— Никуда мне уже не надо, а артефакт я уже отдал. Волк получил, что хотел и

свалил. И вы идите по добру по здорову, пока здесь не полегли, — в застоявшейся

неестественной тишине, его голос звучал оглушающе, костёр потух, а на него

смотрели глубокие чёрные глаза.

Повторил:

— Убирайтесь.

— Влад. Проснись ты уже. Этот гад оплавил веревку и сбежал, братьев усыпил.

Осоловело, глянув на неё и команду, что собирала вещи, быстро пришёл в себя

и скомандовал:

— Отходим в прошлую точку, я знаю, куда он направится.

— Кто из них?

У Влада тонкие сжатые губы, их уголки чуть поднимаются:

— Серый Волк.

Уже ступая в сотворенную иглой воронку, он отсалютовал тени в лесу, в ответ блеснуло сталью. Здесь им делать больше нечего.

========== Часть 7 ==========

Комментарий к Часть 7

*Автор о Николае.

Глава 7. Мил девица, куда путь держишь?

Резная шкатулка, украшенная красным золотом, мало весит и ничего не пропускает. Николай знает, что будет, если её кому-то отдать. Поэтому. В его руках уже две шкатулки, оригинал отправляется в безразмерную сумку.

Отточенное годами умение и актёрское мастерство творят чудеса.

— Нашел? — спрашивает Волк, уже переворошивший другие сундуки и богатый скарб торговца.

— Мм, вроде оно. Такое же да? — небрежно показывает, поднимая над головой, стоя к нему спиной. Брюнет знает что увидит. И жалеет, ведь понравился же.

Волк озадаченно смотрит, уголки губ опускаются, но он держит маску.

— Да оно. Спасибо за помощь, холоп, — говорит благодарно, быстро разворачивается и уходит. Он знает что увидит. Не первый раз уже. Даёт обещание что вернёт, как только победит Кощея.

Волей, не волей нарушу – думает про себя Волк, зачем пообещал, вопрошает к самому себе.

Пиздит, как дышит – читает его Николай, сощуривается так, что вместо глаз щелки одни.

— Ты вернёшься – хочет сказать он, но не оборачивается. Знает — не вернётся.

Не удерживается и оборачивается уже в воронке. Холоп сидит, сгорбившись на земле, ковыряя землю, плечи опущены, волосы закрывают лицо.

Это отдается глухой тупой болью. Он уже привык.

¶¶¶

— Ничего святого.

Ранее тут было место поклонения главному божеству из какого-то пантеона, славящимися чем-то уникальным и действенным. Деревянное воплощение божества изуродовано, гармоничная обстановка – разграблена и посрамлена уничижительными надписями. Подношения украдены вместе с ритуальными принадлежностями.

Единственных живые, что ему поклонялись, убиты, никого не оставили. Сожгли и стерли из истории.

Духов здесь уже нет, без своего защитника они слабы и беззащитны. Что они могут сделать более могущественной личности?

Только спрятаться и ждать.

Николай качает грустно головой, даже не пытаясь их искать, только сильней испугались бы. Осторожно подходит к искаженной святыне, огибая препятствия, так ничего не затронув, и говорит тихо:

— Скажи мне, кто это сделал. Я принесу его тебе в жертву. Ты впитаешь его кровь, его дух, его тело. Ты переваришь его и станешь сильнее, намного сильнее, чем их инородное божество. Прими помощь моего бога и всё это будет.

Пусть думает, что может соскочить. Пусть. Главное закрепиться здесь, и вывести заразу жестко и радикально.

Ему приходят образы, отпечатки, и самое главное намерения. Однако один образ заведомо отличается от остальных. Грусть и печаль, тяжело оседали в сердце, его действия и намерения глубоко ранили, но… его… всё равно любят.

Склоняется перед святыней и говорит:

— Я тебя понял, — а сердце шепчет:

— Я тебя понимаю.

¶¶¶

— Как верят, а? Видел? Хер им, а не душа мира.

Радости не было, зато урчала котом мстительность, предлагая соблазнительные варианты избавления от тех и других, шепча искусительным голосом картины расправы над ними.

Душа мира багровым светом освещала многочисленные курганы, бубонами покрывшие большую, черную от огня, полянку. Скоро начнётся очищающий ливень, тяжелыми каплями он смоет память нескольких легких дней, запятнанные дни просто отмыв. Прохлада уберет жар людских сердец отсюда. Останется лишь земля, такая же плодородная как прежде, но ныне забытая для людей.

Неловкие побеги растений сейчас пускают корни, когда они прорастут, ничего не останется здесь от трагичных событий.

Помнить будут другие: белые стройные берёзы, плоские камни, мощные старые деревья и другие, возможно даже медведи да волки.

Николай сел под берёзку, оперся усталой спиной о крепкий, гладкий только для него ствол. Тонкие листочки зашелестели ласково дремотную песню, длинные сережки опустились чуть ниже. Ему видно, что он сделал.

Белый каменный алтарь неохотно отдается на волю дождя, ритуальные принадлежности гудят от наслаждения, вернулась гармония, вон там стоит деревянная статуя особого человека, он лично его выследил и привёл сюда, в густых кустах белеют кости, медленно оплетающихся корнями, редкие красные цветы закрываются, прикрывая пестик. В глубине леса, нежится божество, крепко держа того человека. Договор исполнен.

Его верный конь лениво пощипывает сочную траву, ведя ушами вверх вниз от удовольствия. Пепельный хвост просто лежит. Бока его теплые, почти горячие, видны ранки от теневых существ, не до конца зажившие, но не сукровящие. В сумках есть лечебная ткань, которую он и набрасывает на друга, ложась рядом.

Душа мира неловко мигает. Николай все понимает:

— Иди сюда, и для тебя место найдется.

Уже розовая сфера уютно притыкивается между ними, мерно мерцая.

— Никому я тебя не отдам.

Куда иду?Знать бы мне.Уверенно я лгу,пасущим на лугу.О милом крае,Падшем с небес рае,О боге там,О людях с ним,Что не зависим,А любим.И бог с ним, протрубим, соврем и скажем: - Я не с ним.*

========== Часть 8 ==========

Комментарий к Часть 8

Писалось под квасом.

Глава 8. Повторение - мать учения, а если наоборот? … отрывок.

- Не спятить бы, - его молитва, просьба, мантра дня, вот люди обрадуются увидя посты с его фоткой и фразой.

В зеркале напротив - его тень. Бледная словно смерть, всё зажимает рану на груди, и шепчет тихо, обветренные губы, когда то ярко выделяющиеся сейчас темны, кровь толчками выходит из раны, багряные ладони для неё уже давно не преграда. Он повторяет её движение, складывает руки на груди и ничего не видит в отражении.