А самое главное, он всегда находился рядом, если был нужен Бену.

– Нет, так никуда не годится. Это – настоящий праздник для настоящих людей! – продолжал отец. И он принялся вихрем собирать воздушные шарики, пищалки и хлопушки. – Ладно, мы придём с нашим праздником прямо к ним.

– Ч-что? – переспросил Бен.

– Наш праздник к ним придёт, к каждой двери! – объявил папа.

Он засунул в карманы целые пригоршни печенья и принялся ходить взад-вперёд, отбрасывая ногами воздушные шарики и стуча понарошку в двери.

– Тут-тук! Кто там? День рождения Бена, вот кто! Мы принесём наш праздник в каждый дом на острове!

– Боб, честное слово, большей глупости тебе в голову ещё не приходило, – зацокала языком мама, когда папа громко продудел в бумажную дуделку-язычок. – А это была твоя идея: переехать всей семьёй на самый мокрый остров на свете.

– Я в порядке, правда, – пробормотал Бен, отчаянно пытаясь остановить неминуемо унизительный праздник под чужими дверьми, пока не поздно. – Бохвесть здесь. Мы можем…

– Нет! – неожиданно перебил отец. – Такой праздник – не для воображаемых друзей. Тебе уже десять, Бен. Ты слишком взрослый для подобной ерунды.

– Говорит мужчина, который каждую свободную минутку проводит в одиночестве, строя лодочку из спичек, – заметила мама.

– Это не лодочка, а корабль… и к делу не относится, – заявил папа. – Бену нужны настоящие друзья.

– Если бы у него были настоящие друзья, он бы не придумывал себе воображаемых, – не сдавалась мама.

– Если бы у него не было воображаемых друзей, может, другие дети и захотели бы прийти к нему на день рождения! – рявкнул отец.

Бену было мучительно это слышать. Со слезами на глазах он бросился к входной двери, а воздушные шарики так и разлетелись в разные стороны. Папа закричал ему вдогонку:

– Я не хотел сказать… Подожди!

Но дверь хлопнула, и Бена и след простыл.

Бен выскочил из дома в промозглый влажный туман и сбежал к пляжу. У линии прибоя он плюхнулся на песок, в два счёта промочив коленки, и принялся смотреть на море.

В отличие от папы, который мог часами мечтательно глазеть на любую полосу серой, затянутой туманом воды, мальчик океан ненавидел. Он был такой огромный, что рядом с ним Бен всегда чувствовал себя маленьким и одиноким. И теперь он сделал то, что делал всегда, когда чувствовал себя неуютно: вообразил, что Бохвесть здесь, рядышком.

Но на этот раз Бен крепко зажмурился и вообразил так, как никогда прежде.

Вы могли бы сказать, что воображение его не знало уёма. Впервые в жизни он вообразил, что Бохвесть – настоящий.

Бен открыл глаза… и обнаружил, что он по-прежнему совсем один. Не было слышно даже криков чаек вдалеке. Он смотрел в никуда и слушал тихий шелест волн, подбегавших к коленкам, а потом вздохнул.

Вдруг сквозь лениво наползающий туман он заметил мерцающий огонёк. Нечто, напоминавшее лепесток пламени над свечой, парило в воздухе над поблёскивающими волнами. Бен вглядывался в огонёк, медленно двигавшийся к нему. Затем он опустил глаза вниз.

Что-то колыхалось в воде – тёмный силуэт, у самой поверхности.

И что-то направлялось прямо к нему.

Бен застыл, силуэт медленно поднялся над водой. Туман был такой густой, что мальчик никак не мог разобрать, что это такое. Замерев, он смотрел, как силуэт приближается к нему. Это было нечто живое, тёмное, как сама тень. Сначала Бен подумал, что это собака или, возможно, человек, но вскоре решил, что ошибается.

Он задержал дыхание и взглянул на тень, выросшую над ним.

Тень смотрела на Бена сверху вниз своими большими круглыми глазами. Мальчик ойкнул и зажал рот ладонью.

– Не может быть… – прошептал он.

Но могло и было.

Перед ним находился Бохвесть.

Чудовище было точно таким, каким мальчик вообразил его: пухлое, мохнатое создание примерно на голову выше Бена, с головы до пят покрытое совершенно вымокшей шерстью, настолько чёрной, что, казалось, она заглатывала всякий лучик света, касавшийся её. Загнутые рога обрамляли круглые любознательные глаза, которые просияли, когда Бохвесть с любопытством уставился на Бена.

– К-как? – только и смог проговорить Бен, поднимаясь на ноги.

Бохвесть издал радостное мурчание. Бен вытянул руку. Погрузив пальцы в чернильно-чёрный мех, он прижал ладонь к округлому животу чудовища. Тот был тёплый, как электрическое одеяло, и мальчик услышал, как неспешно бьются два сердца.

Бохвесть был настоящий.

– Откуда ты взялся? – выдавил Бен, пока не вполне веря собственным глазам.

Бохвесть ухнул один раз. И ещё. Потом протянул мохнатый палец и легонечко приставил ко лбу Бена.

– Я… я вообразил тебя? – шепнул Бен.

Бохвесть кивнул, и язычок пламени над макушкой разгорелся тёплым и радостным оранжевым огоньком. Не подумав, Бен провёл рукой по огоньку. Он был холодным как лёд. Бен снова ойкнул, а Бохвесть тихонько и гортанно рассмеялся.

– Бен! – неожиданно зазвенел из тумана оклик.

– Бен, ты там? – раздался другой голос.

– Мама! Папа! – отозвался он.

Когда Бохвесть встревоженно ухнул, Бен сжал шерстистую ладонь чудовища.

– Всё хорошо, это мои мама и папа, – успокоил его Бен. – Они ни за что не поверят, что…

– Вот ты где! – воскликнул отец, наконец углядевший Бена в густом тумане. – Бенджи, немедленно возвращайся домой, и мы поговорим о… А-А-А-А!

Едва Бохвесть возник сквозь дымку тумана, папа заорал так громко, что от его крика разлетелись чайки со всех ближайших дымовых труб. Чудовище тотчас перепугалось. Язычок пламени сделался пронзительно-голубым, и Бохвесть сгрёб Бена в охапку. Мальчик слышал, как от каждой шерстинки на мохнатом теле исходит престранный и пронзительный свист.

Звук был такой, словно Бохвесть сейчас лопнет. А затем…

Бохвесть вместе с Беном подскочил высоко-высоко в воздух, как будто снаряд вылетел из пушки. Не успела мама окликнуть мальчика, как и он, и чудовище исчезли среди облаков.

Бохвесть взмыл высоко над крышами домов, крепко обхватив Бена лапами. Мальчик кричал, насколько ему хватало дыхания. Они выписали в небе дугу, и Бен заметил, что огонёк Бохвестя горит тревожно-голубым. В следующее мгновение чудовище помчалось к земле.

Бен увидел, как стремительно приближается дорога. Ещё несколько секунд, и они шлёпнутся на серый асфальт.

– Ой! Нет, нет, нет! – в ужасе закричал он. – Бохве…

Бохвесть отскочил от земли, как мячик, и понёсся обратно в небо, словно резиновый.

– Ай-ха-ха! – взвыл Бен: от облегчения, что остался жив, он визжал и хихикал одновременно.

Бохвесть тоже издал глубокий и зычный смешок, и огонёк замерцал спокойно-жёлтым. Чудовище дугой поднималось в небо, перепуганные чайки разлетались во все стороны, и внезапно лицо Бена согрел луч солнечного света, пробившийся средь серо-белых облаков.