И умер, совершенно точно уверенный в том, что мое мертвое тело мгновением позже окажется очень далеко отсюда. Именно там, где его появление не вызовет подозрений Совета и не приведет в этот склеп толпу жаждущих правды дураков.

– Пятьдесят лет, – едва слышно прошептал замерший на трупе барона Нич, всматриваясь в мою бледную физиономию, на которой до сих пор не истаяли следы давнего раскаяния. – Ты проспал в стазисе ровно пятьдесят лет. А перед этим сумел впихнуть мой возмущенный произошедшим дух в первый попавшийся предмет, где я мог поместиться. И после этого обращался со мной, как с каким-то фамильяром?!

– Я не должен был рассказывать, – криво усмехнулся я. – Проклятие некроманта – настолько тонкая вещь, что постороннее вмешательство способно сделать его пожизненным. А Нев, хоть и не доучился до конца, все же был неплохим магом. Так что я не имел права рисковать.

Нич раздраженно дернул усами.

– Понимаю… Значит, тебе удалось разделить посмертное проклятие на нас двоих? И ты по доброй воле лишился почти всей своей силы?

– Кто бы мог в то время отнять ее без моего согласия? Даже у вас бы это не получилось без риска превратиться в какого-нибудь уродливого зомби.

Таракан хмыкнул.

– Это правда. Тогда ты по праву считался одним из лучших мастеров своей гильдии.

– Мэтров, учитель, – поморщился я. – Не мастеров, а мэтров. Несмотря на то что моим последним и самым лучшим, вероятно, наставником был светлый магистр.

Нич неожиданно хихикнул.

– Так уж и лучшим?

– Да, – так же неожиданно, хотя и слабо улыбнулся я. – И я выполнил данное ему обещание. Правда, с небольшим опозданием, но ведь важен сам факт?

– Э-эй! Эй, не спи! – внезапно всполошился таракан, когда я обмяк. – Гираш! То есть нет – ты же на самом деле не Гираш, а… Какая разница?! Очнись, ученик! Я еще не все тебе сказал!!!

Я попытался снова улыбнуться (как же приятно видеть, что магистр все так же сварлив и по-прежнему прячет чувства под маской престарелого самодура!), но смог только закрыть глаза и выдохнуть последнее, что было важным:

– Никакого магического контракта между нами не было, учитель. Кроме того, что мы подписали в день вашей официальной смерти.

Он растерянно замер.

– Что?!

Но я его уже почти не слышал. Хотя еще успел увидеть, как ошарашенно застывший таракан сперва принялся мерно раскачиваться на тоненьких лапках, всем видом выражая потрясение, а потом вдруг подпрыгнул и куда-то умчался.

Может, я поступил жестоко, скрывая от него правду так долго. Но я никогда не стал бы привязывать его к себе таким низким способом. А вот обмануть, запугать для пользы дела и продемонстрировать свои познания по управлению неживыми предметами – сколько угодно. Я же некромант. Коварный, зловредный и просто обожающий делать старым друзьям всякие гадости. А то, что каждая вспышка гнева или простого негодования на крохотный шажок приближала наставника к истине, уже десятое дело.

Да. Теперь действительно десятое.

Мне же осталось только наслаждаться заслуженным покоем и с затаенным сердцем гадать: придет ли за мной сама Хозяйка душ? Заинтересуется ли таким необычным экземпляром, как ловко избегавший ее внимания некромант, которому она назначила встречу почти пятьдесят долгих лет назад?

Что ж. Будем считать это своеобразным экспериментом: опасным, чуточку безумным, но при этом ужасно интересным. Экспериментом, который я, смею надеяться, все-таки доведу до логического конца.

Говорят, некроманты – любимчики смерти, и для каждого из нас приготовлено совершенно особенное посмертие. Большинство обывателей считают, что мы заключаем с Хозяйкой душ сделку, покупая себе вечный покой ценой множества загубленных жизней. Некоторые, наоборот, верят, что после смерти в качестве наказания за земные прегрешения нас ждут страшные муки. А кое-кто наивно полагает, что некромантам известен некий секрет, который мы сумели выпытать у мертвых, и именно поэтому не испытываем страха перед неведомым.

