Он хорошо оделся для меня, и вот я здесь, в мешковатых кальсонах и его огромной футболке. Тапочки все еще крутые.

— Ты права, — говорит он, его янтарные глаза скользят по моему телу. — Это не имеет значения.

Он расстегивает три верхние пуговицы рубашки.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты выглядишь мило, — говорит он. Улыбка играет на его губах, и он снова смеется над моими кальсонами. — Это мои?

Я все еще застыла на «Ты выглядишь мило». Я не могу сказать, было ли это все шоу или нет. Я имею в виду, что здесь нет никого, кто мог бы стать свидетелем нашего романтического свидания, но в то же время мы должны репетировать до того, как его отец войдет в дверь.

— Да, — с трудом выговариваю я. — Я украла их после похода в октябре.

Почти целый год назад. Тогда он этого не заметил, так что я удивлена, что он заметил это сейчас. Или, может быть, он просто никогда не упоминал об этом раньше.

— И футболка моя тоже, — говорит он, расстегивая последнюю пуговицу. Мой взгляд скользит по его мускулам, и я понимаю, что получу разрешение прикоснуться к ним впервые с тех пор, как мы занимались сексом. И это было очень, очень давно. Ну, почти три года, если быть точным.

— А ты внимательный, — шепчу я, когда он приближается ко мне.

Обычно я полностью контролирую себя во время секса. Я знаю, чем это закончится и как начнется, но с Ло и этим новым соглашением я совершенно не понимаю, к чему это приведет.

Я делаю несколько шагов назад, спускаюсь по лестнице в гостиную. Он следует за мной, как будто он охотник, а я маленькая лань, которую он хочет поймать в ловушку. Мое дыхание становится глубже, я не привыкла к тому, как он смотрит на меня. Как будто я принадлежу ему, а он — мне.

Это должно быть притворство, верно? Конечно, это так, напоминаю я себе. Уговор, никогда не забывай. Все это притворство. Но это не значит, что мне не позволено наслаждаться этим.

Тыльная сторона моих коленей ударяется о кожаный диван.

— На тебе моя одежда, — говорит он хриплым и глубоким голосом.

Я с трудом сглатываю. Я хочу обнять его за шею и запустить руки в его волосы, притягивая его ближе. Это неправильно. Но это кажется правильным. И то, как он смотрит…

Его пальцы скользят за пояс моих кальсон, притягивая меня к своей груди. Его лоб почти упирается в мой, его теплое дыхание проникает в мои приоткрытые губы.

— Ло…

Он закручивает резинку вниз, открывая мои тазовые кости, и его тело напрягается рядом с моим. Моя рука быстро сжимает его руку, мои глаза внезапно вылезают из орбит.

— На мне нет… — я замолкаю, нервничая с парнем больше, чем когда-либо.

Мои слова только заставляют его грудь опускаться все тяжелее.

— Ты забыла свои трусики или просто забыла украсть пару моих боксеров?

Мой взгляд падает на его губы. Я хочу целовать их так сильно, что они набухнут и покраснеют так, что он будет чувствовать меня на себе в течение нескольких дней.

— Ты не носишь боксеров, — говорю я, задыхаясь.

— Нет? — его губы касаются моего уха. — Тогда что на мне надето, любовь моя?

О Боже. Мое тело пульсирует, и я отчаянно хочу, чтобы его руки пробежали по каждому сантиметру моей кожи. Мне следовало бы принять его приглашение, но я колеблюсь, боясь пересечь черту, хотя знаю, что именно поэтому я здесь. Мы вступаем на совершенно новую территорию, и все это с целью заявить о своей «фальшивой» любви. Но по какой-то причине это кажется таким реальным.

Он смотрит, как я мешкаюсь, и решает помочь мне, взяв мои руки в свои. Он кладет мои пальцы на пояс своих черных брюк, а другую руку — на молнию, направляя меня к правильным действиям. Я расстегиваю пуговицы, мое сердце бешено колотится в груди. Я никогда не была так встревожена, так взволнована и так чертовски испугана сразу. Я еду на американских горках на большой скорости, и в любую секунду могу сойти с рельсов.

Я начинаю стягивать с него штаны, и мои глаза отказываются отрываться от выпуклости его черных боксеров. Если сейчас его член выглядит таким большим, то я не могу себе представить, как он будет выглядеть, когда у него встанет. Но я знаю, что хочу посмотреть.

