Да еще отец с женитьбой всю плешь проел, и зудит, чтоб устроился на работу. Дескать, жить здоровому бугаю на его пенсию – нехорошо.
Факен!
Не хочет признавать старый, что Лука не просто «живет», а еще и готовит-убирает. Приходит папаша домой после своей метелки, а на столе – супчик! Кушай, папа, отдыхай; можешь даже сыну налить.
И, вообще: работа не вол – в лес не убежит, говорит народная мудрость. От работы, кстати, даже кони дохнут!
То ли дело любоваться растением!
Размышлять об искусстве, выстраивать в мозгу небесные хоралы.
Бах.
Моцарт.
Чайковский.
Эх, да что говорить!
Вот и Самолет поддерживает, приглашает полабать на свадьбах. Нечасто, конечно, но подбрасывает халтуру. Недавно месяц пилил в кафе «Вечер» – замещал ушедшего в запой клавишника. Очень даже неплохо срубил деньжонок, да и народу нравилось. Жалко, вышел, скотобаза, из запоя…
Ну, ничего-ничего, мы создадим новую организацию!
Да, съездил в Венгрию, было дело. Однако, что это за идиотский бизнес?
Купечество…
Тьфу!
Бах и Моцарт никогда не опускались до торговли велосипедными шинами! Ведь надо творить! Растение же не зря растет и наполняет энергией!
***
Начиналось все замечательно: приехали из Новозаборска в Глупов. Пока добирались, раздавили пару флаконов. Все чинно-благородно, как это и принято у настоящих музыкантов. Пикоян стал изливать душу, дескать, оперу любит. Я, говорит, с детства мечтал стать оперным певцом. Обожаю Паваротти и Соткилаву. Тонкий человек. Наш человек, музыкант. Такому можно довериться.
Они сидели рядом, и все больше проникались друг к другу доверием.
Он поведал Андроиду о Растении, что появилось у него в салохранилище после новогоднего застолья:
– Представляешь? Зима, мороз, снег, а из земли росток тянется. И светится при этом зеленым цветом. О, майн готт!
– А что за растение? Сорняк?
– Нет, ты что! Сорняки же не светятся!
– Если светится, значит, фосфора много. Или радиоактивное.
– Майн готт!
– Проверял счетчиком Гейгера?
– Откуда? И, ты знаешь, растет, хоть я его не поливаю. И батя не поливает. Уже сантиметров тридцать выросло.
– А общее состояние как? Слабость чувствуешь?
– Нет. Ты знаешь, наоборот. Как захожу в сарай, так такое вдохновение приходит! Музыка начинает в голове искрить! Прямо – «Блеск твоего сумасшедшего бриллианта», как у «Пинк Флойд»!
– А рвоты нет? Говорят, при лучевой болезни – рвота, и волосы выпадают.
– Нет, – погладил бережно Лука длинные и ухоженные, отпущенные на манер рокеров, волосы. – Блюю только, когда самогон плохой. Кстати, ты как? В смысле, принимаешь?
– У меня с собой «Ливенское». Семь пузырей.
– Нормально. И мне папа водки дал.
Выпили…
Лука тогда не понял, как это случилось, но он очнулся.
Автобус не двигался.
Воздух салона был наполнен тяжелым перегарным дыханием.
Тишина.
Да нет, какая там тишина: посапывание и храп из носоглоток! Андрюхи в кресле рядом отчего-то не было. Наверное, все-таки «снял» эту девку.
Лука с трудом выбрался из автобуса в ночной холод. Вокруг не было видно ничего – ни огонька, ни какого-нибудь движения.
Автобус стоял, съехавши с проезжей части, очевидно, посредине полей.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук…
Сердце!
Все-таки, «Ройял» с «Арпачаем» и «Ливенским» – это серьезно!
Голова не болела, но вот тело ныло, а зад с упругими ягодицами велосипедиста, словно одеревенел. Во рту ощущалась привычная сухость, но присутствовало в организме и кое-что новое, именно: ужасающая слабость. Еды-то маловато с собой взяли. Кто ж знал, что в дороге так кушать захочется?! Андрэ мечет, как экскаватор. Понятно, что этот лось – здоровый и жилистый. Но должен и о других думать. Эх, сейчас бы супчик сварить. С картошечкой. С лучком. С помидорчиками. Петрушечкой. Сальцем.
Желудок Луки заурчал.
И еще сердце. Колотится, как с цепи сорвалось.
Нет, так жить нельзя! Вернее, жить так можно, но вот пить так – нет…
Облегчившись, Лука полез назад.
