Я аккуратно отступил назад, чтобы не потревожить лишний раз осевший на полу толстый слой пыли, и, напоследок бросив на призывно горящие рубины быстрый взгляд, кивнул.

– Видимо, барон не отличался излишней почтительностью к предкам. Идемте, господин граф. Мы еще успеем осмотреть второй этаж.

Его сиятельство заколебался, явно собираясь задать какой-то вопрос, но посмотрел на мое невыразительное лицо и послушно попятился. А когда покинул тайный ход, то даже не забыл повторно дернуть рычаг и закрыть за собой дверь.

На втором этаже, правда, не нашлось ничего достойного внимания. Несколько комнат, часть из которых явно пустовали не один год, пара жилых помещений, выглядевших в точности так же, как разгромленные помещения для слуг. Находящийся в полнейшем беспорядке общий зал, и снова лестница, по которой мы добрались наконец в святая святых.

– Обождите, господин граф, – негромко попросил я, когда мы подошли к внушительным, неплохо сохранившимся дверям во внутренние покои барона.

Его сиятельство, как раз собиравшийся толкнуть тяжелые створки, замер.

– Почему? Разве с ними что-то не так?

– А вы сами не замечаете?

Граф внимательно оглядел полированное дерево, сплошь покрытое искусной резьбой, и отрицательно качнул головой.

– Нет. Не вижу ничего странного.

– Это – единственная целая деревянная дверь во всем замке, – так же негромко пояснил я, пристально изучая означенный объект. – На ней нет ни царапины, ни следов от когтей, что выглядит довольно подозрительно, не находите?

Граф нахмурился и на всякий случай отступил назад. Я же, напротив, подошел ближе и, осторожно прощупав дверь поисковым заклинанием, тихо присвистнул.

– Что такое? – забеспокоился его сиятельство. – Вы что-то почувствовали?

– Еще бы, – ошарашенно согласился я. – Как тут не почувствуешь, если с той стороны буквально несет светлой магией?

– Как это светлой?!

– Вот так. – Я озадаченно потрогал отчетливо нагревшееся дерево и следом за графом отступил подальше. – Без вариантов – это точно магия светлых. Причем боевая. Так что одно из двух: или я сошел с ума, или тут происходит нечто очень странное…

Внезапно за дверью что-то грохнуло, едва не заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, гнусаво завыло, а потом визгливо расхохоталось. Поначалу словно бы издалека, приглушенно, с долгим эхом, какое бывает, если взять и сдуру ухнуть в большую трубу.

Однако потом мерзкий хохот усилился и, судя по моим ощущениям, стал быстро приближаться. При этом пол начал заметно вздрагивать. По мощным каменным стенам, не боявшимся даже тарана, побежали длинные трещины. А дверь, от которой мы с его сиятельством, не сговариваясь, отошли как можно дальше, начала наливаться неприятным голубым огнем.

– Что нам делать, мэтр? – отважно схватился на рукоять меча граф, а затем беспомощно покосился на мое окаменевшее лицо. – Это нападение? Нежить? Или сработала одна из ловушек?!

Какой интересный вопрос…

Я задумчиво наморщил лоб, подыскивая правдоподобный ответ, а в это время нас снова тряхнуло.

– Мэтр?! – В голосе графа слишком уж быстро послышались панические нотки. Его запах горелого, что ли, испугал? Или сочащийся из закрытой комнаты сизый дымок выводит из равновесия? – Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?!

Из покоев усопшего барона снова донеслось громкое завывание, сменившееся истошным воплем сразу на несколько голосов, а дверь опасно дрогнула и с отвратительным скрипом прогнулась в центре.

– Гираш! Демоны вас раздери! – У графа, кажется, не выдержали нервы. – Да сделайте же что-нибудь!

Я так же задумчиво кивнул и отошел поближе к лестнице.

– М-мэтр… – внезапно растерялся мой высокопоставленный спутник, на лице которого проступила неестественная бледность. – Что вы… зачем?!

