Вот и хваленые речи – нужно просто понять, что опасности нет. Однако когда речь заходит о ней – понимание разбивается о стену отрицания.

– Учти, тут нет консьержа.

– А то я не заметила!

Оставив двери открытыми, девушка двинулась первой по лестнице. Но не успела сделать и пары шагов, как оступилась и охнула – кусок бетонной ступеньки раскрошился как песочный замок под ногами. Но и тут Захар был в своем репертуаре – философа-мыслителя:

– Но ты же цела и невредима. Ведь так? Все обошлось, слава Богу. Нужно искать везде позитив.

Фыркнув, Женя занесла ногу вперед, как подол сари зацепился за острый носик туфли. Несмотря на похмелье, Захар ухватился за летящий край блестящей материи, но следом раздался треск – показалась полоска загорелых стройных ног.

– Пардон, Жешка! Я ж не хотел, ты знаешь! Но мне так очень даже нравится! Послушай! Эй!

Вскочив вначале на четвереньки, а потом и на ноги, мисс, скрепя зубами, пулей вылетела на улицу и с небывалой злостью стала рвать платье по треснутому краю.

– Что ты… творишь?.. Жешка? Эй! На тебя все смотрят!

В пару метрах от них замерли две местные женщины, торгующиеся из-за какой-то мелочевки. Из окна соседского дома сквозь разбитое стекло высунулся любопытный малыш – чумазый как ночь. Даже бездомные коты и те навострили уши – всех интересовала блондинка, рвущая на себе одежду. Закончив, она подтолкнула Захара к дороге:

– Ну! Где машина?..

– Автобус…

– Автобус! Не беси меня, Захар!

Пожав ссутуленными плечами, парень провожатым направился за угол. Нет худа без добра – так он считал. Раз они здесь, значит так и должно быть. Кто знает, возможно, именно в Лиме их ждет бесценный опыт, который наложит отпечаток на оставшуюся жизнь. А если это то место, где отыщется смысл жизни? Если за семь отведенных дней реальность перевернется на сто восемьдесят градусов и откроет те горизонты, которые были скрыты под вуалью неизвестности? Ведь самые важные события случаются тогда, когда их совсем не ждешь. А вообще, ко всему, что происходит, нужно относиться спокойно. Если внутри тишина – то ничего извне не сможет поколебать ее.

Заняв всю песчаную неровную дорогу, по краям усыпанную крупными и мелкими камнями, автобус был почетно облит помоями. Водитель даже не пытался выяснить, кто это сделал, и курил в окно.

– Ты читал сценарий? Куда вначале? – спросила еще красная от гнева Евгения, забираясь в салон.

Одурманенный точеной фигуркой, что грациозно виляла бедрами впереди, Захар не расслышал вопрос. Кому-то достанется драгоценный подарок. Кому-то, но, увы, не ему.

– Я спрашиваю, голова два уха, ты читал сценарий? Ах, да, вспомнила. Поющие фонтаны в районе Мирафлорес. Хм.

Захар хотел было сказать, что в Трущобах гораздо интереснее – столько колорита в одном месте! Он уже успел познакомиться с парой подростков, которые обещали продать одну интересную курительную штуку. Типа, самодельный кальян. А что делать в люксовом отеле, кроме как есть и спать?

– Танцующие, а не поющие, – вымолвил мистер, найдя в чехле кресла пакетик с сухариками.

– Танцующие или поющие – это ничего не меняет. Эй! Что ты там ешь? Так и знала! Дай сюда!

Евгения протянула руку, как вдруг автобус резко тормознул. Вся съемочная группа охнула «Опять?!» и вжалась в сиденья.

– Приехали, – спокойно, как удав, заключил Захар, выглянув в окно.

– Что там опять случилось? – засуетились по сторонам. – Все ни слава Богу! – и продолжилось. – Когда нам вернут багаж? Кто компенсирует простой в аэропорту?..

Казалось, только Захара не трогает всеобщее недовольство, и единственная рубашка-майка-спальный костюм устраивает более чем. Вытряхнув оставшиеся крошки на ладонь, он поднял руку:

– Я сейчас! Без паники, господа.

