– Жешка, как у тебя с тем?..
Наблюдая за сворой собак за окном, Евгения встрепенулась.
– С кем? Говори нормально.
– Виталий, по-моему? Саунд-продюсер.
Евгения закатила глаза, на что Захар поднял руки вверх – все понял, не лезу. Может, поэтому у нее плохое настроение?
Следующее утро неожиданно встретило в полицейском департаменте.
– Пропустите! Пожалуйста! Это очень важно!
Начальник полиции даже не успел скинуть ноги со стола и потушить сигару, как в кабинет ворвалась самая настоящая катастрофа в оборванном сари и вздыбленной головой. Она приблизилась вплотную к столу и заговорила на чистом английском:
– Сеньор… – на табличке значилось «Крузос», – Хочу отметить, меня обокрали!
Подняв руку вверх, мужчина отложил сигару на край пепельницы и позвонил. В кабинет вбежал другой полицейский, они перекинулись парой-тройкой слов, после чего на пороге появилась дама «за сорок» с папкой в руках.
– Здравствуйте. Меня зовут Элен, я переводчик. Что у вас случилось?
Начальник участливо посмотрел на Евгению, у которой внезапно пропал запал, и теперь хотелось просто рыдать. Чтобы не показывать слабость, она отвернулась и прошла к окну. Невыносимо думать, что тебя обчистили во сне! Шарили то тут, то там! А, может, дело не обошлось без рукоприкладства? Не зная, как очиститься от грязи, Евгения дернула со всей мочи за оконную ручку. Безрезультатно.
– Да что же это такое, черт возьми?!
С тяжелым вздохом к ней подошла Элен.
– Так что у вас стряслось? Как вас зовут?
Убрав руку гостьи, помощница с легкостью приоткрыла окно. Зазвонил телефон, но начальник сбросил вызов. Повисла пауза.
– Итак?
– Итак. Через шесть дней у меня самолет…
Евгения замолчала. Она к ужасу поняла, что придется еще шесть ночей провести в оскверненной ворами комнате! Нет! Ни за что! А если они опять придут? Ей нужен караульный!
– И? Мы вас слушаем, продолжайте.
– Ну, я понимаю, хорошо… Деньги, часы, это ценность, у меня были Ролексы, между прочим, а паспорт им зачем?!
– Паспорт? – переспросил начальник и после кивка помощницы бегло сказал, что той ответить.
– Паспорт это в посольство. Там вам все и расскажут. Будьте добры, сентеорита, – рука указала на дверь.
– Да вы что думаете, мне есть когда бегать туда-сюда?! У нас съемки, между прочим! Меня отпустили на час!
Начальник недовольно глянул на помощницу, мол, о чем речь? Та пожала плечами и нервно посмотрела на часы. Евгения уже открыла рот, как внезапный порыв ветра вырвал со стола стопку документов и растрепал по комнате белыми ассиметричными пятнами. Одна из бумаг кружилась, кружилась и, гипнотически приземлившись на пепельницу, вспыхнула. Реакция полицейского не подкачала, но документ все равно был испорчен. Как и хорошее расположение к иностранке.
Подойдя и с треском захлопнув окно, он обратился к переводчице и указал на двери. Сам же сел и занялся бумагами. Элен открыла двери и встала в проходе:
– Изложите ваши претензии, сентеорита, в письменном виде, на коридоре, вон там, за углом есть образец.
– Нет! Что значит?.. Послушайте! Я живу… сейчас, – Евгения протянула адрес на смятом клочке бумаги. – Вот. Там понятно написано?
Элен кивнула, поежившись. Из любопытства глянул и мистер Крузос .
– Пускай туда направят отряд полиции. Они там все облазят пускай. Поищут хорошенько. Скажите ему. Скажите, пожалуйста!
В голосе послышалось меньше терпимости:
– Я могу помочь заполнить форму и прочие формальности, сентеорита.
– Да я ей про Фому, она мне про Ерему! Вы что, не слышите меня?!
Вовремя вспомнив, чему учил психотерапевт, Евгения начала считать до десяти. Злость за это время, естественно, никуда не улетучилась, зато помощница обеспокоенно спросила:
– Вам плохо, сентеорита? Позвать врача?..
– Мне нужен не врач, а караульный!
– Караульный? Что вы имеете в виду, сентеорита?
– А вдруг они опять вломятся, вы не думали об этом?
Крузос кивком спросил – ну, что еще?
– Вам угрожали, сентеорита? За вами следят? – перевела вопросы шефа Элен.
