Да, оно определенно знал ее слишком хорошо. Это никуда не годилось.

– Я требую объяснений, – твердо сказала Деспона. – Давай по порядку.

– Не боишься теней? – с грустной усмешкой уточнил Бард.

Десс не нашла иного выхода и опять вздохнула. Она чуть было не забылась. И зачем она так громко кричала про Фавра посереди парка, пусть и ночного? Отсутствие других гуляющих наверняка сделало их безальтернативной приманкой для теней, голодных до информации.

– У нас будет несколько часов для спокойной беседы, – успокоил ее Бард. – Моя знакомая обещала об этом позаботиться.

– И как же она это сделает? – скептически (оправданно скептически) процедила Десс.

И для чего он снова упомянул свою неведомую незнакомку? Прошло еще совсем немного времени, но Десс уже успела ее возненавидеть. Любой, абсолютно любой человек на ее месте почувствовал бы себя точно так же и даже хуже. Гораздо хуже – Десс была на удивление терпелива и снисходительна.

Бард пожал плечами.

– Она просто пообещала, что некоторое время тени будут принимать нас с тобой за своих и не станут прислушиваться к нашей беседе. Определенный риск все равно есть, но мы должны на него пойти.

– Ты ей слишком безоговорочно доверяешь, – едко отметила Десс. – На тебя это не похоже.

– Да, – просто сказал Бард.

– Да? –Десс отработанным движением вздернула бровь. Правую! – И все?

– Просто «да», – кивнул Бард. – Да, я доверяю ей безоговорочно. Пожалуй, даже слишком. И, да, это совершенно не в моем духе.

– А я-то почему должна в нее слепо верить? – потребовала Десс. – Я все еще ничего тебе не обещала, не забывай!

– Десс, – в голосе Барда прозвучала усталость, – Если не веришь мне, так и скажи. Я провожу тебя домой, и мы забудем о моей просьбе раз и навсегда. Идет?

Деспона опешила.

– Ты изменился! – вырвалось у нее.

– Возможно. Сложно отследить в себе перемены, когда все время варишься в собственной компании, знаешь ли.

Десс на мгновение почувствовала себя преданной. Да как он посмел? Сначала внезапно нагрянул и вернул свет в комфортную темноту ее кокона, затем вытащил ее в парк посреди ночи, а потом и вовсе преподнес вот такие вот мерзкие новости, а сам и бровью при этом не повел!

Она собиралась высказать ему все, что о нем думала! Она…

Гнев оставил ее так же внезапно, как и пришел.

Десс категорично вздохнула.

Как же комично она, должно быть, сейчас выглядела! Сердиться на Барда было глупо, решительно глупо. Она, наверное, тоже не особенно напоминала себя прежнюю. В конце концов, именно Десс, а не Бард, оставила за плечами всю свою прошлую жизнь и бежала из Настоящего на этот Шпиль посередине Ничто.

Нужно было принять какое-то решение. Вернее, нужно было сообщить о решении Барду, ведь он был сокрушительно прав в своей трактовке ее тишины. Деспона даже и на секунду не задумывалась о том, чтобы отказать ему. Лишние вопросы никогда не практиковались в их дуэте – Деспона и Бард просто были друг для друга опорой, когда это требовалось. Все объяснения ожидались потом, после бури; и только в том случае, если одна из сторон считала нужным их предоставить.

Разве можно было винить Барда за то, что он ожидал от Десс нечто, к чему она давно его приучила? Да и стала бы сама Деспона надеяться на меньшее, если б сама оказалась в беде?

Причина была явно в чем-то другом. В ком-то. Или чем-то?

Десс не хотела сейчас об этом думать.

– Хорошо, – сухо сказала она.

– Так я могу на тебя рассчитывать? – голос Барда прозвучал настолько изумленно, что Десс сделалось совестно. Она отнесла эту слабость ко внушительному списку абсурдностей всего аномально сумасшедшего дня.

– А ты сомневался? – сказала она, приправляя слова незапланированным ядом. – Доверяешь мне меньше, чем своей новой знакомой?

Бард помотал головой.

– Эх, Десс, я скучал по нашим дружелюбным перепалкам.

Дружелюбным? Подлая провокация!

Десс зажмурилась.

– Давай не будем тянуть. Где притаилась твоя пассия?

– Пассия? – оторопел Бард. – Любопытный поворот. Десс, я не припомню, чтобы я представлял ее подобным образом!

– Неважно, – Деспона махнула рукой. Как же нагло мужчины умели врать!

– Действительно, неважно… – пробурчал Бард.

Он откашлялся, как будто готовясь к выступлению.

– Так я зову ее?

– Пожалуйста, – кивнула Десс с показным безразличием.

Бард, как это с ним часто случалось, сделал совсем не то, что Десс от него ожидала. Он не стал свистеть птичкой или прибегать к другим общепринятым способам призыва тайных сообщников. Он не стал бормотать заклинание, и даже не подумал запускать в воздух сигнальный огонь. Вместо этого он позволил футляру с лютней соскользнуть со своего плеча, извлек из него инструмент, сел на лавочку напротив подсвечиваемых часов и изготовился играть.

– Бард! – прошипела Десс. – Бард!

Он одарил ее настолько удивленным взглядом, что Десс даже не нашла в себе сил рассвирепеть. Сама невинность! Как будто она только что помешала ему осуществить самый очевидный и безобидный замысел на свете!

– Ты обезумел? – на всякий случай уточнила она, хотя ответ и так был очевиден всякому здравомыслящему человеку.

– Другого способа нет, – спокойно отметил музыкант.

– Бард, ты не представляешь себе, какая это глупость! – прошептала Деспона. – Люди на Шпиле не играют по ночам в парке на музыкальных инструментах! Люди на Шпиле по ночам сидят у себя дома и, если им очень этого хочется, играют там!

– А днем, – недоверчиво поинтересовался Бард. – Днем они где-нибудь играют? Быть может, в трактирах? Я видел здесь пару заведений, похожих на питейные.

– В трактирах играют, в том числе и вечером, – согласилась Десс. – Но это другое! – добавила она с жаром.

– Тогда, быть может, исполнение музыки в парке как-то запрещено?

– Хм, – задумалась Десс. – Понятия не имею. Я не читаю указы и прочую бюрократию.

– Ты же здесь живешь? – усмехнулся Бард.

– И что с того? – Десс ощетинилась в ответ. – Зачем мне столько избыточных сведений, ежели я не собираюсь ничего нарушать?

– Любопытно, – скривился Бард.

– Бард, все тени сейчас следят за нами! Ты нашел единственное освещенное место в парке, водрузился на лавочку и приготовился производить шум! Бард…

– Десс, прошу тебя! – слабо возразил он. Странно, но такой способ оказался действеннее, чем его былая импульсивность. Десс обессиленно опустила руки. – Десс, пойми же! Ей нужно воспоминание для того, чтобы услышать меня, и ей нужен свет для того, чтобы нам явиться. Если выбирать между обществом людей и случайных теней, я предпочту второе. И потом, я же обещал тебе, что суть разговора до них не дойдет.

– Ты не осознаешь риски, – Десс устало помотала головой и сдалась.

Бард провел пальцами по струнам.

– Она сама предложила этот план, знаешь?

Он взял несколько мечтательных аккордов и закрыл глаза, плавно запрокинув голову.

– Самое светлое место в самое темное время. В этом вся она.

Искусственная ночь Шпиля окончательно вступила в свои права, и внезапно часовой столб оказался единственным маяком в бескрайней и черной вселенной. Бард сидел на самом краю неправдоподобно ровной окружности, сотканной из света одиноких часов, а Десс стояла ближе к ее центру, почти у самой колонны.

С первых нот и вопреки здравому смыслу, она решила, что волновалась напрасно. И правда разве могла музыка Барда вырваться за пределы их освещенного островка и улететь во враждебное «ничего»? Променять теплоту и доверие их отчужденного «мы» на прохладу и безразличие сущей неправды? И, даже допуская обратное, разве можно было себе вообразить, что хоть какая-то мерзопакостная тень заподозрит в этой гармонии диссонанс и преисполнится подозрений?

Боги, как же она скучала по его игре! Никакой Конклав, никакой Фавр не заставят ее позабыть волшебство этих струн!

Только Бард мог разбудить в ней столько противоречивых чувств – заставить ее печалиться и в то же самое время разглядеть в печали надежду, пуститься в пляс во весь дух и в самом сердце танца вдруг узреть сожаление…