Шум за дверью стал совершенно нестерпимым. Причем в дикой какофонии звуков преобладал чей-то пронзительный визг, от которого уже начали болеть уши. Еще там что-то громыхало, регулярно падало и неприятно скреблось. А также швыряло, било по полу и стенам чем-то тяжелым и явно металлическим. Периодически гулко лязгало, мерзко бумкало и временами скрипело, как несмазанная тележная ось. В то время как несчастная дверь, раз за разом получавшая могучие удары, уже не просто дрожала – она тряслась, как осиновый лист, с каждой секундой все больше теряя былой лоск и внушающую уважение стойкость.

– Отойдите, господин граф, – невозмутимо посоветовал я, разобравшись наконец, что к чему. – Вы же не хотите, чтобы какая-нибудь из деревяшек попала вам в лоб?

– К-какая еще деревяшка? – нервно дернул щекой его сиятельство.

Дверь наконец не выдержала напора и после очередного пинка изнутри с отчаянным грохотом распахнулась, являя нам и всему миру нечто поистине невообразимое.

В одно мгновение на нас обрушилась чудовищная волна криков, воплей, гнусного хохота и дикой смеси звериного воя, лязганья кастрюльных крышек, громыхания чугунных сковородок и скрипа насквозь проржавевшего колодезного ворота.

Одновременно с этим из открывшегося проема выстрелило громадное облако пыли, к которой примешивался явственный запах горелого. Затем полыхнуло нешуточным жаром – таким, что, наверное, стой мы чуть ближе, у господина графа точно приключилась бы беда с прической.

Потом в этой плотной серой завесе промелькнуло несколько фигур, яростно размахивающих руками и изрыгающих трехэтажные проклятия. После чего в глубине покоев стрельнула самая настоящая молния, почти сразу раздался страшный взрыв, и в нашу сторону пыхнула такая плотная завеса из черного дыма, что я, не успев рассмеяться, сильно закашлялся. И лишь заметив, что в нашу сторону угрожающе качнулась одна из фигур, торопливо щелкнул пальцами и прошептал стоп-заклинание.

В мгновение ока вокруг нас с графом воцарилась мертвая тишина. Плотное дымо-пылевое облако резко потяжелело и застыло, как удачно сделанное желе. Распахнувшаяся дверь замерла буквально в пальце от стены, не успев шарахнуть по ней со всей дури и едва не лишившись красивой резьбы.

Присутствующие тоже окаменели: я – от некоторого напряжения и лихорадочного обдумывания дальнейших действий; граф – от глубокого шока, а остальные – в силу действия заклинания. Поднявшаяся в воздух пыль плавно дрейфовала по коридору, танцуя какой-то неведомый танец. «Желе» тоже замерло в нерешительности. Какое-то время оно еще повисело в полной неподвижности, а затем, повинуясь моему знаку, начало очень медленно и постепенно сползать вниз, ловко стекая по плечам присутствующих и неделикатно обнажая истинную причину случившейся трагедии.

При виде этой самой «причины» у меня вдруг случился острый приступ ничем не купируемого веселья, а господин граф как-то странно икнул и медленно осел на пол. Но я бы на его месте тоже лишился дара речи, если бы обнаружил своего высокомерного и ну о-очень благородного светлого мага стоящим на карачках в довольно двусмысленной позе. Со вздыбленными волосами, в закопченной, порванной во многих местах и все еще дымящейся мантии. С перекошенным от ярости, перепачканным какой-то бледно-зеленой слизью лицом. Да еще в компании двоих охранников, имеющих столь же живописный вид.

Все трое выглядели озлобленными. Взбешенными. И, как ни печально, абсолютно беспомощными, потому что наших спутников с легкостью удерживали на месте сотни крохотных нечеловеческих рук. А в это время к их обнаженным ягодицам, мелькающим в огромных прорехах на штанах, с кровожадными выражениями на мордочках вот-вот собирались припасть такими же крохотными, но очень зубастыми ртами мелкие, нескладные, крылатые и зеленокожие создания величиной с мою ладошку. Для которых не было ничего интереснее, чем всласть поиздеваться над каким-нибудь бедолагой, не осведомленном об их скверных привычках.

По счастливой случайности я остановил эту душераздирающую сцену в самый пикантный момент. Когда на лицах наших спутников уже во всей красе расцвело отчетливое понимание своего незавидного положения, а летающие монстрики, лишь отдаленно напоминающие сказочных фей, уже готовились совершить надругательство над уязвленной гордостью моего обозленного коллеги.