. – Рейн находится в режиме врача, и это практически единственный раз, когда она берет на себя инициативу. – Уэс, помоги мне держать голову и шею Квинта неподвижно, чтобы стекло не сдвинулось. Ламар и Картер, вы, ребята, каждый пусть берется за одну ногу. Давайте! Сейчас!
К счастью, дверной проём затенён навесом, так что «Бонис» нас еще не заметили. Мы делаем, как сказала Рейн, и заносим бессознательное тело Квинта внутрь. В первом пустом магазине слева металлические ворота опущены и заперты, но третий магазин открыт настежь. Мы заходим внутрь и опускаем Квинта на пол за стойку с кассой.
Официальная одежда. В «Притчард Парке». Неудивительно, черт возьми, что это место обанкротилось.
Ламар опускается на колени рядом со своим братом и держит его за руку, прощупывая пульс. От их вида у меня перехватывает дыхание. Я знаю это гребаное чувство. Знаю, каково это – потерять своего единственного сиблинга*. Найти её тихой и холодной в своей кроватке. В тот момент, когда я представляю посиневшее и пустое лицо Лили, – чувствую, будто меня душат. Нет воздуха. Не могу выбраться оттуда достаточно быстро. Бормочу что-то об охране входа и спотыкаясь выбираюсь из магазина.
