– Ой, я же совсем забыла!

– Что? – процедила сквозь зубы Наташа, потому что так меньше болело.

– С днем рождения!

– Спасибо! Это ж надо было так?

– Ничего, сейчас быстро до травмы доедем, там тебя посмотрят, и отвезем тебя домой отдыхать. Охладим бутылку вина и будем к больному месту прикладывать. Или в твоем возрасте уже пора капусту прикладывать?

У водителя играла песня «черные глаза». Но девушки были и так сильно взволнованы, чтобы вспоминать о том, что такая музыка им не нравится.

– Можно потрогать? – спросила Алина и тут же потянула руки к разбитой скуле.

– Нет, конечно! Что за манера давить на синяки?

– Узнать больно ли.

– Для этого давить не обязательно. Можно спросить. А по-моему по лицу и так видно, что больно.

– Ладно, ладно! Больше не буду.

Из колонки запела Ветлицкая. «Плэй бой, юный такой»… водитель заулыбался, будто представил, что это она про него поет. Гордость какая-то в его лице нарисовалась.

– Что ты делаешь?

– Фото на память. Ни у кого нет фото с именинницей и ее разбитым лицом. Через лет пять смеяться над ним будем.

– Только в Инстаграме чур не выкладывать!

– Да, я только в чатик скину.

– Может салфетки вынуть и ещё раз сделать?

– Не, самый писк! Почти как бивни у моржа. И чего Никита не додумался их порвать?

– Всегда мечтала, отметить день рождения в пятницу в костюме моржа, который только что участвовал в кровавой битве.

– Барышни, подъехали! – сказал таксист и затормозил.

Мужчина-врач долго всматривался в снимок. Он наклонил голову вправо и сказал:

– Хм.

Потом наклонил голову влево и сказал:

– Та-ак.

– Потом почесал бровь, поправил очки и снова наклонил голову влево.

– Хм.

– Это уже рецепт лечения, можно уже записывать? – не выдержала Алина?

– Это я вас домой не отпущу, в больницу поедете, перелом у вас, кажется.

– В какую еще такую больницу? У нас день рождения! – возмутилась Алина.

– Не бойтесь, в день рождения тоже в больницы пускают, а еще во время масленицы и даже в день ВДВ. В день ВДВ особенно.

– А что тут можно сломать-то? Это же лицо!

– Сломать можно все, что угодно: копчик, пятку и лицо, как вы отметили. У вас же в голове кость не только вокруг мозга, есть верхняя челюстная кость, есть нижняя. Вот их тоже можно сломать. Надо постараться, но вы знаете рецепт. Вот тут видите – бугор верхней челюсти, вот – скуловой отросток, а вот тут – то, как не должно быть.

– И что же нам делать?

– Я вам направление дам, поедете в больницу. Попросите кого-то вещи из дома привезти, а с едой поосторожнее – лучше детское пюре в тюбике для надежности.

– Вот так праздник! – прошептала Наташа и стала рвать свои бывшие кровавые бивни.

Когда они подходили к больнице, на лестнице столкнулись с бабулей, которая еще динозавров застала. Она занимала в ширину почти всю лестницу, на момент она остановилась, подняла указательный палец вверх, будто хотела высказать поучение, и чихнула. Вежливо извинилась, поправила очки, которые сползли на нос, и пошла дальше. Не очень многообещающее начало для похода за здоровьем, но делать было нечего.

В приемном отделении было столько людей, что они могли бы объединиться в партию или изображать рок-группу на концерте с достаточным количеством фанатов. Хотя больше похоже на нашествие зомби. Все сходится: соображают туго, ходят медленно, чего-то хотят. И очень громко мычат. Через двадцать минут и два хвоста очереди оказалось, что больница переполнена. Становится все праздничнее и веселее. Наташа заняла очередь в кабинет к челюстно-лицевому хирургу за бодрым мужчиной в клетчатой рубашке со сломанным носом. Его нос смотрел на восток, по нему тоже можно было бы ориентироваться, как по мху в лесу, если вы заблудитесь в больнице. Сидеть было негде, поэтому девушки добыли батончики из автомата и устроились возле стены, вдоль которой не было коек.