Все это полный бред.

Никаких сделок со смертью мы не заключаем. Наказывать нас за доставшийся по наследству дар нелепо. А мертвецы, к нашему огромному сожалению, не рассказывают, что происходит по ту сторону черты. Иными словами, после смерти никаких привилегий перед остальными темные маги не имеют. Единственный плюс нашего положения заключается в том, что мы не боимся боли и досконально изучили процесс умирания. Но не думаю, что это каким-то образом может повлиять на результат.

Собственно, я был готов ко всему, когда мой разум поглотила кромешная тьма. К торжественному гласу с небес, идущему со всех сторон злорадному хохоту, задушевному разговору, холоду, обжигающе яркому свету, к чему угодно, кроме того, что окажусь в том же самом месте, где моя душа отлетела от тела.

Не узнать замок барона Невзуна было невозможно, несмотря на то что выглядел он совсем не так, как я помнил. Разгромленный холл снова был целым и сиял безупречной чистотой. Сорванные с петель и измочаленные в щепы двери висели на положенных местах. На тщательно оштукатуренных стенах и недавно побеленном потолке не виднелось даже крохотной царапинки. В разожженном камине весело и по-домашнему уютно потрескивал огонь. Возле него стояли два старых кожаных кресла. А на каминной полке загадочно посверкивал хрустальными гранями пузатый графин с темнеющей на дне темно-красной жидкостью, словно старый барон минуту назад вышел и вот-вот собирался вернуться с новой бутылкой.

– Кто вы? – Испуганный детский голос застал меня врасплох и вынудил отступить на шаг, одновременно рыская по холлу глазами в поисках источника голоса. – Что вы делаете у меня дома?

Я наконец заметил выглядывающие из-за кресла голые пятки и как можно более мирно предложил:

– Может, сперва выйдешь? Поговорим.

Из-за кресла показалось безусое, на редкость худое и густо покрытое веснушками лицо, обрамленное непослушными рыжими волосами, и я удивленно приподнял брови: откуда тут взялся мальчишка? Он же мертв, впрочем, как и я. Но почему его душа осталась в замке вместо того, чтобы отправиться на перерождение?

– Ты что здесь делаешь? – осведомился я, находясь на редкость в благодушном настроении.

Мальчишка беспокойно зыркнул в сторону двери и неохотно признался:

– Прячусь.

– От кого?

– Хозяина боюсь.

– Барона, что ли? – удивился я. – А какое тебе до него дело? Почему не уйдешь? Тебе же можно!

Пацан неожиданно шмыгнул носом и выбрался из-за кресла целиком. Все такой же худющий, в замызганной серой рубахе и латанных-перелатанных штанах с огромными дырами на коленках.

– Не могу я отсюда уйти, господин. Решетка на воротах не пускает.

Я удивленно приподнял брови.

Не дело это, что по замку призраки болтаются. Ладно я, у меня трансформа живучая, так что какое-то время мой дух побродит по этому месту неприкаянным. Но пацана-то что здесь удерживает? Может, я поторопился и допустил оплошность? Или трансформа чего-то не учла? Но тогда тем более нельзя допустить, чтобы этот дух в кого-нибудь или во что-нибудь вселился – нам только второго лича здесь не хватает.

– И давно ты здесь находишься? – деловито осведомился я, поняв, что должен срочно исправить ситуацию.

Мальчик нахмурился.

– Не помню.

– Так. А через решетку пройти не пробовал?

– Как?! Она ведь железная, господин! – изумился он. – Как я сквозь нее проберусь?!

Я чуть не присвистнул.

– А вот это уже интересно. Ну-ка, пойдем со мной.

Мне действительно стало любопытно и захотелось разобраться, почему невинная душа не может покинуть замок.

Однако когда я протянул руку, мальчишка инстинктивно отпрянул, прикрывая голову. Синие глаза стали большими-пребольшими, в них на мгновение проступил настоящий ужас, а затем тонкие губы упрямо сжались, заостренный подбородок дерзко вскинулся, после чего сопляк ощетинился, как испуганный котенок, сжал кулаки и сердито зашипел: