Глава 1.

Новый год.

Проснулся он поздним вечером в субботу.

Отшумели новогодние праздники и надо было готовиться к рабочим будням на заводе. Пробуждение не было болезненным, хотя немного мутило от выпитой колы (ну точно не от вискаря).

Он прошёл на кухню и закурил сигарету.

В голове всё шумели мысли о том, как несправедливо с ним обошлась судьба, поскольку уже второй год праздничные каникулы приходилось проводить в гордом одиночестве.

Докурив сигарету, он заварил себе смесь оставшихся чаёв, щедро сдобрив напиток молоком и сахаром, он прошёл к компьютеру в дальнюю комнату, дабы написать очередные заметки о своём плачевном состоянии и немного поплакаться тем, кто ещё поддерживал с ним связь.

Компьютер разрывался новым треком иностранной альтернативы, что явно не способствовало улучшению настроения, но хоть немного скрашивало повисшую в квартире тишину.

Хотя игравшая группа Garbage* словно насмехалась над ним, надрывно нашептывая: “It`s hammering in my head" **.

A hammering in my head

don't stop

From the bullet train from

Tokyo to Los Angeles

I'm leaving you behind

A flash in the pan

A storm in a teacup

A needle in a haystack

A prize for the winning

A dead for the raising

A catch for the chasing

A jewel for the choosing

A man for the making in this

blistering heat…***

Он немного посидел за компьютером, просматривая новости в сети, но ничего кроме ванили высмотреть не получилось.

Оставив включённую музыку, он прошёл в ванную, чтобы хоть немного проснуться. Он умыл лицо и почистил зубы, и подумав он решил, что бриться лень, подшлифовал только остатки растительности и оставив уже отросшую бороду в покое.

Уже допивая остывший чай, ему вдруг подумалось, что в юности ему как-то спокойнее жилось на свете, если брать в расчет юношество. И он не фальшивил в отношениях с людьми, да и люди к нему относились куда серьёзней, непонятно почему.

Может перспективы ещё не сложившейся жизни вызывали уважение?..

*(англ. – "Мусор", зарубежная группа, исполняющая альтернативный рок)

**"Стук в моей голове.(англ.)

***(Стук моей голове не прекращается

Как скорый поезд от Токио до Лос-Анджелеса

Я покидаю тебя

Осечка

Буря в стакане

Иголка в стоку сена

Приз за победу

Мертвецы воскресают

Добычу преследуют

Драгоценности выбирают

Человек воспроизводится в эту разъярённую жару)

С такими философскими мыслями он немного завис, как компьютер в спящем режиме. Закрыв глаза ему удалось просидеть полчаса под размеренную музыку, которую он спонтанно включил перед сном думая о том, что вчерашний концерт явно не пошёл на пользу психике, поскольку на нём играл исключительно метал. Исполнители по очереди обещали слушателям дорогу в ад, воя страшными голосами.

Единственное, что в тот вечер запомнилось положительного, это то, что, глядя на видеоряд с кладбищем и разрушенными старыми домами, подруга вдруг захотела в храм.

Несмотря на такую угнетающую атмосферу, вечер был достаточно веселым, поскольку компания из трёх человек, с которыми он пошёл на концерт, пришли поддержать выступление их друга-электронщика, который состоял в одной из выступающих групп.

Несмотря на всю бестолковость ситуации было весело, и он не жалел о потраченном времени пятничного вечера.

Сегодня же была суббота, а завтра надо было уже идти на работу, на которой он выполнял несложную операцию, за которою соответствующе платили.

Он задумался о своей непутёвой жизни, которая привела его в столь плачевное состояние.

Были прожитые бесцельно годы, о которых, согласно классику, надо было плакать на смертном одре и множество непонятных событий, в которых надо было поступать так или иначе, он же поступал именно иначе, а не так.

Были ошибки, были временные победы, но всё это слишком неутешительно сказывалось над тем, что он имел в итоге.

Вообще всё, что он чувствовал и переживал за последнее время, отдавало в его сердце такой фальшью, что даже не самый искушённый меломан спросил бы как он ещё жив после такой лажи.

Два дня назад эти мысли не слишком мучили его, он находился в том сладко-приторном состоянии пира во время чумы, когда делать больше нечего, кроме как находиться в сладком угаре анестезии от его болезненного состояния.

Сейчас же захотелось чего-то настоящего, достигнуть, наконец, успеха в своих делах, которые он запустил, захотелось вернуть себе рабочее состояние, из которого он вышел так давно.

Настоящее положение дел было такое, будто он стал обладателем состояния, но только фальшивыми купюрами, от которых требовалось стать настоящими, за которые действительно можно будет приобрести что-то настоящее.

Захотелось вдруг встрепенуться от этого забытья и сделать что-то осознанное.

Всё это пришло ему на ум во время этого странного анабиоза после сна, но это была, скорее всего, наступающая после пьянки трезвость, неминуемо шедшая за весёлыми деньками.

После этого прошло два дня.

И всё было как обычно: сходил на работу, попил кофейку в перерыве, поболтал с коллегами в курилке.

Но одна мысль всё же осела в его сознании: нельзя так продолжать жить, надо срочно что-то менять.

Валюты для обмена не было, так что менять надо было что-то в своём поведении, в том, что с ним происходило, менять надо было то, что он делает и предпринимает.

Ему запомнился один разговор с девушкой из кофейни, с которой они встретились совершенно спонтанно.

Обсуждали как обычно недостаток денег, отсутствие нормальной работы и ничего более. Но ему запомнилось желание той девушки огрести побольше денег. Всё вроде бы нормально, но ему показалось в этом что-то нездоровое. Вроде как на деньгах всё сошлось клином.

Ему тоже вдруг захотелось зашибить немалую деньгу, но, чтобы это в кой-то веки произошло по его правилам, без вот этих вот лишних движений, когда им посвящаются все свободные силы.

С этими мыслями он оказался перед фактом, что его отправляют в отпуск, и можно в кои-то веки как-то расслабиться.

Способом расслабления он выбрал снова напиться, в чём ему помогла бутылка знакомого уже ему вискаря и литр колы.

Первые три дня отпуска он пребывал в счастливом анабиозе с Джеком Даниловичем, но на четвёртый день захотелось разнообразия до безобразия, или безобразия для разнообразия.

И вроде бы ничего не происходило, но предчувствие какого-то чуда его не покидало, близкого, как день святого Валентина. Поздравлять с этим народным праздником было некого, жена ушла чуть больше года тому назад, возлюбленных у него с тех пор не намечалось, хотя мысль о том, что одному как-то скучно, его время от времени посещала.

И вот наступил пятый день отпуска, когда подошли к концу продукты в холодильнике, но ещё оставался верный ему вискарь, от которого ко всему прочему ещё и просыпался аппетит и его можно было использовать в качестве аперитива.

Друзья и подруги были заняты своими делами, со всеми он созвонился, со всеми никаких общих дел не нашлось, и он сидел дома в четырёх стенах, благо погода на улице располагала к этому как никогда.

На улице была зима, самое противное её время, когда под постоянно идущим снегом был гололёд, коммунальные службы не справлялись с уборкой и люди шли по улице как пингвины, постоянно рискуя поскользнуться.

Он порадовался, что ему никуда не надо идти и плеснул себе в стакан немного “проклятья индейского племени”.