Слизнув с ладони прилипшие крошки, он вытянул что-то из чехла и под вздохи облегчения скрылся из виду. Евгения тоже завистливо скосилась в окно, где какой-то мужчина в шапочке размахивал руками и что-то причитал. Умеют же некоторые решать дела. Вспомнить хотя бы поездку в Париж.

Дело было после съемок, в последний съемочный день, за час до вылета. Было решено отдать дань инженерному чуду – Эйфелевой башне, которая почему-то отсутствовала в списке съемочных мест. Топать пешком на самый верх необходимости не было, точнее, нужно было пользоваться поочередно лифтами. Но первый же лифт застрял. И так как действие происходило в выходной день, да вдобавок поздно вечером, мастер-ремонтник не спешил. Пока исправили поломку, часы грозили опоздать на рейс.

– Давай быстро! – предложила мисс, а мистер не смог отказать.

Вид с высоты птичьего полета открывался потрясающий – еще бы! Грандиозное световое шоу, как искрящиеся пузырьки шампанского в огромном бокале, освещало близлежащую округу красивым золотым сиянием. Такую красоту грех было не запечатлеть.

– Давай сфотографируемся.

Но как ни пытались, вспотели, даже поругались, но сделать совместный кадр никак не выходило. То у Захара отрезало оттопыренное ухо, спасибо матушке природе, то у Жени часть шелковистых волос, что «делало лицо похожим на скальп». Даже пробовали установить камеру на перила, чуть не запустив телефон в свободный полет. В итоге, перебрав кучу попыток и способов, решили фотографироваться поодиночке, минуя многолетнюю традицию. Но как раз в момент отчаяния из лифта вышел достопочтенный мужчина с биноклем.

Обрадовавшись, Евгения заявила:

– О! Пускай нас сфотографирует вон тот негр!

Но негр оказался русскоговорящий. И вдобавок, его отец возглавлял общественное движение за гражданские права чернокожих в США. Именно они добились отмены расовой дискриминации, в том числе и оскорбительного определения «негр». Сейчас случай казался смешным, нелепым, но не будь рядом Захара, неизвестно чем все могло закончиться. Тогда только чудо спасло от опоздания на самолет. И кстати, снимать ночью башню запрещалось, поэтому пришлось удалить фото и заплатить приличный штраф.

Вскоре автобус зарычал и поехал по песчаной дороге.

– Что ты ему дал?

– Сотку.

– Долларов? Ты с ума сошел?!

С милейшим выражением лица Захар вынул из чехла так называемую «сотку» и протянул назад.

– Салфетка? И он поверил?

Пожав плечами, что означало – был бы купец, а товар всегда найдется, Захар указал на сценарий. Нехотя Евгения вернулась к ознакомлению – и так тянула до последнего, но, прочитав первую страницу, чертыхнулась.

– Что?

– Это не сценарий, я не буду это говорить.

– Я читал, вроде все нормально было.

– «Магический фонтан выстреливает одной из его струй на высоту до восьмидесяти метров, как купидон в поисках возлюбленной»…

Захар прыснул от смеха и забрал у оператора, что сидел через проход, бутылку воды.

– Тебе нужно расслабиться, Жешка. Спасибо, брат, – пустая бутылка вернулась к владельцу. – Ну, там, клуб, танцы, текила рекой, понимаешь? Про текилу я пошутил. Тебя не узнать, ты стала какая-то… нервная. Расслабься.

Евгения отмахнулась от Захара, который полез с массажем, и перевернула страницу. Купидон был лишь вступлением, дальше следовали – фонтан «с круглыми, манящими формами Афродиты», река похоти, хотя в переводе она означала «река желаний». А танец, что создавался выбросами в такт подсвеченными струями воды, и вовсе напоминал сценаристам «сексуальное буйство мужской фантазии».

Закрыв не то сценарий, не то дневник озабоченного маньяка, Евгения вновь подумала, что продюсеры целенаправленно выживают команду. Не платят толком, перенесли передачу на другой, менее популярный канал, да еще и в утреннее время. А не делается ли это с той целью, чтобы как сказал Захар, стрясти с каждого приличную сумму за нарушения контракта? Ведь в случае банкротства придется выложить всем сотрудникам неустойку.

Злясь все больше, Евгения откинула папку на соседнее сиденье и отвернулась к окну. Как продержаться целый год? Хорошо Захару. Он свободный. И безалаберный. «Потерпи», – говорит он.