В одном африканском племени, например, обязанность годовой нумерации возложена на мудрейшего из мудрейших – на шамана. Какое число придет в его украшенную перьями голову, в том году племя и живет. А если дух предков подсказывает шаману, что сентябрь и октябрь грозят неприятностями, шаман запросто выбрасывает эти месяцы из календаря. Естественно, после такой реформы за июлем сразу наступает октябрь, и все африканские напасти остаются неисполненными.

Кстати, – добавил Несиделов, – этот метод взяли на вооружение некоторые наши шаманы от экономики. Иной раз зарплату выдают за сентябрь, а предыдущие два месяца куда-то исчезли.

Какому же гороскопу верить?

– И какому? – переспросила Алина.

– Сейчас объясню. Да вы присаживайтесь, – Несиделов по-хозяйски указал на стул. – Беда в том, что мы даже географически не определились, к какому поясу себя отнести? Где мы находимся, на Западе, или на Востоке?

Андрей посмотрел на девушку и еще раз убедился, что ему не нужен ни Запад, ни Восток с его сказочными гаремами – свое счастье он обнаружил именно здесь, в маленьком Посторомкино.

– Многие полагают, если гороскопы пришли к нам с Востока, – продолжил Несиделов, – то для названия года следует выбирать восточное животное. А я добавлю – с учетом нашей специфики. Тогда и пророчества во всех гороскопах станут одинаковыми, то есть – достоверными.

Предположим – только предположим – на календаре у нас год лягушки. Внешностью она, конечно, не блещет – тут спорить нечего. Но ведь не зря же она постоянно упоминается в народных сказках? Стоит лягушке обнаружить в болоте стрелу, как она мгновенно превращается в царевну. И в самом деле, – предложил Несиделов, – почему бы нам не обозвать нынешний год годом бородавчатой квакуши? Во-первых, используя ее стреловидный метод, мы сразу перепрыгиваем через несколько стадий эволюционного развития и мгновенно оказываемся в царских покоях. Во-вторых, на ком же, если не на лягушках, традиционно проводят опыты? И опять же, не стоит забывать, что этот неприхотливый болотный житель в тяжелых условиях – отсутствие пищи и денег – впадает в долговременную спячку и без всяких признаков аппетита и ущерба для здоровья в таком состоянии может пребывать не один месяц. Лучшей кандидатуры для нашей местности не отыскать. По этой причине всяких там драконов, змеев и гадов, навязанных нам кровожадным востоком, отодвинем в сторонку. Итак, наречем нынешний год годом Лягушки. Вы не возражаете?

– Я согласна. Пусть будет лягушка.

– Вот и отлично! С годом определились! А как быть с двенадцатилетним циклом? Алина, согласитесь, целая дюжина лет, словно какая-то пятиминутка, не может оставаться безымянной?

– Согласна, не может.

– А почему бы для этих целей не использовать нашу пушистую белочку? Обворожительное существо. Грызет свои шишки (от слова «шиш»). А стоит предложить ей копеечное лакомство, мгновенно приручается. Используя это врожденное качество, любой мошенник запросто может завладеть ее шкуркой. Алина, вы знаете, как браконьеры «заготавливают белку»?

– Нет, не знаю.

– Очень просто. Они берут ружье и отправляются в лес. Подходят к дереву и стучат по стволу. Нет-нет, стучат не прикладом, а специальной колотушкой. А белка – существо любопытное. Она не хочет благоразумно сидеть в дупле и щелкать свои любимые орешки. Ее прямо-таки подмывает выглянуть и узнать, по 300 или 600 процентов обещают дивидендов на каждый вложенный орех? Вот тут-то она и попадает на мушку. Белке приходит конец.

Судьба незадачливого зверька увлажнила глаза девушки. От способности к состраданию Алина стала Андрею еще дороже.

– Но так происходит не со всеми белками, – Несиделов попытался успокоить Алину. – Некоторые из них, распушив имиджевую часть тела, прыгают с ветки на ветку и таким способом перебираются в другой лес. Им даже и границы не помеха! Иная смышленая белочка без особых преград может мигрировать из нашего леса в швейцарские, кипрские, а то и канадско-американские дебри.

– В таком случае, может, не стоит двенадцатилетку называть именем эмигрантки?

Несиделов немного подумал и согласился.

– Белку я взял для примера. Мне тоже не нравится – уж больно вертлявая штучка.

– Лучше подобрать животное гордое, достойное уважения, например, тигра, – предложила девушка.

– Алина, поверьте, тигр для этих целей совсем не подходит.

– Это почему?

– Потому, что тигровая шкура в полоску. Темная сменяется белой. А в нашей жизни вы наблюдаете подобное?

– Нет.

– То-то же.

Несиделову показалось, что его творческий метод составления гороскопа начинает увлекать девушку.

– А может, назначим собачку? – предложила Алина. – Все-таки преданное существо.

– Нет. Собаку лучше забраковать. Она хоть и друг человека, но питаться предпочитает мясом. Большинству нашего населения это несвойственно. И, помимо того, «собака» звучит оскорбительно.

– Тогда давайте привлечем к гороскопу обезьянку. Мы с ней биологические родственники. И правительство наше пытается собезьянничать чужой иностранный опыт – в магазинах бананов и ананасов больше, чем огурцов и картошки.

– За обезьянку тоже многие могут быть в претензии, – вздохнул Несиделов. – Вспомнят макаку с оголенным задом, обвинят в клевете и сгущении красок. Лучше символом двенадцатилетнего цикла назначим косолапого мишку.

– Потому, что он не против поваляться в кроватке с девочкой, случайно оказавшейся в его избушке? – спросила Алина.

Несиделов покраснел, вспомнив обстоятельства своего появления в квартире.

– Нет, не поэтому. А потому, что медведь иногда вынужден обходиться собственной лапой! Опять у нас намеки получаются. А если кто-то из посторомкинцев прочтет наш гороскоп на похмелье, то подумает, что мы специально придумали назвать предстоящие годы «десятилетием косолапого, засунувшего голову в осиное гнездо».

– Что-то мрачное у нас выходит будущее, – вздохнула Алина.

– Вы правы, – согласился Несиделов. – Оставим косолапого. Лучше подберем на эту почетную должность существо более нейтральное, домашнее, например, таракана. Чем не кандидат? Мирный, вездесущий, подвижный и главное – чрезвычайно живучий. Ни химия, ни радиация его не берут. Плодится на здоровье и, знай себе, шевелит усами.

– Вот из-за этих-то усов – национальной гордости некоторых народов – могут возникнуть этнические недоразумения. Нам этого не надобно, – сказала девушка.

Алина начала побивать Андрея на его же территории.

– Пожалуй, вы правы. Бог ты мой! – воскликнул Несиделов. – Да мы едва не забыли нашу давнюю знакомую, проверенную веками – трудолюбивую лошадку. Кто, как не лошадка, выручает фермеров при отсутствии дизтоплива? Помимо того идеально символизирует нашу нынешнюю экономику – «ни тпру, ни ну». Подходящее животное?

– У нее тоже свои недостатки.

– Какие?

– Может лягнуть ненароком. И, опять же, без провианта начинает предательски худеть и падать на передние ноги. А поскольку фураж зачастую приобретать не за что, то оставим лошадку в покое.

Алина немного подумала и высказала новое предложение:

– А не отказаться ли нам от всех этих бескрылых и приземленных существ? В нашем гербе, например, поселился орел.

– За орла могут обвинить в эпигонстве, – предостерег Несиделов. – Но разве только орлу подвластны заоблачные выси? Взять, например, зяблика. Славная птичка. А еще лучше – дятла. Алина, давайте на дятле и остановимся. Идеальный кандидат! На календаре у нас десятилетие дятла. Вернее, дятла, оседлавшего бетонный столб и не способного уразуметь, почему работа продвигается очень медленно?

– Я согласна, пусть остается дятел. Во всяком случае, это воспитанная птица. Она всегда предупреждает о себе деликатным стуком.

Несиделов воспринял сказанное на свой счет – его упрекали за неожиданное появление на балконе. Столичный литератор внутри юноши необъяснимым образом скукожился, уступив место прежнему счетоводу.

Заметно покраснев, Андрей пробормотал: