— Я должен проводить Вас назад к Вашим друзьям, но Вы выглядите сегодня, как человек без компании. — Сказад мистер Рутледж.
— Миссис Барэм где-то здесь, и Вам не нужно ждать меня, чтобы найти ее.
— Рад слышать, что она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы наслаждаться компанией.
— Я также радуюсь по этому поводу. Ещё я рада, что у нее так много друзей Говорящих, которые развлекают ее, когда она находится дома.
Мистер Рутледж кивнул.
— Тогда я Вас оставляю, но…благодарю Вас, госпожа Уэстлейк, за Вашу компанию и за разговор.
— Спасибо, мистер Рутледж, что простили меня. — Произнесла София, приседая в реверансе, а затем наблюдая, как он уходит. Сейчас она увидела, что он уходит с такой же грацией, с какой танцевал, и она снова покраснела из-за своей глупости. Он был интересным и умным, и красивым, и умел хорошо танцевать, и он… Ладно, имело ли значение, где он считал ее неправой, если весь мир поступал так же? Возможно, они смогут быть друзьями после всего.
Она начала ходить кругами по комнате, почти не замечая людей, что уступали ей дорогу, находясь у нее на пути, и увидела Сесси, сидящую одну на скамье с бледно-позолоченной оббивкой.
— Сесси, — начала она.
Сесси подняла на нее голову и сказала:
— Мне нужно вернуться домой. — Ее лицо было усталым и белым, и слезы вот-вот должны были покатиться по ее щекам. София забыла о дисциплинарном выговоре, который уже был на языке, и помогла подруге встать.
Они ехали домой в тишине. София не могла придумать что сказать, чтобы не получилось что-то вроде: «я же тебе говорила». Сесси пыталась сидеть неподвижно, так, если бы она старалась не прикасаться ни к чему, что могло ухудшить ее боль, в чем София не могла ее упрекнуть.
— Тебе стоит послать сообщение доктору Гарленд. — Наконец произнесла она.
— Я разговаривала с ее асистентом и спросила, может ли она приехать к нам домой, но доктора не было рядом, и мистер Ролли не знал, когда она вернется. София, ты была права.
— Сейчас это не имеет значения. Доктор Гарленд поможет тебе, ты поспишь и утром будешь чувствовать себя лучше.
София наклонилась, чтобы дотянуться до руки Сесси, но передумала, когда вспомнила, какую боль может вызвать даже нежное касание, когда Сесси находится в таком состоянии.
За окном кареты падал снег, толстыми белыми хлопьями цепляясь друг за друга во время приземления. Утром мир будет белым, и Сесси будет в порядке. Тогда София снова сможет планировать свое нападение на лорда Эндикотта. «Где-то есть больше банкнот», — думала она. Больше купюр и пластин, на которых их выпускают. Этого больше, чем достаточно.
Глава девятая, в которой София идет в атаку, получая неожиданные результаты
Утром снег продолжал падать, а Сесси так и не становилось лучше. София принесла ей чай, помыла ей голову и попросила Бога, чтобы доктор Гарленд пришла как можно быстрее. Темные тени под глазами Сесси говорили Софии, что та не спала всю ночь.
— Мне больно. — Прошептала девушка, когда София принесла ей еще одну чашку чая и помогла ей сесть, чтобы Сесси смогла его выпить.
Левис оставил их вдвоём — Сесси говорила им обоим уже давно, что она не может выдерживать выражение его лица, когда он видит то, как она страдает. Поэтому София сидела с подругой сама, даже после того, как та наконец-то заснула, не желая оставлять её. Она должна быть рядом, если Сесси понадобиться что-нибудь.
Доктор Гарленд пришла только в полдень и вытащила Софию из ванной.
— Скоро она снова будет в порядке. — Сказала она.
София стояла напротив двери закрытой спальни, чувствуя себя беспомощной. Она была так обеспокоена состоянием Сесси, что забыла поесть, и хотя она не чувствовала себя голодной, все же спустилась вниз и попросила, чтобы ей принесли легкие закуски: копченое мясо, сыр и горячий чай. София поела, вернулась в свою комнату и села на кровать. Сноведения должны прочистить ее голову. София решила отказаться от мысли, что, возможно, у нее для этого имеются куда более эгоистичные мотивы. Она легла на спину, полностью одетая — ладони прижала к сердцу и животу, — и закрыла глаза начиная медицировать. Комментарий мистера Рутледжа о нахождении пресса возле банкнот все больше увлекал ее. Банкноты, значит.
Медитировать, для Провидца, значит прочувствовать свое тело: что кровь течет по нему, как бесконечная река, что воздух входит и выходит из легких, как теплый летний ветерок, направляющий на единственную мысль и позволяющий тонуть во Сне, пока тот не протечет сквозь нее, как течет кровь. У Софии заняло всего несколько минут, чтобы настроиться на мысли о банкнотах, а затем она легко вошла в Сон и ждала, пока появиться нужный проход.
Теперь она была окружена множеством дверей, стоящими близко друг к другу — действие по направлению концентрации на определенную цель было не редкостью. Ее Спящий ум предложил ей множетсво вариантов, и все они имели какое-то отношение к лорду Эндикотту, но ей был нужен конкретный Сон, так что София проигнорировала их. Некоторые Сны повторялись, хоть и с небольшими отличиями. Ни один не повторялся полностью. У Софии было достаточно опыта, поэтому она не боялась, что может упустить что-то важное, и просто прыгнула в первую дверь, которая предстала пред ней.
Сверху София увидела дверь, которая была ей нужна. Блеклое прозрачное изображение банкноты появилось и исчезло из поля зрения. Она потянулась к нему ладонью и была втянута в Сон, в комнату, что была чуть более четкой, чем обычно. Она походила на сарай или помещение без окон в каком-то полуразрушенном жилом доме, где-то в городе. В комнате не было мебели, или отпечатков на полу или стенах, которые должны были показать, где когда-то стояла мебель. София развернулась на месте. Вдалеке виднелась дверь, но она была чуть больше, чем грубая линия на одной из стен — без ручки, защелки и даже петель. София решила, что у нее еще будет время, чтобы разобраться с этим.
Она вернулась в свою обычную позицию и увидела кусок поддона, что появился на полу. Он был прозрачным. Не до конца сформированная древесина смотрелась странно в сравнении с темными досками пола, даже неуместно, и колебалась во Сне, как волны, напоминая Софии о изменчивости планов лорда Эндикотта. Банкноты начали появляться на поддоне аккуратными стопками, пока куча не достигла потолка и не сжалась под ним. Стопки банкнот соскальзывали с краев кучи на пол, исчезая, как только приземлялись. София наблюдала данную картину ещё какое-то время, пока ее внимание не привлекла пустая комната. Пресс должен был быть где-то здесь.
София потянула за тени, пытаясь заставить их стать четче, но они сопротивлялись ей. Она с нетерпением развернула поддон и смахнула его полупрозрачное содержимое, как смахивают паутину, чтобы лучше видеть комнату. Она казалась пустой. София медленно пошла в сторону стен, которые отступали по мере ее приближения, до тех пор, пока София не почувствовала, что идет по темному круглому туннелю. Она оглянулась и комната втянула ее назад так, если бы она входила в одну из дверей Сна. И снова, она оказалась посредине комнаты. Туннель исчез. Она пошла медленно вперёд, чтобы не двигаться в сторону стен, но ничего не увидела. Поддон появился вновь и все повторилось по кругу. Казалось, здесь и правда нечего искать.
София снова повернулась к поддону и посмотрела на стену, на которой держалась дверь. К счастью, это был всего лишь Сон, и здесь не существовало ничего из мира бодрствования, но двери и окна между Снами были сложными, даже по стандартам странного иного мира. Вместо нормальной двери, которую можно открыть и пройтив неё, у них была своя концепция соединения пространства. Это заставляло прилагать больше усилий на концентрацию даже для такого опытного Провидца, как София.
Она расфокусировала глаза, а затем сконцентрировалась на тонких линиях, обозначающих дверь, рисуя их глубже и шире, впуская больше потоков Сна. «Она гладкая», — говорила себе девушка. Гладкая и лишенная потресканной фактуры, как у стен, что окружали ее. И во время того, как она думала, дверь продолжала сжиматься, вращаясь так, если бы держалась на оси, что проходила через центр, а затем исчезла. София сделала шаг в открытое пространство, что отблескивало бледной пустотой, а сделав второй шаг, вышла из недоделанной пустой комнаты и оказалась на берегу Темзы.
