— Вы так нахальны, господин. — Произнесла София. Ее сердце билось слишком быстро, бешено, и ей хотелось зарядить ему пощечину. — Я ни на что такое не соглашалась.
— Прошу прощения за свою дерзость, но я не мог ждать следующего танца, чтобы насладиться Вашей компанией. — Ответил он, протягивая ей руку. Его улыбка была невинно добродушной, так если бы он на самом деле заботился о ней. — Хотя, Вы, конечно, свободны отказать мне. Никто не смотрит на нас здесь, в центре комнаты.
В висках сильно застучало. София быстро осмотрелась вокруг. Конечно все смотрели на них. На него — потому что он был красив. На нее — из-за мерзких перчаток, которые теперь, должно быть, стали таким же маяком, как и волосы рыжей женщины. Она приняла его руку. Он — твоя добыча. Ты уничтожишь его. Два танца — это ничто.
Этой мысли было достаточно, и когда началась музыка, она посмотрела ему в лицо и сумела подарить ему искреннюю улыбку. Более того, ей было приятно видеть, как его дружелюбное выражение лица дрогнуло, совсем немного, так, что лишь она одна могла это видеть.
— Вам все еще нравиться Ваше прибывание в Лондоне, госпожа Уэстлейк? — сросил он.
— Нравится. — Ответила она. — Удивлена, что Вы еще здесь, ведь мне сказали, что сейчас лучший сезон для охоты. Или Вы не охотитесь?
— Не в этом году. Предпочитаю удовольствия Лондона. И Вашу очаровательную компанию.
— Я думала, охота очень возбуждает. Изучая, где будет твоя жертва, зная ее движения, затем загоняя ее… Вы считаете, что преследование более захватывающе, чем само убийство?
Они разделились на танцевальные фигуры, хотя ни один не отвел взгляд. Казалось, будто они физически соединены музыкой, которая отталкивала их друг от друга, а затем сводила вновь с каждым размеренным ударом.
— Думаю, это зависит от добычи. — Сказал лорд Эндикотт, когда вновь был достаточно близок для разговора. — Некоторые из них более хитрые. И убийство не всегда осуществимо. Иногда тварь ускользает от оружия.
— Но я думаю, что добыче будет очень трудно ускользнуть от охотника, который знает о ее движениях еще до того, как она их сделает.
— Так может не каждый охотник. — Лорд Эндикотт перестал улыбаться, хотя его выражение лица оставалось милым.
— Как повезло бедным животным, если это так. — Произнесла София.
— Значит, вы испытываете симпатию к жертве?
— Иногда. — Ответила София. — Но некоторые животные опасны и заслуживают гибели от руки охотника.
— Вы уверены в том, когда решаете, какой участи заслуживает жертва?
София пожала плечами.
— Я сужу их по их действиям. Те, кто сами охотяться на невинных — думаю, их участь должна быть сама-собой разумеющаяся.
Лорд Эндикотт кивнул.
— Значит охотнику стоит быть осторожны, — сказал он. — Потому что те самые животные могут повернуться и прогнать своего преследователя. Многие охотники плохо кончили — в зубах зверя.
— Значит ли это, что охота бессмыслена, господин?
Теперь была очередь лорда Эндикотта пожимать плечами.
— Это должно лишь послужить предостережением для тех, кто ведет….опасные игры. У таких зверей нет жалости, страха перед расправой. Если бы Вы занялись такой охотой, госпожа Уэстлейк, животные не относились бы к Вам с мягкостью, только потому что Вы — женщина.
— Я понимаю это, господин. — Ответила София. — Если бы я была охотником, я бы обязательно предприняла шаги, чтобы защитить себя. Но я бы не позволила страху помешать мне принять участие в таком волнующем и приносящем удовольствие занятии.
— Понимаю. — Происзнес лорд Эндикотт, и в этот раз его улыбка обнажила зубы, но не коснулась глаз, и снова София была уверена, что никто, кроме нее не мог заметить эту разницу. Ее вновь объяла непроизвольная дрожь. Такое ощущение, что существовало двое мужчин: один был учтив и с хорошими манерами, а другой, лишенный сострадания и человческих чувств. Как он мог прятать одного из них за очаровательной улыбкой другого, оставалось для нее загадкой, за чертой ее понимания.
