– Ребенку 19 лет, – осторожно уточнил Мартин.
– Э?! – охренел Мирай, вскинув голову. – Так он уже здоровый взрослый конь, зачем за ним присматривать? Или это такой подарок на День рождения? Заплатить мне за то, что я с ним пересплю?
Юки тут же вспыхнул и бросился через стол, целясь схватить Мирая за волосы.
– Только попробуй тронуть нашего нежного невинного Сахарка, похотливое животное! Он чист, как роза, и если ты этим воспользуешься, я просто не знаю, что с тобой сделаю!
– Чист, как роза?.. В 19 лет-то?! – обалдел Мирай.
– Скажем так, у него небольшие проблемы с психикой, – терпеливо пояснил Мартин.
– А, ну теперь понятно, почему он до сих пор чист, как роза…
– В 13 лет он стал свидетелем убийства собственных родителей и прикончил одного из нападавших хоккейным коньком. Его самого чуть не убили, и он утверждает, что нападавшие были японцами. Мне некогда было разбираться с их национальной принадлежностью, но на всякий случай ты должен это знать…
– Марти, ты уверен?.. – побледнел Юки, уставившись на товарища.
Мартин, не переставая глядеть на ошалевшего Мирая, еле заметно кивнул и продолжил:
– Я устроил его в манчестерский детдом, но через два года он попытался оттуда удрать и по дороге грабанул некоего джентльмена, из-за чего его упекли в борстал. Это что-то среднее между интернатом и колонией для малолетних преступников. Там тоже что-то произошло, и он кого-то грохнул. Когда ему исполнилось 18, я забрал его в Токио и устроил в аэрокосмическую академию. Через две недели он чуть не убил своего одногруппника, который задирал его лучшего друга. У него какая-то форма шизофрении, и он конкретно звереет, когда перенервничает, а потом не помнит, что делал, поэтому его не следует оставлять одного надолго.
Мирай, чувствуя, как по позвонкам пробежал холодок, с трудом протолкнул застрявший в горле комок.
– Слушайте, это, конечно, чертовски заманчивое предложение, но можно я все-таки откажусь? – пробормотал он одними губами.
– Мирай, будь я уверен, что это небезопасно, я бы не стал тебя о таком просить. После того индицента с одногруппником он прошел лечение в психиатрической клинике и с тех пор пребывает в стабильном состоянии. Он сам далеко не в восторге от своего заболевания, поэтому исправно принимает лекарства и старается контролировать свои приступы агрессии. В целом, он неплохой мальчик и ведет себя не лучше и не хуже, чем любой неуравновешенный тинейджер. Твоя задача – просто проследить за его поведением, и если он вдруг начнет вести себя необычно, накачать успокоительным и сообщить об этом мне или Юки.
– Или, на крайний случай, моей фиктивной женушке, – вставил Юки. – Она его лечащий врач. Примчится и быстренько всадит ему укол.
– Ну, так что? Справишься?
Мирай серьезно призадумался.
– Ну… Если Вы так просите, Харетересу-сан… В конце-концов, я – взрослый двадцатисемилетний парень с шестнадцатисантиметровым членом… Думаю, у меня получится справиться с тинейджером…
Мартин еле заметно поперхнулся воздухом. Юки закатил глаза.
– Впечатляет, но сделай, пожалуйста, одолжение, держи свой агрегат при себе! – сказал он. – И чтобы никаких пьянок и никаких гулянок, не говоря уже об оргиях!
– Я не настолько низко пал, чтобы развращать больного ребенка! – оскорбился Мирай. – Я вообще детей на дух не переношу!
– Кстати, должен предупредить, что он не любит посторонних, – вспомнил Мартин. – Поэтому вероятность того, что он просто наговорит тебе гадостей и выставит вон, составляет 95%. Но в любом случае я заплачу тебе за хлопоты. Спасибо, что не отказал.
– Мы доверяем тебе самое дорогое, что у нас есть, Мирай, – сказал Юки на полном серьезе.
Присяжные дамы и господа! Видит Бог, я этого не хотел! Я был против! Я считал, что это самая неудачная затея в истории «Глории», и честно пытался воззвать к разуму моих полоумных начальников! Плевать я хотел на их деньги и на прочие привилегии! Я не хотел связываться с малолетним психованным бандитом! Но я согласился – по той простой причине, что мне искренне не хотелось бросать этих ящеров в столь трудную минуту. Они всецело мне доверяли, они настаивали на своем доверии. И я буду благодарить их за это по гроб жизни, которая кардинально изменилась в тот момент, когда Мирай Тойота, взрослый двадцатисемилетний парень с двадцатисантиметровым членом, переступил порог квартиры Харетересу-сана и его племянника Куруто!
Мирай Тойота – домашний стилист
В следующее воскресенье квартира Хартлессов была переполнена народом, сигаретным дымом и лютым джей-роком. Пока Мирай в фартучке парикмахера делал мелирование Акуме, Гин сидел с покрытой целлофановым пакетом головой, густо намазанной осветлителем, а Кицуне красил губы Курту фиолетовой помадой, одолженной у Мирая. У последнего тоже были фиолетовые губы, а еще яркий макияж одного глаза и небрежный пучок на голове, заколотый каким-то огромным, безвкусным, но определенно дорогим брендовым крабом для волос. На одной руке был напульсник, подаренный Куртом, на другой – объемная женская резинка для волос.
– Скажите же, я похож на профессионального стилиста! – смеялся Мирай два часа назад, красуясь и наслаждаясь видом самого себя.
– Я бы сказал тебе, на кого ты похож, да не хочу выражаться при детях, – ответил Юки, прислонившись к стене, куря сигарету и красноречиво давая понять, что следит за каждым его действием.
– Это просто какой-то кошмар! – всплеснул руками Мирай. – На работе начальство, в выходные начальство! Никуда от вас не денешься!
– Снежок, а как насчет отвалить? – рыкнул на Юки Курт. Он был в черной рокерской футболке Мартина и увешан панковской бижутерией, да и вел себя в разы раскованнее, чем в прошлые выходные. – Тут как бы молодежь развлекается.
– Вот, значит, как, – с осуждением, хотя и несерьезным, прищурился Юки. – Значит, неделю назад было «no Yuki, no party» (*нет Юки, нет вечеринки (англ.)), а теперь у вас есть этот разукрашенный прощелыга и Юки может отвалить.
– Неправда, Юки! – в унисон заголосили Гин, Акума и Кицуне. – Зачем ты так с Юки, Куруто?!
– Да он же шутит! – вмешался Мирай в своей непринужденной легкой манере, чтобы сохранить мир и гармонию на Земле. – Правда, Куруто?
– Нифига! – отозвался тот.
– Он шутит, Кирияма-сан! – настаивал Мирай, а затем подлетел к Юки и начал умасливать его, трогая волосы. – Давайте укладку поправлю.
– Не тронь меня, проныра, – ответил Юки, улыбаясь и даже не собираясь прогонять его.
– Вы правы, Кирияма-сан, Вам не нужно ничего поправлять, Вы идеальны! – Мирай отдернул руки и сложил их вместе, глядя на начальника огромными блестящими глазами, полными заискивающего восторга. – Я бы изменил только одну-единственную вещь – вернулся в прошлое на много-много лет назад и попросил Вашу маму сделать на Вас аборт!
– Ты у меня дождешься! – рявкнул Юки, подцепив горсть чипсов с тарелки для закусок, и запустил ею в Мирая.
Тот, притворяясь, что дико испугался, забавно распищался и убежал.
– Раз молодежь не умеет себя вести, я это конфискую, – сказал Юки и забрал раскуренный бонг.
– Нечестно! – возмутился Мирай.
– У меня есть, что покурить, – успокоил его Курт и показал коробку с электронными сигаретами.
– Ах ты, негодный мальчишка! – поиграл бровями Мирай и вытянул одну.
Курт заметил в его волосах застрявшую чипсину, вытянул ее и отправил себе в рот. Мирай немного подавился дымом.
– С ума сойти, – сказал Юки, когда пришел на кухню и передал бонг Мартину. – Этот прощелыга с твоим племянничком – та еще банда. Они друг за друга заступаются!
– Ты так думаешь? – вскинул бровь Мартин и затянулся трубкой.
– Мне кажется, Мирай-сан очень положительно влияет на Куруто, – вмешалась Рейджи, отвернувшись от плиты, все еще красная от волнения и невероятно счастливая. Два часа назад с легкой руки Мирая у нее появилась новая прическа – аккуратная челка и усеченные до половины лица пряди по бокам, которые скинули ей пять лет и немного скрыли полноту щек. – В присутствии Мирая-сана он старается вести себя учтиво и тщательно следит за языком.