Я открываю рот, чтобы спросить, как далеко мы собираемся зайти, но слова не складываются. Боюсь, если я их произнесу, он остановится. И часть меня хочет, чтобы он снова был внутри меня. Другая, более разумная часть, кричит о том, чтобы все было как можно более целомудренно. То есть, он не такой, как все парни, с которыми я общаюсь. Поэтому я не разбиваю ему сердце, когда, несомненно, буду искать другого мужчину в будущем.

И тогда все мысли со свистом вылетают у меня из головы. Он обхватывает мое лицо ладонями и целует с такой силой, что воздух проникает в мои легкие и застревает там. Так, что мои ноги дрожат подо мной, и моя рука обхватывает его талию, сжимая изо всех сил. Я поддаюсь его телу, этой страсти, которую он изливает с каждым поцелуем. Он раздвигает мои губы, его язык исследует мой рот, его грудь дрожит о мою.

Я стону, и этот звук заводит его еще глубже. Он обхватывает меня за обе ноги, обвивает ими себя за талию и толкает на диванные подушки. Ло нависает сверху, но его таз впивается в мой, все мое тело воспламеняется чем-то чужеродным и все же таким знакомым. Я едва могу дышать.

Я отвечаю на поцелуй с той же настойчивостью, как будто это исчезнет в считанные минуты. Как будто все это исчезнет у нас на глазах, и завтра я останусь без этого чувства. Он стягивает с меня футболку, оставляя меня в синем бандо и холодной коже, которую он греет руками. Его пальцы находят путь к моей груди, и я теряюсь в том, как он щелкает мой сосок. Мне нужен его рот… А потом его губы находят то же самое место, облизывая нежное местечко моей груди.

— Ло, — выдыхаю я. — Ло… — стону я и извиваюсь под ним. Этого не может быть на самом деле. Должно быть, я сплю.

Его твердость прижимается к влажному мест между моих ног. Только ткань отделяет нас друг от друга. Мне очень хочется, чтобы он ее сдвинул. Я молча умоляю его заполнить меня, хотя знаю, что это будет так, так неправильно. Это притворство. Но почему это так хорошо? Почему это кажется таким чертовски реальным?

И тут я слышу щелчок двери. Мы оба замираем. Ло поднимает голову и поправляет мое бандо, чтобы прикрыть грудь. Дорогие туфли шлепают по мраморному полу, ключи звенят, когда их кладут в карман.

Джонатан Хэйл стоит прямо в фойе, откуда открывается полный вид на гостиную — наш диван стоит под углом и прекрасно виден. Он ставит портфель и начинает снимать галстук, а потом поворачивает голову и застывает так же, как и мы. Это то, чего мы ждали, но это не делает ситуацию менее неловкой.

Я становлюсь вишнево-красной и прикрываю лицо руками, глядя на отца Ло сквозь щели в пальцах.

— Папа, — говорит Ло, чуть приподнимаясь. Мои ноги все еще обвиваются вокруг его талии. Его штаны все еще валяются кучей на земле. Может быть, это была плохая идея… — Я думал, ты вернешься домой поздно.

— Уже поздно, — говорит он, изучая наше положение на диване. Я хочу раствориться в нем. — Значит, вы теперь вместе?

— Ага, — огрызается Ло. — Я говорил тебе об этом пять дней назад.

— Не говори со мной таким тоном, Лорен, — парирует он с той же враждебностью. — Я слышал тебя раньше. Я просто не думал, что вы двое настроены серьезно. Когда тебе было семь, ты сказал, что она твоя гребаная жена.

Я краснею, вспоминая нашу «притворную» свадьбу. Роуз говорила мне, что я вела себя глупо во время всей церемонии. Я полагаю, что не все меняется.

— Мне уже не семь, — говорит Ло.

— Я это вижу, — Джонатан смотрит на меня чуть дольше, чем мне хотелось бы, и я еще больше съеживаюсь на подушках. Ло перемещается так, что мое полуобнаженное тело лучше скрыто от взгляда отца. — Ты согласна с тем, что сделал мой сын, Лили? — спрашивает он. — Ты считаешь, что с его стороны было правильно портить чужую собственность?