Они закончили танцевать в тишине, и когда начался следующий танец, лорд Эндикотт заговорил о банальных вещах, как-будто разговора, что был ранее, никогда не было. София едва находила что ему отвечать. Он знает, что она преследует его. И он не боится ни одной угрозы с ее стороны. Пока что.
Когда их танцы закончились, мужчина проводил ее к месту возле дальней стены, выбраной, казалось бы, случайно, и София успела отметить, что это был достаточно тихий уголок, когда лорд Эндикотт сказал:
— Надеюсь, Вы запомните то, что я сказал об опасных охотничьих играх, госпожа Уэстлейк. Я бы не хотел видеть, как Вам причиняют вред.
— Почему, мой господин, Вы не можете представить меня на охоте?! — Произнесла София смеясь. — Никто не поверит, что у меня есть сила и ловкость для подобного вида спорта? Но я нахожу все это увлекательным. Уверяю Вас, если я буду втянута в такое мироприятие, Вы будете первым, кто узнает об этом.
Улыбка лорда Эндикотта изменилась: уголки его рта опустились вниз, будто он не мог контролировать свое Преображение. Он поклонился ей и зашагал прочь. София наблюдала за тем, как он уходит, любуясь его формой, которая была прекрасной, не смотря на то, что все остальное в нем было отталкивающим. Теперь между ними шла война.
На мгновение ею овладело беспокойство о том, как он может нанести ей удар. Она продолжала убеждать себя, что он не сможет рассказать о ее «ошибке», не привлекая внимания к себе, что оставит его с… чем? Она так мало знала о нем, что не смогла представить. Это могло стать настоящей ошибкой с ее стороны — нанести удар, не зная, во что она вовлечет себя. Но первый удар произошел, и теперь слишком поздно поворачивать назад.
София осмотрела комнату, ища Сесси, но вместо нее увидела приближающуюся фигуру мистера Рутледжа. Он был одет официально, как подобает, во фрак и бриджи. Ни то, ни другое не было стильным, а его темные волосы были убраны с лица вопреки моде. Но ей пришлось признать, что нетрадиционный стиль подходит ему. Софию охватило неожиданное чувство предвкушения, но она подавила его. Возможно, он был привлекательным, возможно, его компания была приятной, но он не верил ей — так как же они могли быть друзьями?
— Мистре Рутледж, — произнесла она, — как Вы сегодняшним вечером?
— Очень хорошо, особенно теперь, когда я могу пообщаться с Вами, — сказал он приветливо. — Надеюсь склонить Вас на танец со мной.
— Вы танцуете? — Воскликнула она, и тот час осознала свою ошибку. Ее лицо раскраснелось от смущения.
— Имеете в виду то, что я большой? — Спросил мистер Рутледж, но прозвучал довольно. — Уверен, что могу танцевать не наступая Вам на ноги, если дадите мне шанс показать себя.
Она взяла руку, которую он протянул.
— Я имела в виду… Хорошо, должна признать, что не хотела… Вы сказали… Просто Вы кажетесь здравомыслящим человеком. Я не представляла, что Вы будете заниматься таким легкомысленным делом.
— Вы считаете танцы легкомысленными? — Спросил он, когда они заняли свои позиции и поклонились друг другу. — Я думаю, что это серьезное занятие, между прочим.
— Неужели?
— Оно отражает жизнь, я считаю. То, как мужчины и женщины связаны друг с другом. Знание, куда ступить, чтобы сохранить гармонию, взаимодействовать с одним, в то время, как сталкиваешься с другим, а затем, конечно, то, что танец позволяет свободным мужчинам и женщинам обнаружить интерес друг к другу. Я считаю, не случайно в нашем обществе танцы часто приводят к супружеству.
— Полагаю, Вы правы.
К ее удивлению и стыду, мистер Рутледж был отличным танцором. Он был даже лучше, чем лорд Эндикотт, чьи движения были совершенно точны, но в которых постоянно присутствовал элемент показухи, будто он был более заинтересован в том, чтобы им восхищались, а не в удовлетворении своего партнера. С другой стороны, мистер Рутледж был просто изящным, и София снова почувствовала смущение.
Чтобы скрыть свою неловкость, она добавила:
