Вон, значит, вон. Вышел, громко хлопнув дверью. Быстрым шагом по коридору на улицу.

Там уже осел у стены, закрывая руками лицо. Как же херово то а… Что же мне так хреново?! Вцепившись пальцами в волосы, уткнулся мордой в колени. Сжал зубы, чтобы вновь не завыть. Мерно раскачиваясь, стал напоминать себе, что я сильный, я справлюсь, я должен.

Мимо прошли какие-то люди, громко стуча сапогами по земле. Кто-то коснулся моей руки. Я тут же вскинулся и схватил за горло… Камиля! Он аккуратно разжал мои пальцы и подал руку, чтобы помочь подняться.

– Штаны отряхни. Идем, Максим Анатольевич зовет. Тимохин уехал.

Поднялся и последовал за другом обратно в тот же кабинет.

– Малахов, мои соболезнования, – искренне произнес генерал Астахов. – Садитесь, ребят. Громких слов не будет, – мужчина окинул взглядом каждого из нас. – Людей уже не вернуть. Я здесь, чтобы дать вам цель двигаться дальше. Тимохина не оправдываю, но и ты, Сергей, был не прав. Нельзя так. Ты мог бы всю карьеру себе перечеркнуть этой выходкой, – уверенный голос должен внушать какой-то трепет, но сейчас лично я тупо смотрю в стол. – Ты знаешь правила.

Я тут же напрягся.

– Да и распоряжение Льва Алексеевича слышал. Я должен отправить тебя в принудительный отпуск.

Только сделал вдох, чтобы ответить, но Максим Анатольевич приподнял ладонь от стола,

давая понять, чтобы не перебивал.

– Мое слово тоже имеет немаленький вес, а мне не хочется, чтобы один из моих лучших специалистов спился с горя и, не дай боже, наложил на себя руки. Нет, Сереж, ты остаешься здесь под мою личную ответственность. И пусть это послужит для тебя стимулом не налажать!

– Спасибо, – ответил без грамма официоза.

– А теперь слушать меня внимательно, – включил он настоящего командира. – Боевая

задача! В тридцати километрах от нас в полузаброшенном поселке расположилась группа террористов. Все, как вы любите: много, вооружены до зубов. Удерживают в заложниках гражданских. Среди них есть женщины и дети. Врагов уничтожить! Заложников вернуть семьям. Задача ясна?

– Так точно! – ответил Камиль как командир отряда.

– Распределять задачи не буду. У вас для этого есть местное командование. Вопросы есть? – секундная пауза. – Вопросов нет. Все свободны.

Я поднялся одним из первых.

– Малахов, а ты задержись на пару слов.

Равнодушно пожав плечами, сел обратно.

– Сергей, – начал Максим Анатольевич, когда мы остались вдвоем. – Тебе сейчас как

никогда нужно собраться. Это я тебе не как генерал, как человек говорю. Завтра похороны. Я останусь, но дальше вам придется справляться самим. Тимохин на тебя взъелся сильно. Постарайся удержаться на этом месте. У тебя хорошие перспективы для роста. А на гражданке ты загнешься, – он протянул мне руку, я тут же крепко ее пожал.

– Спасибо, – искренне поблагодарил старого друга моего отца.

Когда-то Малахов-старший спас ему жизнь ценой собственной, и теперь Максим Анатольевич решил, что должен спасать мою.

Я устроился на скамейке под высоким деревом, которых, к слову, у нас тут совсем

немного. Достал из внутреннего кармана сигареты. Прикурил несколько раз, чиркнув зажигалкой. Горький дым ворвался в лёгкие, раздирая их до кашля. Сполз по деревянной спинке ниже и уставился в пустоту. Возвращаться в квартиру нет ни малейшего желания. Прохладный ветер треплет тёмные волосы. Обдувает кожу, заставляя передернуть плечами.

У меня ничего не осталось. Кажется, боль – теперь моё единственное чувство. Её я

ощущаю и внутри, и снаружи. А ещё цель. Задача, которую необходимо выполнить. Ради них.

Когда в кармане завибрировал телефон, я даже не сразу понял, что происходит.

– Слушаю, – выдавил из себя.

– Ко мне зайди, – говорит Кэм. – Обсудим предстоящую операцию.

– Сейчас буду, – ответил, уже поднявшись со скамейки.