– Нет…
Хлопнув папкой по руке, переводчица с облегчением выдохнула. Наконец-то, можно будет попить кофе, который уже остыл.
– Вы должны меня защитить! Поймите вы, наконец! У меня открыты двери, они могут в любой момент…
– В чем дело? Сломался замок?
– Нет. Это неважно… Личное.
Шеф, словно поняв, что запахло жареным, подался вперед и сузил глаза.
– Личное? Я не понимаю…
Разговор был передан начальнику, черные как смоль глаза превратились в щелочки.
– В общем, считайте, что это мой бзик, фобия, что угодно. Я нигде и никогда не закрываюсь. И даже под дулом пистолета не стану. Я уже говорила, для меня этот вопрос давным-давно решен.
Элен закашлялась, сеньор Крузос смахнул пот со лба ладонью и кивком спросил – ну, что, что там?!
– Я пробуду здесь еще шесть ночей. Поэтому адрес у вас есть, а я жду охранника или лучше двоих…
Не выдержав, полицейский плеснул воды в стакан и силком заставил помощницу выпить. А Евгения, тем временем, повествовала, во сколько приходит и уходит из дому, что во вторник съемки закончатся позже обычного и прочее и прочее. Она так заговорилась, что услышав грудной хрюкающий смех, не поняла, откуда он исходит. Тем временем, мимо прошмыгнула в двери Элен, а сеньор Крузос откинулся на высокую спинку кресла, держась за живот.
– Ах, так?!
Ничего, смеется тот, кто смеется последним!
– Жешка? Что с тобой? Ты плачешь?
– А я должна смеяться, по-твоему?
Сидя в широкополой шляпе на ступеньках, Захар поджидал Евгению. Несмотря на утро, солнце пекло беспощадно.
– И хватить чавкать на ухо! Надоел уже!
Пакетик с чипсами не успел спрятаться в кармане шорт и полетел в урну. Захар печально вздохнул, провожая взглядом вывеску киоска с фаст-фудом.
– Ну? Что сказали? Я же говорил, нужно мне было идти…
– Какой ты умный! Сколько у тебя с собой?
Из нагрудного кармашка рубашки показалась купюра номиналом в сто долларов.
– Да, я такой! – сняв панаму, он провел ладонью по лысине.
– Я шучу!
Евгения вышла к дороге и стала голосовать. Хоть бы быстрее попасть в посольство! Шеф дал два часа на все про все – нужно доснимать материал, причем, из-за изменений в месте проживания гробится два часа на дрогу к съемочным местам. Соответственно, рабочий день продляется, но за это не будут платить.
– Эй!
Не в силах ждать, девушка замахала руками. К ней присоединился Захар, орудуя панамой.
– Куда путь-дорогу держим, девица-красавица?
– Прекрати! – она отобрала панаму и надела на лысую голову. – Ты можешь быть серьезным?!
– Я серьезен как никогда, моя фрау-мадам.
Получив удар под ребра, Захар смирно вытянул руку.
– Так, куда едем-то?
Возле них остановилась машина, запылив воздух.
– Куда-куда. На Кудыкину гору!
В этот момент из открытого окна показалась физиономия таксиста, и он на ломанном русском заявил:
– Вам в горы, я слышать?
Евгения растерянно покачала головой.
– Вам в горы, мистер? – уточнил водитель у Захара.
– Нет, боже упаси! Это вот она куда-то собралась…
– Я на горы не поехать!
После чего ударил по газам и растворился в радуге машин, как несбыточная мечта. Еще минуту переваривая ситуацию, Евгения издала непонятный звук и накинулась с кулаками на Захара.
– Ты что творишь?! Весело тебе? Развлекаешься? Все не можешь простить, что я тебе отказала?!
– Да чего ты, Жешка? Я ж, шутя! Эй! Больно же!
Но стоп-кран сорвало, и вся боль, все страхи, нереализованные надежды – удар за ударом поражали выдуманного врага. В конце концов, Захар зажал вырвавшегося демона в тиски и прокричал в лицо:
– Хочешь бить – бей, но так ты проблему не решишь! Слышишь?
Внезапно раздался скрежет тормозов. Прямо за ними, чуть не въехав в фонарный столб, остановился белый тонированный Мерседес. Захар вместе с Евгенией дернулся на бордюр, освобождая проезжую часть. Следом засигналили недовольные водители. Не зная, как извиниться, Захар поднял руки кверху. Но через непродолжительное время пассажирская дверь Мерседеса открылась, и показалась седая кучерявая голова старушки. Захар поднял с земли панаму, Евгения оправила платье.
