Она открывает ящик шкафа, и я смотрю, как она достает маленький белый конверт.

— Прежде чем я отдам тебе это, — говорит она, — я хочу поздравить тебя с девяноста днями воздержания.

Мне кажется, я ослышалась.

— Я не воздерживалась от секса.

Ее улыбка теплая.

— У тебя был секс с другим партнером?

— У нас с Ло был… секс по скайпу, — говорю я, слегка краснея от этих слов.

— Но на самом деле он не проник в тебя, — напоминает она мне.

Я краснею еще больше при слове проникнуть и молча удивляюсь, как она даже не моргнула, когда произнесла это.

— Значит, я соблюдала воздержание? — говорю я, немного не веря своим ушам.

— Что касается твоего личного лечения и того, что тебе нужно было сделать, то да, ты завершили свой период воздержания. Ты должна гордиться собой.

На самом деле у меня в голове только одна мысль.

— То есть, я могу заняться сексом с Ло?

Мне хочется вскочить со стула и сплясать джигу или что-нибудь глупое. А еще я чувствую себя немного биполярно. Секунду назад я плакала, а теперь взволнована еще больше, чем когда-либо.

— И да, и нет, — говорит доктор Бэннинг и снова давит на меня. Эти эмоциональные американские горки убивают мой желудок.

Она пододвигает ко мне белый конверт.

— Основываясь на наших сеансах, я перечислила твои пределы. Половые акты, в которых ты никогда не должна участвовать, и действия, от которых ты должна ограничить себя. Думай об этом как о руководящих принципах или правилах секса.

Я всегда думала, что слова «секс» и «правила» никогда не должны быть синонимами. Полагаю, что для меня все определенно изменится.

Я быстро беру его и прижимаю палец к складке, чтобы разорвать шов.

— Прежде чем ты откроешь его, — обрывает она меня. — Я бы посоветовала тебе не смотреть в него.

Я хмурюсь. В этом нет никакого смысла.

— Как я узнаю, чего не следует делать?

— Ты когда-нибудь слышала поговорку: «люди хотят того, чего не могут получить»? — спрашивает она. Мне не нравится, к чему все идет. — По моему опыту, каждый раз, когда кто-то решает прочитать этот конверт, ему гораздо труднее подчиниться. Они пугаются и обычно никогда не делятся этой информацией со своим сексуальным партнером. У тебя есть выбор, Лили. Ты можешь либо заглянуть в конверт сейчас, либо отдать его Ло, и пусть он позаботится об этом.

Это звучит как огромное решение, которое может все изменить. Прочтя это сейчас, я могла бы серьезно испугаться. Я просто могу представить себе слова секс раз в месяц, написанные чистыми каракулями. Думаю, у меня случился бы приступ паники. Когда Ло рядом, воздерживаться от секса будет в тысячу раз труднее, и я знаю, как утомительно будет говорить мне нет. Но именно поэтому я должна отдать его ему, чтобы не сорваться и не выбросить письмо в мусорное ведро. Пусть он решает мою судьбу. Мои нервы напрягаются при мысли о том, что я нахожусь в этой невыносимой неизвестности. Но, возможно, доктор Бэннинг была прав.

Отказаться от чего-то — это не то же самое, что потерять контроль.

— Тебе не нужно решать сейчас, — говорит доктор Бэннинг, — и когда вы с Ло почувствуете себя готовыми, вы оба сможете увидеть меня вместе.

Отлично. У меня никогда не было стопроцентного разговора по душам о зависимости с Ло. Не знаю, как обернется терапия с ним. Еще одно препятствие, которое нужно с нетерпением ждать.

Я засовываю конверт в задний карман, быстро благодарю доктора Бэннинг и пожимаю ей руку, прежде чем уйти. На выходе мой желудок переворачивается. Я знаю, как хорошо выбор может изменить будущее.

У нас начались фальшивые отношения. Мы покончили с этим. Мы встречались. Мы любили. А потом мы расстались. Боль, счастье и радость рикошетят от каждого пройденного пути и от каждого раскрытого воспоминания.

Одно решение может навсегда изменить мою жизнь.

