Она вспомнила, что павильон с цветами находится недалеко от площади, и поспешила к выходу. Даже в зимнее время года павильон радовал богатым выбором цветов. Анна выбрала пастельно-розовую розу с лососевым оттенком.

Notre Dame du Rosaire, прекрасный выбор, – произнес кто-то на великолепном английском за ее спиной. Она обернулась и увидела добродушное лицо привлекательного мужчины.

Извините, мысли вслух, – смутился он.

Анна улыбнулась и в тон ответила:

Прекрасная роза для Девы Марии.

Вы тоже в Нотр-Дам? – последовал вопрос незнакомца. – Тогда нам по пути.

И она, не успев опомниться, уже шагала рядом с этим человеком по направлению к собору.

Я всегда, когда вижу павильоны цветов, захожу полюбоваться, – продолжал мужчина. – Говард, – вдруг спохватившись, представился он.

Анна, психолог, – почему-то ответила она.

Говард с интересом посмотрел на нее, а потом добавил:

Можете читать по лицам людей их души и проблемы?

Только когда люди сами пожелают рассказать о них, – смеясь, ответила Анна. – Мои клиенты в основном женщины. Даже Фрейд до конца не определил, чего хотят женщины. А я считаю, что там, где заканчивается логика вообще, начинается логика женщины. Женщина всегда хочет чего-то большего. Так что суть проясняется только после рассказа о ситуации.

Да, – протянул Говард, – не свойственная женщине самокритика. Вы действительно психолог.

В это время они оказались у дверей храма. Войдя в собор, Говард опустился на колено и перекрестился. «Он католик», – отметила про себя Анна. У статуи Девы Марии Анна опустила розу в вазу, и они сели на скамейку. Началась месса. Анна еще раз окинула взглядом храм. Ей нравилась не только красота росписи католических храмов, но и то, как проходило богослужение.

Священник зачитывал главу из Библии, затем неторопливо объяснял ее суть. Даже знакомые, казалось бы, истины становились более понятны и давали пищу для размышлений ее любознательному уму.

Служба подходила к концу. По традиции люди встали, приветствуя друг друга рукопожатием с пожеланиями мира. Анна протянула Говарду руку, и он деликатно пожал ее. Они обменялись добрыми пожеланиями.

У Анны захватывало дух. Она видела, как люди минуту назад спокойно и внимательно слушали проповедь, а сейчас их лица светились улыбками и доброжелательностью, в которой ощущалось единение между совершенно незнакомыми людьми.

По окончании мессы они встали и, как будто по негласной договоренности, вместе пошли вдоль длинного нефа, обходя храм, выстроенный в виде креста.

Вы католик? – спросила Анна.

Да, – последовал ответ. – Моя мама итальянка, и детство я провел в Италии.

Она исподволь рассматривала этого человека. Ее чутье говорило, что он многогранен, открыт миру и в то же время оберегает свое жизненное пространство. Внешность ее нового знакомого не была стереотипна. Большие голубые глаза, светло-каштановые волосы, высокий рост. Но за привлекательной внешностью угадывались еще и живость, и пытливый ум.

Он поймал ее взгляд и продолжал:

А мой отец англичанин, и живу я в Англии. Теперь ваша очередь.

Анна вкратце рассказала, как британские и славянские корни соединились в ней. Он одобрительно кивнул головой. Но когда она назвала страну, в которой живет, Говард не удержался и спросил, сглаживая неловкость вопроса очаровательной улыбкой:

А что вы там делаете?

Просто живу, – вздохнула Анна, затем продолжила: – Я только из Италии. Была в Риме первый раз. Наверное, открыла для себя Америку.

Вот как, – Говард вновь заулыбался. – И как вам Вечный город?

Он меня принял, – ответила Анна. – Расскажите мне о Святом Престоле и католической вере, – попросила она.

Они были в храме, и ее просьба была очень уместна. Медленно передвигаясь по храму, они останавливались около каждой статуи, и Анна слушала о жизни разных святых. В рассказ Говарда гармонично вплетались исторические подробности о Ватикане. Затем он показал на розетки, которых в церкви было великое множество, и поведал о празднике роз в честь Девы Марии.

Анне доставляло большое удовольствие слушать эти рассказы. Мягкая и непринужденная манера Говарда объяснять – со знанием того, о чем он говорил, – подтолкнула Анну спросить:

Вы историк?

Нет, – последовал ответ. – Я занимаюсь продажей недвижимости, но история и искусство – любовь, которой я не изменяю уже два десятка лет.

Анна пополнила свой запас знаний в приятной компании доброжелательного человека и не заметила, как они подошли к выходу. Клубы ледяного воздуха врывались в помещение через открытые двери. Она поежилась. В этот момент Анна почувствовала, что ее спутник деликатно рассматривает ее и, возможно, создает о ней впечатление. Это короткое знакомство было, как ей показалось, комфортно для обоих.

Не успела Анна подумать, что она с сожалением расстанется с этим приятным человеком на пороге храма, Говард как будто понял ее мысли и сказал:

А не выпить ли нам по чашечке чая?

Она сразу же согласилась. Мысль о том, что знакомство продлится, обрадовала Анну. Говард уже быстро шел по площади немного впереди, умело лавируя между вновь прибывающими туристами. Они очутились на тихой улочке.

Здесь я оставил машину, – указал он в сторону стоянки. – А поедем мы на площадь Мадлен, – пояснил Говард, распахивая перед Анной дверцу серебристо-серого «Пежо».

В машине было тепло, тихо звучала музыка.

Говард сосредоточенно вел машину. Анне казалось, что он дает ей возможность оценить происходящее и немного отдохнуть от впечатлений. Деликатность мужчины – одна из черт, которые ценила Анна, она говорила о хорошем воспитании.

По дороге Говард произнес всего одну фразу. Скорее утверждение, чем вопрос:

Вам нравится Париж.

Очень, – искренне отозвалась Анна.

Их приятная автомобильная прогулка по Парижу завершалась. Табличка на перекрестке гласила: «Площадь Мадлен». Они остановились на улице Руаяль. Ее милый спутник явно хорошо знал Париж. Лицо Говарда вновь засветилось в улыбке. Они прошлись по улице. Говард обратил ее внимание на дом, в котором жил кардинал Ришелье. Вскоре они подошли к кондитерской в светло-салатовых тонах. Анна прочла: «Laduree». Она слышала об этой знаменитой кондитерской, но никогда здесь не была. Анна восхищенно скользнула взглядом по витрине. Говард перехватил его и, галантно открывая перед ней дверь, воодушевленно спросил:

Вы тоже любите сладкое?

Люблю, – только и могла ответить Анна.

Внутри перед ней предстал неповторимый мир сладостей.

Любовь к искусству и сладостям! У нас много общего, – констатировал Говард.

В чайном салоне было многолюдно. Оглядывая помещение, Анна вдруг ощутила, будто попала в Париж XIX века. Великолепные потолки в свете люстр мягко сверкали позолотой.

Когда они расположились за столиком, накрытым скатертью с золотым тиснением, обходительный официант предложил десертное меню с богатым выбором сладостей. Они выбрали ванильные макаруны и засахаренные фиалки, попробовать которые было давней мечтой Анны, а довершением к прекрасному десерту стал ароматный чай в чашечках из тонкого фарфора.

Говард показал на нежнейшее пирожное из взбитых белков с различными добавками и произнес:

Этот десерт был известен еще во времена Людовика Шестнадцатого и Марии Антуанетты, хотя многие считают, что во Францию он попал из Италии.

«А в Австрии приглашение на чай с фиалками было свидетельством зарождающихся чувств», – подумала Анна.

Гармония и мир в душе – так бы описала она то, что сейчас ощущала. Наслаждаясь уютной атмосферой кондитерской, в которую хозяин не поскупился вложить талант и деньги, она остановила взгляд на прелестной картине на стене.

Говард, картины могут говорить? – шутливо задала она вопрос, ответ на который интересовал ее всерьез.

Говард не улыбнулся, как ожидала Анна, но внимательно посмотрел на нее, а затем ответил: