– Не пытайся говорить, хорошо? Ты попал в аварию. Мы не смогли отвезти тебя обратно во Франклин-Спрингс, поэтому перенесли в торговый центр «Притчард Парк». Сейчас ты в бывшем магазине «Савви Формалвэа» (Savvi Formalwear – официальная одежда Савви). Круто, да?

Квинт пытается улыбнуться, но хмурится и прикусывает нижнюю губу от боли.

Дерьмо.

– Ты словил осколок стекла в шею, чувак, но Рейн тебя подлатала. Она зайдет проведать тебя через несколько минут, хорошо?

Квинт хватает меня за запястье и смотрит на меня глазами цвета моего холодного, мертвого сердца.

– Я ум... – шепчет он, прерываясь, чтобы вдохнуть – и кривится от боли.

– Черт возьми, нет, – вру я. – Даже не думай. С тобой все будет в порядке.

Квинт зажмуривает глаза, стискивает зубы и морщит лицо. Пронзительный жалобный звук доносится откуда-то изнутри его тела, и я, блять, больше не могу этого выносить.

– С тобой все будет в порядке, – говорю я твёрже, но не знаю, кого пытаюсь убедить – себя или Квинта. – Хочешь воды? Я принесу тебе.

Встаю и хватаю пустые бутылки по пути к выходу.

К черту это место.

Мне приходится сосредоточиться на том, чтобы не раздавить пластиковые бутылки в кулаках, когда я шагаю к ресторанному дворику.

К черту этих людей.

Толстозадая жаба прыгает с края фонтана в мутную, похожую на слизь воду, когда я прохожу мимо.

Припасы, укрытие, самозащита.

Пинаю битую плитку.

Я принесу этому ублюдку воды. И тогда уберусь отсюда к чертовой матери.

Когда я захожу в ресторанный дворик, сразу нацеливаюсь на сучку за дальним столиком. Кью. Она и ее прихвостни все еще празднуют конец цивилизации. Несколько татуированных неудачников с выбритыми наугад участками на голове у каждого, играют в карты и разливают по шотам дешёвую текилу из бутылки. Задохлик в джинсовой куртке с отрезанными рукавами играет на чертовом аккордеоне, в то время как толстый бородатый парень в грязном комбинезоне бренчит на банджо. Несколько неприятного вида подростков собрались вокруг мобильного телефона и толкают друг друга локтями, как если бы они смотрели порно, а Кью откинулась на спинку пластикового стула, куря косяк; она в черных мужских штанах с прорезями на коленях; ее ноги в разбитых мотоциклетных сапогах лежат на столе.

Гребаные отбросы.

– Так, так, так, – кашляет Кью, задержав дым в легких. – Не наш ли это новый сосед, Гавайи 5-0. Все поздоровайтесь с Гавайи 5-0.

– Привет, Гавайи 5-0, – протяжно произносит клан, не поднимая глаз.

– И где же луау*? – выдыхает Кью и передает косяк направо.

Мне хочется закричать, что у меня нет времени на ее чушь, но я ухмыляюсь, сдерживая ярость и поднимаю пустые бутылки из-под воды.

– Знаешь, где я могу их наполнить?

В ее глазах цвета гангрены появляется дьявольский блеск; она выпрямляется на стуле, опускает ноги на пол, широко расставляя их, как мужик.

– Вода только для работников, Серфербой.

Кью оглядывает меня с ног до головы. Ее брови и ресницы густые и темные; желто-зелено-коричневые дреды перевернуты на макушке и лежат на одном плече, заканчиваясь где-то ниже полных сисек, которые она прячет под мешковатой футболкой. Золотое кольцо в носу поблескивает на свету, когда она широко улыбается, решив, что ей нравится то, что она видит.

Меня не интересует это дерьмо.

– Знаешь что? Я найду воду где-нибудь в другом месте. Спасибо.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но звук пластикового стула, скребущего по полу, останавливает меня.

– Подожди.

Я поворачиваю голову в ее сторону с намертво приклеенным выражением на лице «не заинтересован в вашем дерьме».

– Давай совершим небольшую экскурсию. Я хочу тебе кое-что показать.

– У меня нет времени на…

– Слушай, ублюдок. Я позволила тебе остаться в моем замке прошлой ночью. Я дала тебе защиту от «Бонис». Я, блять, накормила твою задницу. Ты можешь уделить мне пять минут.

Она права. Может, мне и не нравится эта сучка, но сейчас она – лучший ресурс, который у меня есть.

– Хорошо. Пять.

– Прости, я думаю, ты хотел сказать: «Спасибо, ваше величество», – Кью встает и драматическим жестом перебрасывает свои дреды через плечо.

– Спасибо, – выдавливаю я, когда Кью отходит от стола, жестом приглашая меня следовать за ней и щелкая своими ногтищами.

– Нам нужно будет поработать над последней частью, – клохчет она.

Я чувствую на своей спине взгляды всех, кто находится в фуд-корте, пока мы идем по залу и проходим через барную дверь рядом с одним из прилавков.

– Ты когда-нибудь видел «Чарли и Шоколадная фабрика», Серфербой?

– Ээ, да. И что? – раздраженно отвечаю я, когда мы поворачиваем и проходим по узким, неосвещенным коридорам за кухонными помещениями.

Кью дергает защелку на тяжелой металлической двери и рывком открывает ее. За ней оказывается металлическая лестница.

– Я собираюсь показать тебе версию от 23 апреля, – Кью ухмыляется и жестом приглашает меня первым подниматься по лестнице.

Да пошло оно все. Теперь еще и в кроличью нору.

Ни хрена не вижу на лестничной площадке, но после того, что я нашел на верхней ступени последней темной лестницы, по которой поднялся, я почти уверен, что ничего хуже увидеть уже нельзя. Когда добираюсь до верхней площадки, вытягиваю руки перед собой и чувствую гладкую поверхность металлической двери.

– Открывай, – говорит Кью позади меня. Нахожу ручку и толкаю дверь.

Когда дверь распахивается, солнце ударяет мне в лицо так сильно, что, черт возьми, почти ослепляет меня. Я прикрываю глаза предплечьем, а Кью хихикает у меня за спиной.

– Иди.

Я выхожу на крышу, и первое, что замечаю, – это птичье кудахтанье, – за миг до того, как что-то огромное пролетает мимо моего лица.

– Да чтоб вас, – я опускаю руку и, прищурившись, смотрю в ту сторону, куда оно полетело – и вижу гребаную летучую курицу, приземляющуюся на крышу пластикового игрового домика, окруженного проволочной сеткой.

По меньшей мере еще шесть толстожопых курочек находятся внутри креативного курятника, и все они таращатся на меня своими беспокойными янтарными глазками.

– Вот это, Стерва, – кивком указывает Кью в сторону шара из перьев, что чуть не снес мне голову. – Мы выпускаем ее днем, потому что… ну, она превращается в адскую тварь, если этого не сделать.

Я с неверием оглядываюсь по сторонам. Кью была права. Это место – что-то безумное. Много рядов синих пластиковых бочек для сбора дождевой воды; десятки емкостей – все, от старых стиральных машин до шин заполнены самыми большими фруктовыми и овощными горшочными растениями, которые я когда-либо видел. А за садовой свалкой находится огромный надувной бассейн, окруженный мебелью из разных гарнитуров для патио.

– Ты все это сделала? – спрашиваю я, стараясь игнорировать ту тварь, наблюдающую за мной.

– Ща-аз, – фыркает Кью, морща нос. – Я же сказала тебе, что я здесь королева. Я ни хрена не делаю. Всё это сделали мои люди, – Кью обводит рукой свои владения, поворачивается и идет по дорожке, отделяющей зону сбора воды от сада.

– Где вы, ребята, взяли всё это барахло? – спрашиваю я, следуя за ней в нескольких футах.

Кью пожимает плечами:

– В Уолмарте.

Я фыркаю от смеха, когда она останавливается рядом с пропановой походной плиткой, у бочек с водой.

– Лизол пробирался туда с болторезом каждые несколько дней, чтобы украсть разное дерьмо из садовой секции. Опи воровал цыплят, инструменты и всякую хрень с фермы где-то неподалеку. Прыщавый спёр этот бассейн у какого-то ребенка прямо с заднего двора.

– Это твои «разведчики»?

– Были. Пока не появились «Бонис». – Что-то отражается на лице Кью, прежде чем она щелкает пальцами по чайнику, стоящему на одноконфорочной плитке.

– Ты должен вскипятить ее, прежде чем пить…

– Я думал, ты сказала, что вода для работников.

– Вот почему я привела тебя сюда, Серфербой, – Кью указывает рукой вдаль. – Видишь ту аптеку, примерно в двух кварталах отсюда? Так вот, «Бонис» уже вломились туда, но я знаю, что там должно остаться хорошее дерьмо. Ты выяснишь это для меня, а я дам тебе столько воды, сколько ты сможешь выпить. Принеси мне тампоны и туалетную бумагу... – кошачьи глаза Кью устремляются на юг, а уголок одной изогнутой брови ползет на север, – и я буду твоим лучшим сраным другом.