Я держу ремень своего плюшевого рюкзака с Капитаном Америкой, который при необходимости легко превращается в подушку. Каждый раз, проводя ночь в доме Ло, я засовываю свои туалетные принадлежности и одежду в маленький внутренний карман. Поскольку через пару дней мне исполнится семнадцать лет, мне, вероятно, следует отказаться от этого рюкзака ради более зрелого варианта. Может Бэтмен. Но Ло убьет меня, если я приду с DC к нему.

Я переминаюсь на пороге, не привыкшая входить в его дом через парадную дверь. Обычно я вхожу через окно. Гораздо круче. Необходимость ждать на крыльце огромного особняка просто напоминает мне, что сегодняшний вечер немного отличается от большинства других. Я поднимаю костяшки пальцев к двери, но решаю вместо этого воспользоваться металлическим молотком в форме льва. Я стучу по ней пару раз и тереблю лямку рюкзака. Жду.

Через целую минуту дверь распахивается, и на крыльцо льется еще больше света. И у меня отвисает челюсть, а лицо морщится. Ло стоит передо мной, но он…

— Что на тебе надето? — мы оба говорим одновременно.

Что на мне надето?! На нем черные брюки и белая рубашка на пуговицах, на вид ему почти двадцать два. Его светло-каштановые волосы все еще немного растрепаны, но систематически растрепаны. Он чисто выбрит, и его щеки заостряются, надув губы, когда он смотрит на меня с ног до головы.

— Какого хрена? — беспечно говорит он, пожимая плечами, как будто я превратилась в межгалактического пришельца. Я точно такая же, как обычно. Он — тот, кто выглядит по-другому.

— Я не знала, что сегодня вечером есть дресс-код, — опровергаю я.

Он скрещивает руки на груди и склоняет голову набок.

— Не смотри на меня так, — огрызаюсь я, протискиваясь в дверь, так как он еще не пригласил меня войти.

Справа от нас находится гостиная со сводчатым потолком и хрустальной люстрой, отбрасывающей много света на кожу мебели и дорогие ковры из шкур животных. Я стараюсь не думать о том, на каких животных я могу наступить, когда буду в его доме.

Он запирает дверь, и я бросаю рюкзак на ближайший диван. Когда я поворачиваюсь к нему, у него все тот же безумный взгляд.

— Что? — говорю я.

— На тебе тапочки с динозаврами и кальсоны, — говорит он так, словно я сошла с ума.

Я бросаю взгляд на свой ночной гардероб. Мои мешковатые кальсоны провисают в промежности, а зеленые тапочки с динозаврами делают мои ноги огромными. Также на мне одна из футболок Ло с длинным рукавом, которую он оставил у меня дома на днях — логотип Philadelphia 76ers, напечатанный спереди. Я пожимаю плечами.

— Я ношу это все время, когда провожу здесь ночь.

— Это было раньше, — говорит он мне.

Я слышу его невысказанные слова: это было раньше, когда мы не встречались и не были в фальшивых отношениях. Две недели назад Ло отстранили от учебы, и его отец сошел с ума, пригрозив отправить Ло в военную академию, на самом деле показав ему бланки. Я провела весь день, беспокойно расхаживая по своей комнате, пока мы пытались найти решение, как успокоить его отца.

И это было оно. Заставить его отца поверить, что Ло изменился, встречаясь с девушкой, которую, как он думал, никогда не будет достоин. Меня. Кэллоуэй. Хотя на самом деле я такая же хреновая, как и его сын. Кто бы мог подумать.

Когда мы объявили о нашем новом статусе отношений, его отец на самом деле не поверил в это. Вот почему сегодня вечером я нахожусь в гостиной Ло, а не в его спальне, где мы обычно читаем комиксы, и я смотрю, как он напивается, чтобы заснуть. Сегодня вечером мы должны доказать, что влюблены друг в друга.

И тогда все снова будет хорошо. Ло останется здесь. Он станет «другим человеком», и мы оба будем продолжать жить как обычно. За исключением фальшивых отношений.

Я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу.

— Извини, — бормочу я, внезапно смутившись.