Все на автомате. Шаги. Тяжелая металлическая дверь. Коридор. Еще одна дверь. Кабинет и несколько пар сочувствующих взглядов. Пропустил их мимо, не зацикливаясь. Меня не надо жалеть. Не поможет! Но из вежливости я никому из присутствующих этого не говорю, молча сажусь на свое место и упираю взгляд в стол, на котором разбросаны бумаги и карта с расчерченным маршрутом движения. Взял со стола карандаш и молча внес корректировки. Кэм только согласно кивнул, понимая, что я прав. Так будет чуть дольше, но мы ударим им в спину. Просто вырежем тыл, а остальные побегут, где их встретит вторая группа. А если нет, то, в любом случае, окажутся зажаты в кольцо, и уйти им просто некуда. Там стены вокруг.

– Отлично, говорит Камиль, когда все вроде решили. – Когда выдвигаемся? Завтра

похороны, – напоминает он.

– Ночью, – отвечаю, все еще внимательно глядя на карту, проверяя, ничего ли не

упустили.

– Мы не успеем вернуться, – заявляет очевидное командир.

– Знаю, – пожимаю плечами. – Ты учти только, – все же отрываю взгляд от бумаг. —

Там люди еще живы. И их мы можем спасти. А тем, кто здесь, ничем не поможешь.

Внутри все больше разрастается пустота, поглощая в себя все эмоции. Остается лишь

холодный расчет, что сейчас вполне неплохо.

– Но, Серый, ты… – начал Камиль, не понимая принятого мною решения.

А как ему объяснить, что, если я завтра пойду на похороны – это конец. Это означает, что моей семьи и правда больше нет, а она есть! Внутри меня каждый из них. И они будут жить в моем сердце до тех пор, пока я не сдохну. Память. Все, что у меня осталось, и ее я буду беречь. Каждый раз глядя в глаза уродам, лишившим меня жизни, я буду помнить своих любимых, буду думать о них.

– Ночью, Кэм, – подтверждаю свое решение.

– Все готовы? – командир посмотрел на каждого из присутствующих. Он дождался

утвердительного кивка и принял непростое решение: – В полночь выдвигаемся. Всем

спать!

Мы уже собрались разойтись, как он позвал меня:

– Малахов, твои вещи перевезли в комнату, где ты жил раньше. Только твои, – вносит уточнение мужчина.

Секунда… две… три… Делаю глубокий вдох, давясь очередным комом в горле, только после отвечаю:

– Спасибо.

Задев плечом одного из парней, бегу в больницу, чтобы все же попрощаться с родными. Сделать это без свидетелей.

В этом крыле, как всегда, полумрак. Холодно, тихо, тревожно. Каждая клеточка моего

тела стонет от переполняющих чувств, но я твердым шагом иду вперед. Постучал в дверь заведующего. Крупный мужчина в белом халате, заметив меня, кивнул и вышел на встречу.

– Мне бы увидеть их, – стараюсь говорить так, чтобы голос не дрожал. Выходит хреново.

– Попрощаться, – шумный выдох. – Пожалуйста.

– Завтра ведь похороны, – напоминает он. – Может, лучше там. Мы все подготовили,

но…

– Мне нужно сейчас, – давлю на него, едва сдерживая рык.

– Хорошо, идемте, Сергей Васильевич.

Мы вошли в «холодильник», и я, привыкший видеть смерть на поле боя, замер у входа

как вкопанный. Доктор покачал головой, думая, что зря мы сюда пришли.

Нет!

Не зря! Переборов себя, подошел к мужчине. Он выдвинул для меня ячейки, где лежат

самые близкие мои, самые родные люди.

– Я вас оставлю, – тихо произнес он и ушел.

По щекам потекли слезы. Они сами. Я не хотел плакать, ведь должен быть сильным для

них, ради них, а я не могу. Стиснув зубами кулак до боли, стараюсь не заорать на все помещение. Меня сгибает пополам, но я стою и смотрю на то, чего лишился.

Дрожащими пальцами коснулся волос жены.

– Моя родная, – пытаюсь говорить. – Прости меня, я… Я не смог защитить вас! Послушал тебя, идиот. Взял с собой! Потерял. Все потерял, Насть, ты слышишь?! Я так виноват… – закрыв руками лицо, встал на колени, даже не поняв, в какой момент меня вдруг перестали держать ноги.

Надрывные всхлипы и сжатые до скрипа зубы – все, что я могу себе позволить. Когда меня перестало трясти, вновь поднялся.