Возвращаясь в кресло, наступил на стакан в проходе.
Не раздавил, слава тебе яйца!
Сел на место.
Где они?
Хохляндия?
Или еще Россия?
Хотелось питъ.
Достал термос и односекундно его опорожнил.
И так – всю дорогу, вплоть до возвращения домой.
Ни черта не заработал…
***
В сентябре ездил с ребятами в деревню на свадьбу. Тоже зашиб деньгу, так что зря папаша мозги пудрит насчет работы. Все очень даже неплохо. Кстати, даже удалось потом – в отсутствие отца – пригласить на угощение Андроида, Шуру и Вибратора. Хорошо посидели, культурно, хоть Андроид и заблевал кухню. Ну, не беда.
Зато люди душевные, свои.
Вибратор предсказания выдает. Говорит, дескать, Растение пробудило в нем космическую душу, вэй!
Иногда к букашенковскому сараю приходил уличный бедовый кот, которого Лука назвал Барсиком. Зверь нравился музыканту независимым пофигистским характером, и сильно напоминал ему его самого.
Так же одинок, чужд окружающим.
Спрятанная глубоко внутри тонкая и ранимая душа.
Любовь к свободе.
Лука гладил кота, подкармливал его салом, что изобильно заготавливал в сарае папаша, а Барсик в благодарность приносил задушенных мышей, и клал их Луке прямо перед носом во время возлежания того на коврике.
Единственное живое существо, которое меня любит, думал Лука. Все же близки мы с поручиком Лермонтовым: и скучно, и грустно, и некому руку подать! Леннона убили, Моррисон помер, а Господин Самолет вечно занят с женой Ленкой.
А ведь так хочется высказать, что накопилось на душе. В частности – все, что думаешь о попсе, обо всех этих апиных-хуяпиных, газмановых-жопановых и прочем блатняке! Задолбали, сволочи на свадьбах: сыграй нам «Белого лебедя на пруду», и хоть ты тресни! А почему не «Аве Мария!», или марш Шопена?! Не знают, сволочи, классику, не любят, не понимают. Все, что им нужно: унца-унца!
Тьфу, скотобазы!
И снова мысли об отце-дармоеде, о его намеках про работу.
Легко сказать «ищи работу»!
Музыкант же не пойдет гайки крутить! Будь он простым слесарюгой, или – еще каким пролетарием, проблем бы не было.
На день рождения Растение устроило Луке подарок – на стебельке появились маленькие шишечки, от которых исходил тонкий удивительный аромат. Сравнить его было не с чем, но – совершенно точно – это не был запах духов.
Просто Чудо, да и только!
Однако надо было изыскивать источники дохода.
Вот так и опять занялся проклятой коммерцией.
***
Сначала увидел объявление в областной газете «Чего изволите?» о найме региональных представителей по продаже книги «Справочник российского коммерсанта» обнинского издательства «Титул». Написал тем письмо. А они прислали Договор. И ведь не обманули! Работа была простая: приехать, забрать книги по оптовой цене, а потом загонять их за столько, за сколько хочешь. В книге указывались адреса предприятий-производителей, и – что именно они производят. А главное – что им требуется! По всей стране предприятия!
Да это же была ценнейшая книженция для всяких «брокеров», которые развелись в конце Советской империи в неимоверном количестве! Бери книгу, и смотри, кого с кем надо связать. И получай комиссионные за посреднические услуги.
Луке не с руки было заниматься брокерством и дурацким обзвоном продавцов-покупателей оборудования и товаров. Ему достаточно было просто загонять книги с накруткой в букинистические отделы Новозаборска и Глупова, да продавать их напрямую по объявлениям. Книги шли хорошо, деньга помаленьку капала, хотя, надо признать, мотаться поездами через Москву в Обниск было довольно хлопотно.
Это заставляло задуматься даже такого далекого от меркантильности человека, как Лука. В конце октября купил на пробу в Москве две видеокассеты «Панасоник» за две с половиной тысячи рублей, а по возвращении в Новозаборск толкнул их на вещевом рынке уже за пять тысяч. При очередном посещении столицы готов был приобрести этого товара в большем объеме, да уже, увы, не было! Зато, когда заглянул за колбасой в Новоарбатский гастроном, увидел чешский мятный ликер зеленого цвета по 750 рублей и сообразил, что, загоняя его в Глупове за тысячу, можно с ящика иметь неплохой заработок в дополнение к торговле справочниками. Железнодорожный плацкартный билет Глупов-Москва стоил 120 рублей, авиаперелет Глупов-Быково обходился в 900 рублей – вот так-то!