– Наташ, не так все плохо, вот уже врач за дверью. Ждет нас. Представь, что он прекрасная принцесса, ты красавец-принц, а я твой верный сумконосец. Нам надо разобраться со всеми этими злодеями в очереди, чтобы спасти принцессу!

– Думаешь, у него длинные волосы? Фу!

– Давай тогда представим, что он горяч, как Брэд Питт.

– Вот уж точно не хотела бы встретить Бреда Питта в таком виде. Даже со сломанным во всех местах лицом он бы все равно выглядел потрясно. Вспомни «Бойцовский клуб».

– До чего ты мудрая, Наташа.

– А-то! Ой, больно.

– Верно чувак из травмы заметил насчет детского питания, может не надо тебе этот батончик есть? Очередь еще не скоро подойдет, давай я сбегаю в ближайший магазин?

– Давай, мой сумконосец. Это я намекаю, что остановимся на версии про принцессу.

Алина юркнула в просвет между койками и мужчиной со сломанным носом и скрылась за дверью. Наташе ничего не оставалось, как глазеть по сторонам. На одной из коек лежал мужик. Большой и потный, выглядел он так, будто лежит тут уже неделю, но судя по разговору, всего пару часов. В мире овощей он был бы тыквой – большой и неповоротливой. Его сторожила женщина, пыталась за ним ухаживать и кудахтала вокруг, то подушку поправит, то воды предложит. По ее виду и поведению можно было почувствовать, что она его немного боится и не хочет разочаровать, она топталась вокруг его койки и лебезила.

Женщина была похожа на маленькую чмошную собачонку, которая трясется от всего. Пойти гулять – трясется, получить угощение – трясется, встретить гигантского дога – снова здорово. Собака, которая находится в постоянном треморе.

– Лена, где газета, твою мать? – бубнил мужик с закрытыми глазами, медленно растягивая гласные.

– Олеженька, она прямо под твоей головой.

– Так достань ее уже, – продолжил он, не открывая глаз. Потом он очень громко вздохнул.

Даже Алина, наверное, услышала. В этом вздохе чувствовалась вся его боль: одинаковые скучные вечера, которые он проводит с газетой, сидя на грязном кресле, нелюбимая работа, на которую приходится тащить себя, клещами воли вытаскивая с дивана, и Лена, которая окружала его заботой, и этим бесила.

Не успела Лена достать из-под Олежкиной головы газету, он захрапел. Из-под простыни, которая прикрывала его тело, вывалилась толстая волосатая коленка. Легко задремать, если ты перепил. В дверях появилась Алина.

– Квест оказался проще, чем я думала. Вот тебе праздничная «Агуша».

– Спасибо.

– Что я пропустила?

– Да так, ничего особенного. Но, кажется, в этом спектакле определился главный герой, – сказала Наташа и кивнула головой в сторону храпящего мужика. Он почесал коленку.

– Лена, Лена, мать твою, где я? – проснулся мужик.

– Доброе утро, красавчик! – шепнула Алина подруге и те захихикали, каждая в меру своих возможностей.

– Лена, принеси пива.

– Но мы же в больнице, Олеженька.

– И что, здесь нельзя пиво пить?

– Конечно, нельзя.

– Мудацкие правила! Кто их придумал? Блять! Воды тогда дай. Горло чем-то же надо промочить.

– Мне надо сходить к автомату. Я скоро.

– Вот уж постарайся не задерживаться, – и снова почесал волосатую коленку.

Теперь Лена нырнула между койками и мужиком со сломанным носом и исчезла за дверью. Мужик захрапел, немножко взвыл, видимо от боли, и снова захрапел.

Атмосфера была довольно унылой, какой-нибудь сербский арт-хаусный режиссер бы очень вдохновился для фильма, а может и не для одного. Очередь двигалась медленно, было скучно, самое интересное на этот момент – придумывать варианты, объясняющие, как все эти люди сюда попали.

Мужик с кривым носом. Может ему клюшкой прилетело? А та дама, которая с компрессом сидит возле глаза. Лезла убирать летние вещи в антресоль и упала? Или обижала КМС по джиу-джитсу?

В двери появилось робкое лицо Лены.

– Олеженька, – осторожно потрогала она пьяного мужа за плечо?

– Лена, ты принесла утку?

– Я же за водой ходила.

– Лена, мать твою, какая вода, когда так ссать хочется?